Алекпер Алиев - Артуш и Заур

— «Аллах, Мухаммед, йа Али» [2] «Аллах, Мухаммед, йа Али» — молитва-обращение у мусульман-шиитов. Взывание к Аллаху, пророку и зятю пророка. .

Старик улыбнулся, показывая свои пожелтевшие от табака зубы.

— А ты видно из Баку, сынок.

— Да, из Баку.

— Этой молитве меня научил один азербайджанец. «Если произнесешь ее перед тем, как отправиться в путь, то дела твои обязательно будут в порядке», — сказал он. Прошли годы, но я навсегда запомнил эти слова. Эта молитва не раз меня выручала. Раньше я часто бывал в Квемо-Картли. Борчалы, по-вашему. Вот на этой самой машине! — он энергично похлопал по баранке, — несколько раз в неделю я возил азербайджанцев с Шайтан базара, где они фрукты продавали, домой — в Борчалы…. — А теперь ни у меня, ни у машины нет больше сил на долгие поездки. Мы оба постарели.

Заур смотрел на ленивых грузин, тяжело шагающих вдоль тротуара.

— Понимаю…

— А ты, сынок? Приехал в Тбилиси погулять или…?

— На конференцию.

— Что за конференция? Баку-Тбилиси-Джейхан, что ли?

Заур улыбнулся.

— Нет. Это мероприятие связано с южно-кавказскими конфликтами.

Старик помотал головой и зацокал языком. Краем глаза взглянул на Заура:

— Да проклянет Бог этих политиков! Сукины дети играют судьбами людей. Разве мы хотели войны? Все республики страдают от этого. Вот мы говорим, что советская эпоха такая-сякая, плохая, мол античеловечная. Но ведь тогда такого не было. Была дружба народов, братство. А теперь… вот что творится…

Сказав это, он неопределенно махнул рукой вперед. Заур внимательно посмотрел в том направлении — «МакДональдс», флаги Совета Европы, развевающиеся перед административными зданиями, дорогие бутики вдоль дороги. Может быть, старик махнул рукой просто так, ничего и никого конкретно не имея в виду. А может быть, он протестовал против вестернизации, американизации? Зауру не захотелось это уточнять.

Он просто спросил:

— А разве сами народы не виноваты? Только политики?

Водитель повернулся и заглянул Зауру в лицо. Такого вопроса он не ожидал. Каждый, с кем он беседовал о южно-кавказских конфликтах, с ним соглашался без вопросов. И все его знакомые в один голос ругали политиков. Впервые он видел человека, к тому же азербайджанца, который обвинял не политиков, а народы.

— В твоих словах есть доля правды, сынок. Но есть и другая сторона проблемы. Например, в чем были виноваты азербайджанцы в карабахской войне? Уверен, ты скажешь — это армяне во всем виноваты. На самом деле, правда — виноваты армяне. Но если спросишь у армян, они скажут, что все наоборот. Разве не так?

Заур пожал плечами:

— Не сказал бы, что тут нет нашей вины. Нет человека без греха, и общества тоже. Может быть, некоторые наши ошибки, тоже послужили тому, чтобы карабахская война разгорелась до такой степени. Но первыми начали, конечно же, армяне. Сначала они захотели объединиться с Арменией, затем стали требовать независимости. А результат налицо. Ни объединиться не смогли, ни независимого государства построить не удалось. Вот так вот, ни рыба, ни мясо. А между тем, пострадали беженцы, люди, которые потеряли кров и близких.

Заур не верил собственным ушам. Он ли произносит всё это? Ему не было свойственно вести долгие беседы с таксистами. Сейчас же он почему-то начал говорить простыми предложениями, и скатываться в пропасть профанации. Социальные касты шоферов, торговцев, проституток, полицейских, чиновников — были предметом его ненависти. Он общался с ними только в случае крайней необходимости, скупясь на каждое слово. А теперь всерьез принялся обсуждать карабахский конфликт с каким-то таксистом…

Водитель указал кивком на здание мэрии, до которой оставалось около 300 метров и с сожалением сказал:

— Доезжаем. С тобой было интересно беседовать. Вот что я тебе скажу… — он, как бы нерешительно переключился на третью скорость, бросил мимолетный взгляд на Заура, продолжил: — Я лучше всех знаю, какой отвратительной нацией являются армяне. Они хуже цыган. Есть один грузинский ученый, Чавчавадзе. Тебе обязательно надо прочесть его книгу об армянах. Он прекрасно раскрывает ненасытную сущность хаев. Теперь они притязают на Джавахети. Не дай бог где-то около века проживут, уже пытаются все себе присвоить. И иногда у них получается…

Заур улыбнулся. Ему захотелось сказать водителю: «Ругать армян при азербайджанцах и азербайджанцев при армянах, тем самым, выставляя себя в лучшем свете, — старая традиция грузин». Но следующие слова старика удержали его.

— Я йезид. Родился и вырос в Ереване. Через три года, как эта заварушка в Карабахе началась, перебрался в Тбилиси. Не скажу, что здесь рай, но все же в тысячу раз лучше, чем в Армении, — он притормозил возле мэрии. — Да в чем же вы виноваты в этой войне? Всё натворили эти подлецы! А теперь притязают на Грузию. Подай армянину руку — он ее оторвет, не раздумывая. Я согласен с тобой, виноваты и народы. Абхазы, осетины, грузины, армяне, да и вы сами виноваты тоже. Но есть же ведь разная доля вины? Нельзя утверждать, что все виноваты одинаково.

— Вас следовало бы пригласить на нашу конференцию. Рассуждаете как истинный конфликтолог, — сказал Заур, открывая дверь.

Он расплатился с водителем, вышел, взял рюкзак и ноутбук с заднего сиденья. Через полуоткрытое окошко попрощался со стариком и обернулся к зданию мэрии.

Аккуратные скамейки в маленьком скверике перед мэрией, выкрашенные в бронзовый цвет, мусорные ящики, фонтаны и пальмы радовали глаз. Прекрасную композицию портила лишь одна деталь — два искусственных дерева с лампочками светящимися по ночам. Своеобразный китч, производимый Китаем для третьих стран. Заур подосадовал на то, что эти безвкусные уродливые деревья, встречающиеся на каждом углу в Баку, теперь появились и здесь, нанося ущерб облику этого прекрасного города.

Каждый раз, приезжая в Тифлис, он назначал свои встречи перед зданием мэрии. Сегодня он собирался позвонить и встретиться здесь со своим другом Шотой Карбедиа, работающим в Кавказском Доме, чтобы тот препроводил его в отель. Но Заур не спешил звонить. Часы показывали одиннадцать, и, наверное Шота, выпивший вчера вечером немало вина, теперь спал как невинный младенец. Заур совсем не чувствовал усталости. Хотелось лишь принять душ. Представив, как он лежит в ванне, в теплой воде, затрепетал от предвкушения вполне доступного в ближайшее время удовольствия. Теперь же хотелось найти кафе, поесть чего-нибудь, а затем немного пройтись по старому Тифлису.

Свернув на улицу, справа от мэрии, он остановился перед первым попавшимся кафе и заглянул в огромную витрину. Это место скорее напоминало МакДональдс, нежели кафе. Он открыл дверь и вошел. Первое, что увидел, — пластиковые подносы возле кассы. Он ненавидел систему самообслуживания. Захотелось выйти, но, под пристальными взглядами двух официанток и высокого парня за кассой, Заур заколебался. Чертыхнувшись, выбрал себе столик у окна, положил рюкзак, ноутбук и куртку на стул и подошел к кассе. Взял два гамбургера, картошку фри и колу. Заплатил, и с подносом направился обратно к столику.