Ирма Грушевицкая - Вызов (дилогия)

Никогда я не расскажу своей жене, что помню каждое мгновение того утра. Я видел, как они с Майклом прощались с моими родными. Видел, как садились в такси. Видел, как украдкой ото всех Лив поглядывала на центральный вход, будто чувствуя, что я смотрю на неё. Я ловил эти последние секунды нашей, пусть не очевидной, но близости.

Проводив взглядом отъезжающее от отеля такси, я подошёл к стойке регистрации и, протянув кредитную карту, назвал цифры её номера.

— Простите, сэр, но он только что освободился. Нужно время, чтобы привести его в порядок.

— Не нужно. Оттуда только что выехали мои друзья. Номер мне понравился. Я хотел бы оставить его за собой.

В подтверждение серьёзности своих намерений я достал из нагрудного кармана предварительно свёрнутую купюру и, накрыв ладонью, по отполированной поверхности стойки пододвинул её администратору.

— Вообще-то у нас так не принято, — проговорил он. Скорость, с которой купюра исчезла в его руке, доказывала обратное.

Я саркастически поднял бровь и протянул кредитку. Взяв её, парень быстро провёл карточкой по терминалу.

— Вот ваш ключ, сэр.

— Спасибо.

Я никогда не расскажу Лив, как стоял посреди номера, таращась на смятую постель и вспоминая, что мы делали в ней прошлой ночью. Как, зайдя в ванную комнату, я нашёл её белый халат, в спешке брошенный на пол. Не расскажу, что не смог сдержать стона, когда, подняв его и поднеся к лицу, почувствовал её запах. Я боялся напугать её рассказом о том, что, вернувшись в спальню, лёг на смятую подушку, которая ещё хранила отпечаток её головы и провёл так весь день в обнимку с чёртовым халатом.

Уходя, я, словно маньяк, обыскал номер. Я хотел найти что-нибудь, что будет напоминать мне о Лив. В одном из ящиков комода я обнаружил пакет с моей рубашкой.

"Это не очень удобно. Я всё-таки замужем".

Рубашка и халат до сих пор хранились в моей городской квартире. Не думаю, что когда-нибудь смогу от них избавиться.

Встретить её через два года в том госпитале, стало для меня полной неожиданностью. Поддавшись на уговоры матери, я в последний момент согласился возглавить делегацию нашего благотворительного фонда. Лив знает, что, не справившись со своими чувствами, я сбежал от неё, как последний трус. Но я не сказал ей, что следующие два часа провёл в машине, безотрывно следя за центральным входом.

Когда Лив с сыном вышла из больницы в компании моей матери, я испытал шок. К тому моменту я уже отказался от надежды когда-либо увидеть её снова, но вот она стоит передо мной и её по-дружески целует моя мать. Что за жестокую шутку в очередной раз сыграла со мной судьба? Необходимо было в тот же вечер поехать к родителям и потребовать у мамы ответа. Вместо этого я напился.

****~

— Ну и погодка, чтоб её. — Темнокожий водитель такси поймал мой взгляд в зеркале дальнего вида и сочувственно покачал головой. — Если вы приехали отдыхать, мистер, то время для этого не самое подходящее. По радио сказали, циклон накрыл всё западное побережье минимум суток на пять.

Я посмотрел в сторону океана. В сплошной завесе дождя он полностью сливался с небом. Ураганный ветер гнул упругие пальмы к земле. При выезде на открытые участки трассы машину ощутимо бросало в сторону.

Через пару миль мы увидели огни впереди идущих автомобилей. Ещё через одну движение и вовсе остановилось.

— Похоже, авария. — Вытянув голову, водитель силился рассмотреть, что происходит впереди. — Точно! Вижу полицейские машины.

Достав из кармана телефон, он заорал в трубку:

— Бобби, на шоссе авария. А, ты уже там! И надолго это? Понятно. А чего случилось-то? Ни хрена себе! Живые есть? О! Красивая? Ну всё, всё, отваливаю.

Парень засмеялся и, убрал телефон от уха, повернулся ко мне.

— Бобби — мой кузен — полицейский. Какая-то дамочка слетела с дороги. Похоже, не справилась с управлением. Хорошо, что машина большая. "Линкольн". Бобби говорит еле достали её оттуда. Говорит, она к мужу в аэропорт спешила. Вт это я понимаю — приспичило.

Он громко рассмеялся над своей шуткой. Я же в очередной раз порадовался, что решил приехать именно сегодня: ни ливень, ни семь казней египетских не остановили бы мою Лив в желании приехать в аэропорт.

Дом был залит светом.

Зайдя внутрь, я услышал из гостиной громкие голоса. Прислушавшись, я быстро понял, что Лив среди них не было. Недолго думая, я взбежал по лестнице и направился по коридору в нашу спальню.

Первой я увидел Эбби. Сидя на полу, она листала яркую книжку.

— Здравствуй, моё солнышко. — Присев на корточки у порога, я раскрыл ей свои объятия.

Ловко вскочив на ножки, дочь подбежала ко мне и крепко ухватилась за шею.

— Пиветь. Я кучала.

— Ох, а как я скучал! — Я прижал свою девочку к груди, целуя её прямо в кудряшки. — Очень-очень скучал.

— И мамиська кучала.

Эбби отодвинулась и серьёзно посмотрела на меня огромными зелёными глазами. Красавица моя!

Неожиданно, она неодобрительно покачала головой.

— Мамиська тоже осень-осень кучала.

— Я больше не уеду, детка.

— Никада-никада?

— Никогда-никогда не получится. Такая уж у меня работа. — Подхватив дочь на руки, я принялся обыскивать комнату. — А где наша мамочка?

— Дилан, слава Богу!

Удивившись жару, с котором было произнесено это приветствие, я обернулся к вбежавшей в комнату Ким. В одной руке она держала стакан с молоком, другой — судорожно схватилась за горло.

— Добрый вечер, Ким, — улыбнулся я.

— Д-добрый, — ответила она, заикаясь. — Что? Как ты? Господи, Дилан!

Поставив стакан на низкий стол, заваленный детскими игрушками, она кинулась ко мне и крепко обняла вместе с Эбби.

— Кими, да что с тобой? — засмеялся я.

— Слава Богу, слава Богу, — всё повторяла и повторяла она, сжимая меня в объятиях.

Внутри начало зарождаться чувство тревоги.

— Ким, что случилось?

— Ты же ничего не знаешь! — всплеснула она руками. Эбби закрутилась, желая вырваться из моих рук. Я опустил её на пол, не отрывая взгляда от девушки. — Мы не могли до тебя дозвониться. Мы думали, ты в Сиэтле. Мы думали, ты в том самолёте. Господи, Дилан!

Она снова кинулась обнимать меня, теперь уже плача. Я по инерции обнял Ким, но через мгновение отодвинул от себя, заглядывая ей в лицо.

— Кими, посмотри на меня. Что случилось? О каком самолёте идёт речь?

Мне пришлось её немного встряхнуть, прежде чем, всхлипнув, она начала спутанно объяснять:

— В Сиэтле авиакатастрофа. Пожар. Твой самолёт. Там… там… — Она снова заплакала. — Там кто-то погиб, и Лив….

Не дослушав, я выбежал из комнаты.

Моё появление в гостиной явилось громом среди ясного неба. Мама и Фиби с плачем кинулись ко мне навстречу. Поймав их, я посмотрела на отца. У него дрожали губы.