Алекпер Алиев - Артуш и Заур

Он любил его. Ему хотелось плакать, кричать, подняв беспомощные руки взлететь к небесам. Он хотел владеть Им, обнять, крепко-крепко обхватить и больше не отпускать, наслаждаться Его дыханием, целовать — страстно, яростно, неистово — прижать к груди, прислониться к голеням и плакать в колени, чувствовать вкус Его слез, забывшись в Его потном мире, прикасаться к Его трепещущему телу, вслушиваться в Его сладкий и тихий голос. Любил… любил сильной, дикой любовью.

Кое-как Заур выдержал эту двухдневную конференцию. Прогулка по Еревану — по Оперной площади, по улице Абовяна и Вернисажу прошла без Него. От этих прогулок в центре народных гуляний, не было никакого удовольствия. Борис что-то рассказывал, Давид, что-то снимал, охранники не отставали от Заура ни на шаг, а Гюлай останавливала прохожих с целью узнать их мнение по поводу будущего турецко-армянских отношений. Всем было чем заняться, кроме Заура. Он никого не хотел видеть, ничего слышать. Уже потом он припомнил историю, рассказанную Борисом на Оперной площади. И пожалел о том, что тогда не рассмеялся, когда также вспомнил обескураженное лицо Бориса, не дождавшегося от него должной реакции.

— Я хочу рассказать тебе одну байку об этой площади. В конце восьмидесятых годов площадь была наводнена народом. Люди кричали: «Ка-ра-бах, Ка-ра-бах». В самый разгар митинга один таксист останавливает машину, и спрашивает у митингующего:

— Что тут происходит? Что вы так орете?

— Хотим взять Карабах.

Таксист кривит лицо и говорит:

— Ахпер-джан, зачем вам Карабах? Сочи берите, Сочи лучше… — и уезжает.

Заур задумчиво бродил по солнечным улицам Еревана, не слыша слов Бориса.

— Как тебе Ереван, понравился?

Голос Бориса доносился откуда-то издалека. Это был вопрос, и не отвечать на такой вопрос было неприлично.

— Удобный, уютный, розовый, а главное компактный город. Во всяком случае, выглядит гораздо урбанистичнее Баку — и сам город, и население. Но на Баку сказались последствия войны… Из Карабаха и Армении в нашу столицу понаехали всякие аграрные элементы. Сущность города изменилась. Теперь это скорее большой Мардакерт, Амасья, или, например, Лачин.

— Спасибо за объективную оценку, — гордая улыбка появилась на губах Бориса.

Они сидели вдвоем в одном из кафе под большими красными зонтами «Coca-Cola». Гюлай и Давид пошли по магазинам. Охранники прогуливались в тридцати метрах, рядом со странным памятником Арно Бабаджаняну. Великий композитор как-то неуклюже пытался вытянуть руки и прикоснуться костлявыми пальцами к прохожим.

— Но, конечно, в Баку, по сравнению с Ереваном, гораздо больше новостроек, иностранных машин, дорогих бутиков, — он и сам не понял, почему сделал это глупое сравнение. Он пожалел об этом, но было уже поздно.

Борис сделал три глотка пива «Erebuni», одобрительно облизался и спросил:

— Заур-джан, ты сам-то в Баку где живешь?

— В Ичери Шехер — в Старом городе. В центре.

— Это где Девичья башня [36] Девичья Башня — древняя крепостная постройка XII века у прибрежной части «старого города» Ичери Шехер. Является одним из важнейших компонентов приморского «фасада» Баку. ?

— Да. Из нашего окна даже видна половина Башни. Но сейчас одна нефтяная компания имеет виды на наше здание. Наверное, его продадут, и придется покупать квартиру где-нибудь в спальном районе, на окраине Баку.

Борис зажег сигарету и предложил закурить Зауру.

— Заур-джан, я прекрасно знаю, что у тебя нет огромной квартиры в новостройке в центре Баку, великолепной виллы на берегу Каспия, дорогой машины и возможности отовариваться в шикарных бутиках. Может никогда в жизни и не будет. Разве не так?

— Да, скорее всего не будет…

— Если к долларам, получаемым за нефть и газ ты и подобные тебе — жертвы эпохи, не имеют доступа, если все мы являемся игрушками в руках олигархов — тогда разве не глупо кичиться бакинскими новостройками, виллами, дорогими спортивными автомобилями, бутиками модных кутюрье? Извини, конечно… Просто…

— Не надо извиняться, Борис. Я не обижаюсь.

Борис на мгновение замер, затем быстро пришел в себя и уверенно произнес:

— Юный друг, я знаю, ты — любитель книг. В романе Виктора Пелевина «Ампир „В“» есть поучительная мысль. Старый вампир учит жизни молодого вампира и говорит: «Единственная перспектива у продвинутого парня — работать клоуном у педерастов». Ученик не соглашается: «мне кажется, есть и другие варианты…». Ответ учителя очень интересен и глубок: «Есть. Кто не хочет работать клоуном у педерастов, будет работать педерастом у клоунов. За тот же прайс». Третьего не дано.

Заур впервые в жизни почувствовал ужасную боль в спине. Она, словно воткнутый в левую часть спины холодный меч, дошла до сердца и поразила аорту. Молодой человек давно уже знал, что придется выбирать из двух вариантов — еще тогда, когда сам прочел эту самую книгу.

Чувствовавший внутри себя страшную пустоту Заур, не выходил из прострации вплоть до озера Севан. Ему вспомнилась Франсуаза Саган с ее «Прощай грустью». Все по дороге покрылось печалью — горы, поля, крупный и мелкий рогатый скот и даже розовые поросята. Дым, идущий с крыш домов спрятанных в лесах, начинающий моросить летний дождик — все это только усиливало меланхолию, еще больше печалило Заура, так за три дня и не увидевшего, и всего раз услышавшего по телефону Артуша. Утром, перед отъездом угостивший Заура высушенной с помощью утюга травкой Давид, до сих пор был под действием марихуаны. Он остановил машину и пытался поймать поросят, которые до того совершенно безмятежно прогуливались рядом с помойкой невдалеке от шоссе. Все надрывались от хохота. Заур попробовал хотя бы улыбнуться — получилась гримаса человека, пытающегося скрыть невыносимую зубную боль.

Когда доехали до Севана, Заур убедился, что озеро тоже грустит. Севан был похож на большой голубой кусок мрамора, сброшенный с небес богами. Погуляв десять минут вдоль берега, группа вернулась в машину и отправилась дальше. Пустота не отпускала.

На границе долго не задержались. Покинуть территорию Армении оказалось еще легче, чем въехать туда. От того волнения, что было при въезде, не осталось и следа, но все же глаза искали черного щенка. Его нигде не оказалось. Может быть, вся миссия этого пса была в том, чтобы подбежать тогда к Зауру, позволить себя погладить — избавив его от стресса… и исчезнуть.

На грузинской заставе не было воды, и грузинские солдаты переходили на армянскую сторону — помыться в бане.

Южный Кавказ походил на неудачную карикатуру, вышедшую из-под неопытного пера студента-первокурсника Бакинской Академии Искусств.