Лили Коллинз - Без фильтра. Ни стыда, ни сожалений, только я

Тогда я решила никого не обманывать и честно ответить на его первый вопрос, сказав, что я совершенно другая и им не о чем волноваться. Хотя, пусть во мне никогда не было маминого бунтарского духа, моя дерзость и способность открыто высказывать своё мнение, должно быть, перешли ко мне от неё. Она была прогрессивной и никогда не боялась, что о ней подумают люди, за что я очень её уважаю. Если мы поставим рядом со старшеклассницей Джилл старшеклассницу Лил, то увидим, что они совсем не похожи: бунтарка и хорошая девочка. Но со временем я стала замечать, что между нами всё больше сходства, причем не только внешнего (мы почти как близнецы, вот как мне повезло!), но и внутреннего. Нас роднит упрямство, пытливый ум и радость от знакомства с новыми людьми и получения нового опыта.

Хотя, будучи тинейджером, я ничем не походила на маму в этом же возрасте, пока я росла, мы в той или иной степени могли затронуть любые вопросы. Запретных тем просто не существовало, и поэтому я всегда чувствовала, что могу быть откровенной. Я помню день, когда у меня впервые начались месячные и я обратилась к маме за помощью, помню день, когда решила начать брить волосы на ногах, даже первый раз, когда захотела надеть трусики-тонги. Я уже молчу о разговорах про школу, мальчишек, секс, наркотики, алкоголь — ну, знаете, самые весёлые . Мама в одиночку воспитывала дочку-подростка, которая задавала всевозможные вопросы. И так как нас было всего двое, она приняла на себя ответственность отвечать на все. Благодаря выработанной годами открытости и лёгкости наших разговоров, теперь я могу свободно говорить о вещах, которые считаются запретными или деликатными. В какой-то степени именно это пробудило во мне любовь к журналистике, помогло обрести свой голос и формировать свои суждения, а также вдохновило меня высказываться прямо и откровенно, что, в свою очередь, подбодрит других молодых людей делать то же самое. Я понимаю, что не у всех дочерей такие же, как у меня, отношения с мамами, но наше общение научило меня тому, что главное в любых взаимоотношениях — открытый и честный разговор. Иначе как мы сможем наладить контакт? Ведь мы сближаемся, только когда нам по-настоящему удаётся найти общий язык.

Самое главное, что передала мне мама, — это слова мудрости, которые я никогда не забуду и которым всегда буду следовать: «Твоя оригинальность отличает тебя от других и тем самым делает тебя прекрасной» — фраза, которую я уже упоминала, и «Кто бы что ни говорил, двигайся дальше» — этому маму научила моя бабушка. И этими простыми, но невероятно актуальными истинами я охотно поделюсь со всеми, кто будет слушать. Научив этим мантрам, мама мотивирует меня быть собой и самовыражаться так, как хочется этого мне. Принимать то, что отличает тебя от других, — значит, принимать себя таким, какой ты есть, даже с недостатками. Мама вселила в меня уверенность в себе, независимость, и даже в самое трудное для меня время — когда у меня было расстройство пищевого поведения или когда я переживала неудачные отношения — она всегда была рядом и поддерживала меня. Она никогда не боялась высказывать своё мнение, даже если знала, что я не захочу слушать. Так было и в том случае, когда мои отношения с молодым человеком эмоционально травмировали меня, но я так сильно была увлечена им, что не осознавала серьёзность происходящего. Вместо того, чтобы запретить мне встречаться с тем парнем, мама выслушала меня и подтолкнула к пониманию ситуации, чтобы я сделала выводы самостоятельно. Она помогла мне увидеть, как этот человек со мной обращался и на что он был способен, помогла понять, что мне никогда не удастся изменить его. Но если рядом с ним я не чувствовала себя совершенством, то должна была двигаться дальше и найти того, с кем буду! Незачем соглашаться на такую жизнь — быть с тем, кто совершенно не ценит тебя.

Все эти годы наша с мамой близость дарила мне невероятные воспоминания и радость, но чем старше и чем независимее я становилась, тем труднее становилось управлять нашими отношениями. У меня появилась потребность жить своей собственной жизнью, о которой маме совсем не обязательно знать все детали. Но мысль о том, чтобы отделиться, когда мы по-прежнему оставались близки, ставила меня в тупик. И это оказалось по-настоящему сложно, ведь в нашей жизни не было такого типичного периода расставания, когда дети уезжают учиться в колледж. Я съехала из маминого дома, когда мне было двадцать, но всё равно живу на той же улице. Кому-то это может показаться лицемерным, хотеть дистанцироваться, но в то же время хотеть быть рядом — поверьте, я сама до сих пор не могу разобраться в своих желаниях! И я не говорю, что это плохо! Мне нравится, что я могу дойти до своего дома пешком! Просто это нельзя назвать идеальным для здорового разлучения, наоборот, так мы лишь ещё больше поддерживаем нашу многолетнюю привязанность друг к другу.

Помню, как будучи тинейджером, испытывала чувство вины, если вдруг у меня появлялись планы на выходные, потому что не хотела оставлять маму одну. Если я уйду, что она будет делать? Мама никогда не давила на меня в этом плане; я сама давила на себя. Думаю, такое поведение является обычным в таких сложных, но близких взаимоотношениях между матерью и дочерью, как у нас. У меня было врождённое чувство ответственности — защитить маму от одиночества, и наверное, это во многом совпадало с её инстинктами защитить меня. Это чувство долга не ушло, даже когда я повзрослела: она по-прежнему оставалась моей мамой, вырастившей меня в одиночку, но мне хотелось начать получать свой собственный опыт. Мне нужно было обрести собственный голос. Я никогда не стремилась к тому, чтобы физическая дистанция превратилась в эмоциональную, или чтобы мама считала, будто я не хочу её вмешательства в мою жизнь и мне плевать на её мнение. Я всегда буду хотеть этого. Но ещё я всегда буду хотеть жить отдельно.

Первые серьёзные попытки отдалиться начались у меня в шестнадцать лет, что совпало с моими расстройствами пищевого поведения. Приближалось окончание учёбы в старшей школе, когда мама стала встречаться кое с кем, и я начала использовать её роман как оправдание своим секретам и лжи в отношении того, что со мной происходило. Мамино внимание теперь было сфокусировано не только на мне, и я использовала это в своих интересах. Я приняла ответственность на себя и стала сама о себе заботиться, чтобы у мамы могла быть собственная жизнь, и она поверила, что со мной всё хорошо. Когда мама наконец узнала о тех крайностях, на которые я пошла, то обвинила во всём себя и была очень подавлена. Она решила, что как мать подвела меня. Этого никогда не должно было произойти, как же так? Я лгала своей лучшей подруге, самому близкому мне человеку, который всегда мотивировал меня принимать себя такой, какая я есть, считать свои недостатки прекрасными. Я всегда верила в то, что она говорила. Однако под влиянием эгоцентризма и болезни я отвергла её заветы и причинила ей боль. Меньше всего мне хотелось, чтобы мама начала сомневаться в себе как в родителе, потому что всё, что она когда-либо делала — это любила и вдохновляла меня.