Сара Бергман - Парадиз

— А нахрена нам еще один человек? — лениво поинтересовался он.

Но оказалось, Дебольский спрашивал не о том, о чем нужно.

Доселе невозмутимый Антон-сан вдруг пошел красными пятнами, коротко глянул по сторонам и чуть наклонился к столу Дебольского:

— Говорят, — его свистящий шепот звонко разнесся по всему кабинету, и Жанночка, разбиравшая бумаги Сигизмундыча, бросила на них любопытный взгляд, — она кого-то… — густые безупречно-правильные брови тайм-менеджера встали радикальным домиком, и он со значением поднял указательный палец с профессиональным маникюром, указав на потолок, — чья-то…

Этажом выше, прямо над ними располагался такой же длинный, только богатый коридор кабинетов директората.

— В смысле «чья-то»? — Дебольский удивленно проследил за указующим перстом. — Нам что, бабу, что ли, приводят?

Антон-сан медленно и значительно кивнул.

[1] Key Account Manager.

Разговор этот, начавшись с утра в кабинете, плавно перетек к вечеру в курилку. Когда все, кроме одного, кандидаты были уже отсобеседованы по телефону и назначены к шефу на завтра.

Оказалось, что человека берут не просто в отдел, а на тренерскую должность. Ту самую работу, которую так презирал шеф и которой в отделе не занимался никто и никогда. Зачем группе нужен пятый нефункциональный тренер, тем более что даже подобной вакансии сроду не было предусмотрено, и ее временно вводили дополнительной штатной единицей, — вот вопрос, который занимал всех.

Тайна была, впрочем, из разряда секретов Полишинеля. Уж слишком настойчиво и дотошно сверху выясняли, как там проходит подбор и собеседования. Была даже версия, что из-за новой единицы собираются выводить старую. И эта неспокойная мысль будоражила умы.

Больше всех почему-то переживал пугливый, застенчивый Попов, хотя ему-то после пятнадцати лет работы в отделе ничего не грозило. Шеф вообще не любил перемен.

Зато Волков был странно спокоен и даже позитивен. То ли от безразличия, то ли от недостатка ума.

— Говорят, бэкграунд у нее хороший, — парень прислонился к тумбе, на которой трепетал непонятно как выживший в вони и гаме фикус.

Курилка, как всегда, встретила шумом кондиционера, гулом голосов и сигаретной вонью, с которой не справлялась уже самая мощная вытяжка.

— А нам с этого что, все равно подбором занимаемся, — мрачно и равнодушно пожал плечами Дебольский. Его меньше других волновал приход нового тренера. Он не испытывал ничего, кроме вялого любопытства.

— Ну… — неуверенно повел плечами Волков.

— А мне все же кажется, — смутился и покраснел суетливый, нервный Попов, и его блестящая лысина беспокойно забликовала в неестественном электрическом свете: — Мне все-таки кажется, что эта… женщина… — и не закончил, сбившись с шепота трагическим присвистом.

Все, что касалось адюльтера, вызывало в Попове какой-то смутный испуг: за неимением опыта, слабо разбираясь в теме, при виде женщин он пугался и робел. Дебольскому казалось, что за пятнадцать лет брака (а Попов был удивительно постоянен во всем) он ни разу не посмотрел ни на кого, кроме жены.

Не говоря уж о том, чтобы пристроить на вакантное место любовницу. Или создать для нее вакантное место…

— Наверное, здорово сосет, — заключил более прагматичный, но менее умный Волков. С другого конца курилки на него глянул Левашов из баерского, про которого все знали, что единственная причина быстрого карьерного взлета — деликатное стукачество, которым он заслужил любовь начальства.

Глупому Волкову, похоже, в самом деле не грозило задержаться у них надолго.

— Да наверняка, — усмехнулся Левашов и подошел — мужская курящая компания оживилась.

— Мы тут думаем, может, попариться в субботу, вы как?

И разговор тут же перетек в это более занимательное русло. Все-таки чужая телка вызывает меньше любопытства, чем собственная пьянка.

И до завтрашнего утра о подборе все забыли. Дебольскому напоследок подумалось, что почти наверняка, взяв эту никому неизвестную барышню, начальство для приличия потянет пару месяцев. А потом под благовидным предлогом избавится от Волкова: тот был явной кадровой ошибкой. Хотя у самого Дебольского такая перспектива особого восторга не вызывала. Все же видеть рядом хоть и туповатого, но привычного коллегу куда приятней, чем чью-то телку…

Даже при слухах о каком-то выдающемся бэкграунде. Который здесь по сути никому не был нужен.

— А в честь чего мы… — замялся робкий Попов, — это… собрались, ну? — и не смог произнесли простого человеческого слова «нажраться».

А веселая бурлящая компания мужчин сплотилась в клубах дыма. В сизом облаке сплылись бледные облегающие рубашки и напоказ дорогие часы офис-менеджмента. Когда пиджаки оставались висеть на спинках стульев в кабинетах, атмосфера приобретала колор неформальности. Брючные карманы вызывающе оттопыривали впопыхах засунутые айфоны.

С парой фраз выяснилось, что у кого-то из айтишников, а, может, из баеров, а, может, и не из баеров, а, может, и не день рождения. Впрочем, какое это имело значение?

Единственно важным вопросом было: на сколько мест заказывать баню и какого размера нужна кабинка. А также: стоит ли сразу брать несколько часов или добирать в последствии.

— Я иду, вопросов нет.

— Без проблем.

— В теме!

— Смотря во сколько уложимся.

— Так, а может, лучше домик? С шашлыком.

— Да ну, к черту, холодно — я в прошлый раз себе яйца отморозил. Решили же баню!

— А чего холодно? Выпьем — согреемся!

В громком смехе и гомоне каждый высказывал собственные соображения. И плотная женская фигура, на мгновение показавшаяся в дверях курилки, отшатнулась от окатившего ее гомона и поспешно исчезла.

Попова, который попытался было заикнуться:

— Так, а почему в баню? Это как-то… Может, лучше на бильярде пойти поиграть? — быстро оттеснили.

Не для того собиралась куча мужиков (без жен), чтобы шары гонять.

— Да чего тут думать? Надо просто заказывать самую большую. И сразу коньяк!

— А если народ не наберется?

— А чего не наберется? — в любой мужской компании всегда найдется такой, который хорошо пьет и умеет подбить на это остальных. Такие редко ходят на работу, много зарабатывают, и их никогда не увольняют. Такие даже с утра приходят чуть тепленькими. У них не отличить, когда они трезвы, а когда не очень. И на поверку, никто не сможет вспомнить, чтобы видел их трезвыми. Такие почти всегда чудовищно успешны в делах. — Помилуйте, господа, кто же откажется?! — У них подобную роль играл Федор Желтухин, проще говоря, Желтый. Чудовищной продуктивности баер — любимец начальства. Трижды кодированный.

Дебольский прикурил вторую сигарету, хотя вообще-то не злоупотреблял. Можно даже сказать, что он вообще не курил. Только за компанию. Одну-две сигареты в месяц. А то и реже.