Тамара Лисицкая - Поцелуй аиста

Но тут подарок какой-то явно особенный.

— Новый год скоро! — весело напомнила Милка. — Там что угодно может быть! Любой сюрприз! Баба в торте, например!

Я постаралась терпеливо ее выслушать, не перебивала. Мне никто ничего передавать не должен был. Мама на работе, а других заинтересованных нет.

Но Милка не отпускали.

— Могу договориться. Насчет подарка.

— Сделайте милость, договоритесь… Можно я пойду?

— Тока ты потом, когда квартиру делить будете, про меня не забудь!

И исчезла.

У Милки живот был совсем маленький. Явно на сохранении она тут. Квартира ей не светит. Ай, не думать про квартиру!

А в палате тем временем стало совсем многолюдно. Вернулась сердитая журналистка. И — внимание — заселилась наша четвертая соседка! И это была та самая, которая накладывала мне ладони на живот в смотровой? Я обрадовалась ей как сестре!

— Здравствуйте! Помните меня?

— Конечно!

Она сидела на кровати в позе йога, и вещей вокруг нее совсем не было. Даже я успела выстроить на тумбочке стену из бутылок и баночек, а у этой — ничего.

Йог.

Сердитая журналистка смотрела на нас обеих с откровенной ненавистью, светленькая Таня приподнялась на локте и спросила с улыбкой:

— Не опасно вот так сидеть? Доктора говорили, что не очень полезная поза.

— Не опасно, — улыбнулась та, другая. — Все, что опасно, тело не даст сделать.

Журналистка выразительно-саркастично вздохнула.

— Это йога? — не унималась Таня. — Очень интересно. Я только по телевизору видела.

— Йога.

— И что, помогает?

— Да.

— Как интересно…

— Да фигня это все! — журналистка не выдержала, включилась — «Курсы чистого дыхания», «Искусство жизни великого Милливанилли»! Ребята! Вас разводят на бабки! Хотите здорового дыхания? Не жрите лук!

— Очень приятно. Я — Катя, — новая беременная как-то очень ловко на четвереньках переместилась к краю кровати и уже оттуда протянула руку журналистке. — Давайте знакомиться?

Та пару мгновений соображала, как лучше поступить, чтобы поучительнее и грознее, но потом очень холодно пожала протянутую руку.

— Александра.

— Я бы с вами не согласилась, Александра. Йога… и вообще любые попытки понять и контролировать тело — это неплохо.

— Я предпочитаю контролировать ум. И денежные потоки.

— Если контролируешь тело, значит, и боль можешь контролировать. Денежный контроль этого не дает.

БОЛЬ.

Мы все оживились, услышав родное, знакомое слово.

Таня:Это очень интересно. Расскажите, как ее контролировать?

Александра:Анестезиологу доплатить — вот и контроль.

Катя:Не лучший. Это же лекарства. Любые лекарства для малыша плохо… Представьте, какой он нежный, чистенький, ранимый… А вы его — дустом.

Александра:Давайте без пафоса, ок? За время беременности он такую дозу лекарств получает со всех сторон, что мама дорогая! Он рождается уже подготовленным к жизни в мире лекарств, выхлопных газов и бытовой химии! Это эволюция!

Таня:В рамках вида влияние агрессивной среды способствует изменениям, а в рамках индивидуума может вызвать серьезные осложнения.

Александра:Да ну вас!

(Отвернулась, открыла бук)

Таня:Катя, давайте дальше про боль.

Катя:Надо срезу понять главное: без боли человек не выживет. Это как красный сигнал светофора: горит — нельзя в ту сторону идти.

Таня:Да, знаю.

Катя:Боль при родах тоже сигналит, как идет процесс. Если обезболить, ты не будешь чувствовать толком схватку, потуги — в общем, ребенок будет рождаться кое-как. Поэтому, даже если не уметь работать с болью, надо хотя бы просто вот так героически для себя решить, что лучше пару часов потерпеть, но тогда будет больше шансов для ребенка родиться здоровым.

Александра(не выдержав, вернулась в разговор): Всю жизнь терпишь! И тут опять! А есть в йоге такое понятие, как «справедливость»?

Катя:Такое понятие есть всюду.

Александра:Да? Сомневаюсь! Ну, тогда скажите мне, какую компенсацию получает женщина за то, что терпит во время родов? Здорового ребенка? Так он и мужчине нужен! Только мужчина в это время почему-то не терпит, а сидит и киряет с друзьями, у него ж ребенок родился!

Таня:Мой терпит. Моему было плохо, когда я рожала. Он мне позвонил, когда у меня схватки только начались, сказал, что у него голова разболелась жутко.

Александра:И вы, конечно, забыли про свои схватки и начали его утешать, да?

Таня:Да. А что тут плохого?

Александра:А то! Мужчины вообще боль терпеть не могут! Вообще! Да покажите мне одного, который бы двенадцать часов схваток перенес? У меня подруга своего красавца с собой в роддом взяла! Ясен пень, он в обморок свалился от страха!

Таня:Ну, тут спорно. Мужчины и женщины по-разному боль переносят.

Александра:Женщины переносят, а мужчины стараются все перенести на женщин. Как сейчас помню: мой папик во время гриппа валяется полутрупом, просит то чаю, то еще чего, а мама, у которой у самой под сорок, молча ходит и обтирает его, и лечит, и куриный бульончик верит! И они такие во всем!

Таня:Они разные.

Александра:Они одинаковые!

Таня:Вы об эволюции говорите? Ну, так вот природа как раз продумала все. Мужская боль — это раны, царапины, переломы. Они же охотники.

Александра:Козлы они…

Таня:…воины, защитники, добытчики. Понятно, что им доставалось чисто физически чаще и больше, пусть и по мелочи. Синяки, там, ссадины. Поэтому природа придумала, чтобы мужчина не зацикливался, не думал о боли и относительно молча переносил ее, чтобы звуками, когда он в кустах от другого охотника прячется, себя не выдать. Мужчина хорошо к острой боли приспособлен. А женщина все же как-то получше прикрыта от мелких травм.

Александра:Да? На кухне она лучше прикрыта от мелких травм? Да она из них не вылазит! У меня на каждом пальце следы от терки! И это я еще готовить не люблю!

Катя:Так, может, поэтому и следы от терки?

Таня:Вот видите! Женщины о боли говорят, помнят, им важно эти воспоминания беречь — женщины вообще как накопитель информации выступают! И от того, что они все время помнят о боли и заранее ее боятся, — а это тоже защитная функция, чтобы женщину получше уберечь, — они и считают, что им больнее живется.

Александра:Что значит — считают? Что? Рожать не больно? Это все придумано женщинами, чтобы мужчин пугать?

Таня:Больно. Ну, так вот, смысл в том, что женщина психологически к ней готова лучше, она же и так все время в болевом таком разноцветном мире живет, как ей кажется. Женщина жалуется, плачет, кричит, но при этом она уже свой мозг давно подготовила к тому, что жизнь это вообще какое-то недоразумение, и сплошной заговор, и все время ей труднее всех, и поэтому по факту она через болевой период проходит по привычным рельсам. А мужчина с такой болью вообще никогда не справится — ему же надо знать, откуда ранение, как быстро залечить и забыть… Там, где можно бинт наложить, он наложит и забудет, я вас уверяю! А в родах бинт не наложишь. Тут нет объяснений… И когда растянуто во времени и вообще непонятно, что происходит, — это не мужское… А женщины с этим справляются легко. Они выговаривают свою боль, они выжалываются, они сами себе психотерапевты… Женская боль — медленная.