Сергей Дигурко - Статист

— Ловлю на слове, Крошка. Надеюсь, шоу будет без зрителей? — с этими словами, отхлебнув газировки из бутылки, открыл дверь и вышел в коридор.

— Только я и ты, — закуривая, загадочно произнесла Лиза.

Кирилл, постучав в стеклянную дымчатую дверь, услышал:

— Да — да, войдите.

Крайник поднялся на встречу. На голове красовалась белая накрахмаленная шапочка. Рыжие волосы смешно выглядывали из под нее. Взгляд профессора был приветлив, но серьезен.

— Присаживайтесь, прошу вас, господин Поздняков. Анализы готовы. Не стану тянуть с ответом, который по-видимому вас очень интересует.

— Естественно, Осип Борисович.

— Экспертиза показала и можно с точностью до 99 процентов утверждать, что вы приходитесь отцом пациентки по имени Виктория. То есть,… она Ваша дочь. С чем могу и поздравить, если именно такой вердикт Вы хотели услышать. Впрочем, это уже ваши личные дела, которые меня по этическим соображениям не касаются.

Кирилл почувствовал, как взмокли ладони, на лице выступили капельки пота.

— Выпейте водички, — Крайник протянул стакан с минералкой.

— Спасибо, Осип Борисович, — сделав большой глоток, поблагодарил Кирилл. — Новость для меня действительно важная и самое главное — приятная.

Профессор, взяв в руки документы с экспертизой, внимательно посмотрел в глаза Позднякову:

— Но это еще не все.

— Что еще? Слушаю вас профессор.

— Дело в том, что у вашей дочери и у вас Кирилл в крови обнаружена ртуть.

— Какая ртуть? Что за чертовщина? Откуда она взялась, — удивленно сыпал вопросами Поздняков.

— Откуда она взялась я не могу знать, сами понимаете, а вот…

Как Вы себе чувствуете? Какое состояние здоровья у Виктории?

— В последнее время я обратил внимание на некое недомогание. Сухость во рту, головокружение. У меня не так давно было ранение, думал, что еще не полностью восстановился…

Вика тоже жаловалась. У нее были схожие симптомы, плюс расстройство сна, нарушение работы кишечника. Черт, черт… Вы думаете, что это преднамеренное отравление профессор?

— Могу только догадываться. Вы же сами с дочерью не пьете ртуть? Нет?

Значит надо искать причину извне. Вернее рядом с вами. Я могу сказать только одно, что концентрация ртути у Виктории в организме очень высока. У вас меньше, но она есть.

Это очень опасно.

— Что вы предлагаете, Осип Борисович? Лечиться?

— Естественно, господин Поздняков, естественно лечиться. Нужно провести дополнительное полное обследование всего организма. Сделать гемосорбцию — очитку крови. Провести комплекс прочих профилактических мероприятий.

— Стационар?

— Безусловно, безусловно.

— Так, так, так… Поступим следующим образом: дочь завтра же ляжет к вам на обследование и лечение. Я буду проходить лечение амбулаторно.

— Но позвольте.

— У меня нет времени валяться в кровати. Спасибо профессор. И прошу Вас никому ни единого слова по данному вопросу, кто бы его не задал.

— Конечно…. Сохранение медицинской тайны я гарантирую, Кирилл.

— Профессор, речь идет не только о медицинской тайне, но и о безопасности. Вашей безопасности в том числе.

— Моей? — удивился Крайник.

— Вашей безопасности в том числе. Ведь Вы располагаете информацией об отравлении. А владение такой информацией…

Очки на носу профессора приподнялись:

— Понимаю, понимаю. Можете рассчитывать на меня. Я буду, глух и нем.

— Нет дорогой, Осип Борисович, если что услышите, увидите, сразу же мне сообщите. Договорились?

— По рукам, — ответил Крайник. — Везите завтра дочку, везите. Не откладывайте в долгий ящик госпитализацию. Жду. Непременно.

Кирилл пожал ему руку: — Спасибо еще раз. До завтра.

Положив документы экспертизы в дипломат, заспешил на выход.

В его голове стоял сумбур: «Ртуть… Как меня все это достало. Жил, работал спокойно. Ан, нет. Сплошная осевая полоса — поворот, разворот запрещен. Только вперед — навстречу к концу. К концу ли? Попробую развернуться наперекор судьбе. Раньше получалось. Рискну. Где наша не пропадала. За себя не страшно. Хотя нет… вру. Страшно, но свой страх — ничто перед страхом за Вику. Только — только нашел дочку, и сплошные неприятности свалились на ее голову по моей вине. За что? Четвертую того, кто осмелится прикоснуться к ней, к моей дочке — единственной, любимой».

Открыл форточку. Свежий и морозный воздух насытил салон автомобиля звуками улиц. Кирилл вдохнул полной грудью: «Куда девать Олесю в такой ситуации? Не оставлять же ее на целый день одну в доме. Охрана охраной, с ней заниматься нужно…»

За окном мелькнули церковные купола. Кирилл затормозил. Машина с охраной остановилась сзади. Поздняков сказал, вылезшему было из машины крепышу:

— Оставайтесь здесь. Я в церковь на минутку.

Церковь была маленькая, но теплая. Сотни свечей и лампад освещали иконы в золотых и серебряных ризах. Блестели драгоценные камни. Стены и потолок расписаны с любовью умелыми художниками. Иконостас выделялся благолепием и богатством. На небольшом возвышении перед алтарем, тянувшимся во всю длину церкви, стоял священник в широкой черной мантии с клобуком на голове.

Кирилл оглядел окружающих его немногочисленных людей. Молодые люди, старушки, дети, молились тихо, шевеля губами. Какая-то успокоенность витала в воздухе. Постояв в задумчивости, Кирилл развернулся. Одна из старушек подошла к нему:

— Так быстро уходите? Не помогло? Не полегчало на душе?

— Полегчало, но не совсем, матушка, — ответил, задержавшись, Кирилл.

— А ты мил человек помолись, свечку поставь под иконку.

— Так не верующий я, — смутился Кирилл.

— Вот плохо — то как. Поэтому тебя червь соблазнов и грехов изнутри точит. Покрестись сынок. Боженька наставит на путь истинный.

— Спасибо матушка. Покрещусь, обязательно покрещусь. А пока вы не могли бы поставить за меня свечку за спасение души близкого человека?

— Могу. За кого молиться, сынок? Что просить у господа Бога?

— За рабу Божью Викторию, чтоб послал ей выздоровление и оберегал от страшных грешников, — сказал Кирилл.

— Ступай с Богом, господин хороший. Помолюсь. Все будет хорошо у твоей Виктории, — молвила старушка.

Кирилл поклонился ей и медленным шагом покинул церковь.

Обернулся. Сильные порывы ветра шевелили ветки деревьев. Серые тучи затянули небо.

— Скоро весна, теплеет, — подумал Кирилл. — К госпиталю МВД, — дал команду охране и сев в машину, запустил двигатель.

Узнав в регистратуре, в какой палате лежит Сухов, поднялся на третий этаж по крутой лестнице.

Стены больничных коридоров были окрашены в темно — зеленый цвет. Деревянные полы досадливо скрипели. Под потолками — засиженные мухами пыльные светильники.