Ирма Грушевицкая - Вызов (дилогия)

— Что? Да говори ты толком! — крикнула я, ощутив, как под холодными тисками страха леденеет сердце.

— Звонили из Сиэтла. Там… там Дилан.

Сердце понеслось вскачь. Его сумасшедшее биение ощущалось в горле. Я испугалась, что оно может выскочить через рот.

— Что с Диланом?

— Лив, ты только не волнуйся. — Ким побледнела.

— Я уже поняла, что не должна волноваться. Говори дальше.

— Что-то случилось с самолётом. Пока ничего не известно.

— Ма-ам? — Вихрастая головка Макса повернулась ко мне. Карие глазёнки-блюдца смотрели с тревогой.

Взяв сына за руку, я быстро повела его к дому.

— Ливи, — Ким не отставала ни на шаг, всё время заглядывая мне в лицо. — Ливи, пожалуйста…

— Ма-ам? Мама? — как заведённый твердил Макс. — Что там, ма-ам?

— Не знаю, сынок. Идём.

Обычно сдержанный Говард Митчелл с телефоном в руках метался по Закатной комнате. Эллен — всегда спокойная Эллен! — смертельно бледная, обхватив себя за плечи, безотрывно следила за мужем.

— Как это вы ничего не знаете? — кричал в трубку отец Дилана. — А кто знает? Соедините меня с этим человеком. Нет. Нет, такой ответ меня не устраивает. Я хочу знать, что произошло! Немедленно, вы слышите? Плевать, что это не в вашей компетенции. Я перезвоню, у меня вторая линия. — Взглянув на экран, Говард подобрался и заговорил немного спокойнее: — Ты на месте? Как, не пускают? Ясно. Оттуда ничего не видно? Ах…да, я понял. Сделаю несколько звонков. Тебя пропустят. Оставайся на связи. Постарайся хоть что-нибудь разузнать, Джей.

Убрав трубку от уха, Говард устало провёл рукой по лицу.

— Что там? — простонала Эллен.

— Джейсон уже там. Служба безопасности на поле никого не пускает. Он видел дым.

— Господи!

Отпустив руку Макса, я вышла вперёд.

— Объясните, наконец, что происходит?

Родители Дилана растерянно посмотрели в нашу сторону — будто вспоминая, кто мы такие и что здесь делаем. Эллен неожиданно покачнулась. Говард тотчас бросился к жене и заключил её в объятия. Эллен прильнула к нему с видимым облегчением и заплакала.

Я взмолилась:

— Говард, прошу вас!

— В аэропорту Такомы внештатная ситуация. — Он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Пока непонятно, о каком именно рейсе идёт речь. На это время было запланировано несколько вылетов, в том числе у Дилана.

Говард запнулся. Температура в комнате неожиданно упала градусов на двадцать.

— Его телефон выключен, у других членов экипажа тоже. Я сделал несколько звонков, но никто ничего не знает. Джейсон уже на месте. Он видел дым и машины скорой помощи. Ближе никого не пускают. Всё усложняют плохие погодные условия. В Сиэтле ливень. Милая, милая, — обратился он к жене, — успокойся. Я позвоню Остину. Если надо подключить сенат штата. Джейсона пропустят на поле, мы это сделаем.

По мере того, как Говард говорил, мой мозг лихорадочно соображал, выуживая нужную информацию.

— Это не его самолёт, — убеждённо сказала я. — Мы говорили утром. Дилан прилетит завтра.

— Слава богу, — выдохнула за моей спиной Ким.

Только сейчас я вспомнила о ней и о Максе.

— Отведи его наверх, — обернулась я к подруге.

— Нет, — перепуганный Макс решительно был настроен остаться.

— Иди, — твёрдо сказала я и чуть мягче добавила: — Иди, малыш. Проведай, как там Эбби. Я скоро к вам поднимусь.

— Пойдём-ка, дорогой.

Ким взяла Макса за руку и, проходя мимо, сочувственно прошептала: "Держись!"

Эллен отняла заплаканное лицо от груди мужа.

— Это правда, Лив?

— Правда. В Сиэтле постоянно идёт дождь. Дилан сказал, что завтра весь день будет просыхать у бассейна. Хотя, похоже, и у нас погода портится.

Сквозь открытые французские двери Закатной комнаты ветер парусами раздувал шелковые занавеси. Повеяло холодом, как обычно бывает при грозе.

Несколько лет назад Дилан заставил пилотов лететь через бурю. Вряд ли он стал бы делать это сейчас, рискуя собой и жизнью экипажа. Я всегда умоляла его беречь себя, переживала, когда по служебной необходимости мужу предстояли долгие перелёты.

К сожалению, не всё шло так, как мы задумывали, и каждый раз сопровождать Дилана в поездках не получалось. Дом, работа в фонде, а главное, дети — всё это держало меня в Сиэтле. Всего лишь пару раз я присоединилась к нему, и в последнюю совместную поездку в Чикаго мы провели незабываемую ночь в "нашем" номере.

Когда в середине марта мужу пришлось на неделю лететь в Японию, я осталась дома: Эбби подхватила насморк. Перепуганный Дилан тогда вовсе хотел отказаться от поездки.

— Да успокойся ты, ради Бога, — смеялась я. — Ну, подумаешь, расчихалась! Вот если бы кашель — тогда можно поволноваться. А насморк! Побегала по лужам — вот и результат.

— Я уволю эту нерадивую няню! — сердился муж. — Как можно было недосмотреть за ребёнком, когда это единственная твоя обязанность.

— Даже у самых ревностных мам дети болеют. Чем меньше ребёнок, тем острее реагируешь на каждый его чих.

Тогда у нас состоялся долгий разговор, в котором Дилан признался в сокровенном.

— Я очень счастлив, что вы у меня есть, — говорил он. — Счастлив с тобой, Эбби, Максом. Но у меня чувство, будто я пришёл на всё готовое. Это не я забрал вас в свою жизнь, а вы позволили мне разделить вашу.

Я пыталась возражать, но Дилан меня остановил:

— Нет, Лив, послушай. То, что касается твоей жизни с Майклом — об этом я даже говорить не должен. Ты и Макс — вы навсегда принадлежите ему. Но Эбби, она… она моя, — Дилан тяжело вздохнул, и я с горечью отметила, как хмурится его ровный лоб. — Как бы я хотел увидеть тебя беременной. Дотронуться до твоего живота, почувствовать, как толкается наш ребёнок. Я бы сам отвёз тебя в больницу и мерил шагами коридор, пока ты рожаешь. Или, если бы ты позволила, я был бы рядом, держал тебя за руку, дышал вместе с тобой. Я бы услышал первый крик дочери, взял бы её на руки и никогда больше не отпускал.

К тому моменту я уже плакала, и Дилану пришлось долго меня успокаивать.

— Не надо жалеть о том, что мы сделали или не сделали, малыш. И я ошибся в том, что не стал искать тебя, что допустил для нас годы одиночества. Мы вместе и можем всё исправить. Может, не сейчас, может, не сразу, но я хочу ещё детей, жизнь моя. Наших детей. Очень хочу.

— Да, любимый, — я потянулась к его губам. — Да. Да! Да!!!

После этого разговора я прекратила пить гормональные таблетки.

Я хотела малыша. Дилан будет великолепным отцом. Он уже великолепный отец, несмотря на сложности с Максом. Когда сын забывался, я с удовольствием наблюдала, как они открываются друг другу. Если бы Макс позволил, Дилан стал бы емулучшим другом. А он в свою очередь неоднократно убеждал меня, что всегда будет считать Макса сыном.

Что касается его отношений с Эбби — они были идеальными. После того памятного вечера, она больше не называла его папой. Я знала, что Дилан был бы этому счастлив, но пока он оставался для дочери "Диваном" и "плинцем".