Ирма Грушевицкая - Вызов (дилогия)

Не знаю, как нам всё удалось, но, когда в четверг вечером я оказалась в доме Кэтрин, где должна была провести ночь перед венчанием, всё было готово.

Приглашенные были размещены в доме у Митчеллов. Приехали все, кроме тёти Талулы и Марти. Я приняла объяснения отца Майка, твердившего что-то о больной ноге и нелюбви к большим городам, и была благодарна матери Ким, которая под благовидным предлогом осталась с Марти.

Мама с Тимом прилетели в среду. Разумеется, мама была недовольна, что с самого начала не принимала участие в подготовке к свадьбе. Но, оказавшись рядом с Эллен и кучей детей, быстро забыла об обидах, по уши погрязнув в заботах. В конце концов, я заказала для них день красоты в одном из лучших салонов Сиэтла, и мы с девочками еле усадили упирающихся мам в машину, потребовав привести себя в порядок и хорошенечко отдохнуть.

Я легко представляла, какое недоумение вызовут у Дилана тёмные окна нашего дома, когда в четверг он вернётся с работы. Наверное, это довольно неожиданно, оглохнув от громкого "сюрприз!", оказаться на мальчишнике, о котором и не подозревал. И, разумеется, нелегко, выпив пару обязательных коктейлей, вырваться из крепких объятий старшего брата, улизнуть в спальню и набрать номер своей предательницы-жены.

И, безусловно, более чем неожиданно будет услышать от неё безапелляционное:

Soundtarck — It's All Coming Back to Me Now by Meat Loaf and Marion Raven

А ведь я растерялась тем утром, если не сказать больше. Настолько я привыкла просыпаться рядом с Диланом, что, не увидев его, на короткий миг впала в панику. Мне вдруг представилось, что вся моя жизнь с ним оказалась сном — счастливым, но недолгим. Хорошенькие мысли для невесты.

Как же мне нужны сейчас его поцелуи. Его руки, которые прижали бы меня к тёплой груди, и хриплый ото сна голос прошептал бы: "Доброе утро, малыш". Но я сознательно лишила нас этой радости, идя на поводу бессердечной традиции раздельной предсвадебной ночи. И даю голову на отсечение, Дилан провел её так же плохо.

К чёрту! Позвонить-то не возбраняется.

Он снял трубку после первого гудка.

— Я не могу без тебя, — сказала я вместо приветствия.

— И я.

— Прости, что оставила тебя одного.

— Ну технически я не один. Дом содрогается от пьяного храпа. Солирует Саймон.

— Где они спят?

— Не знаю. Я ушёл наверх до полуночи и ещё не спускался.

Словно наяву я видела, как Дилан лежит в нашей кровати, скрестив длинные ноги и закинув одну руку за голову. Единственное, что было недоступно для видения, — выражение его лица.

— Ты сердишься?

— Больше не хочу просыпаться без тебя.

— Значит, сердишься.

— Ох, родная. Я не сержусь. Я волнуюсь за тебя и малыша.

— Всё будет в порядке. Поверь мне. Я просто хочу, чтобы это поскорее закончилось.

— У тебя ещё есть возможность всё отменить.

— Не хочу ничего отменять, потому что хочу увидеть тебя в смокинге.

— Только скажи, и я буду носить его ежедневно. — Наконец-то я услышала в его голосе улыбку. — Ты будешь в белом?

— О да! Если кто-нибудь ещё придёт в белом, меня ты узнаешь по большому животу.

— По моему любимому большому животу. Как живот вёл себя этой ночью?

— Идеально. Он будто решил дать мне передышку перед сложным днём.

— Моё солнышко, — нежно проговорил Дилан. — Скажи, что папа его очень любит.

— И он тебя тоже. Пинок в правую почку более чем красноречив.

Дилан снова рассмеялся.

— Как дети?

— На Макса пришлось рявкнуть: он доставал всех вопросами, что должен делать шафер. А Эбби взяла в оборот Говарда. Они весь вечер читали книжки.

— Я скучаю без вас.

— Больше не будешь. Сегодня я привяжу тебя к нам последним возможным способом. Так что никуда ты от нас не денешься.

— Я и не хочу деваться. Вы моя жизнь.

— У алтаря в пять. Как и договаривались.

— Буду всенепременно.

Эту ночь я провела у Фиби. Я не должна была не только участвовать в последних приготовлениях, но и видеть их. Моё скромное торжество, по её словам, обещало быть "поражающим и эпичным", и, оказавшись тем утром у Митчеллов, я ожидала большого сумасшествия.

Но и во дворе, и в доме не наблюдалось никакой суеты. При мне привезли цветочные композиции, которые, не распаковывая, унесли на задний двор. Молодые люди в одинаковых тёмно-синих костюмах слажено выгружали из большого фургона складные кресла. Всё проходило предельно просто и спокойно. Воистину Фиби была прекрасным организатором: вопросы решались без её участия.

Маме и Тиму была выделена комната рядом со спальней Эбби. Макс же ночевал вместе с моим отцом, и к моему приезду все мужчины, в том числе и Говард, уже отправились к Дилану. Не думаю, что это было так уж необходимо, скорее ими одолевало вполне понятное желание в этот день как можно реже попадаться на глаза своим вторым половинкам.

Я заглянула к маме. Она уже проснулась и теперь наслаждалась утренним часовым валянием в постели. Это было её любимое занятие вне зависимости от места пребывания и степени насыщенности предстоящего дня. Просто так встать с кровати мама не могла. Папу в своё время это очень из себя выводило. Тим же снисходительно принимал мамину блажь. Как, впрочем, и многое другое.

При виде меня она похлопала по одеялу:

— Запрыгивай, обезьянка.

Скорее я была похожа на раздутую панду, но детское прозвище умилило. Не заботясь о грациозности, я плюхнулась на кровать и подтянулась на руках, пристраиваясь на мамину подушку. А затем давно забытым, но таким естественным движением закинула на неё ноги.

— И когда ты последний раз так делала? — спросила она.

— Наверно, лет в двенадцать.

— А для меня как будто вчера.

Я закрыла глаза и спустилась к маме под мышку. Как в детстве, она принялась перебирать мне волосы, и, как в детстве, я млела от её успокаивающих прикосновений.

— Похоже, это было самое умное решение в моей жизни — отпустить тебя к Генри, — неожиданно сказала мама. — Может, именно поэтому ты выросла настолько на меня не похожей. Я искренне любила Майка, но, знаешь, малышка, — её рука на секунду остановилась, — меня не оставляла мысль, что в какой-то момент ты тоже сбежишь.

— От кого? От Майка? — Чтобы посмотреть на маму, мне пришлось вывернуть голову.

— От жизни, что он дал тебе.

— Я любила его, мам.

— Твоего отца я тоже любила. Как и у тебя, моя жизнь с Генри была продолжением детства. Я выросла и ушла. Ты тоже могла. Впрочем, — мама скосила на меня смеющиеся глаза, — в какой-то степени так и вышло.

Не думаю, что когда-нибудь она напрямую спросит меня обо всех обстоятельствах рождения Эбби, но даже этот завуалированный вопрос ответа не требовал.

— От него ты не убежишь, Ливи. Не сможешь. — Мама улыбнулась и потрепала меня по голов. — А он и не отпустит. Вы слишком друг от друга зависимы.