Ирма Грушевицкая - Вызов (дилогия)

— Всё, хватит! Хватит!

Я повторяла это всё время и пока с остервенением тёрла себя мочалкой, и пока раздражённо вытиралась полотенцем. Было бы лучше, если бы сейчас вместо мягкого душистого хлопка в моих руках была наждачная бумага; может быть она вместе с кожей смогла бы удалить и чужеродное, пугающее чувство сожаления.

В комнате было душно. Несмотря на распахнутое окно и ливень, всё ещё беснующийся снаружи, прохлады не ощущалось. Я стянула с себя банный халат и осталась в одних хлопчатобумажных трусиках с забавной кошачьей мордочкой "хелло китти". Полотенце, намотанное на голову, спустя некоторое время оказалось на полу. Волосы всё ещё были влажными, и, не потрудившись сходить за расчёской, я оставила их сохнуть в беспорядке.

В номере была сделана уборка: вещи аккуратно сложены на креслах и кушетке, постельное бельё поменяно, кровать заправлена. Я упала прямо на шёлковое покрывало, приятно холодившее разгорячённую после душа кожу, и начала бездумно щелкать телевизионным пультом. Найдя канал, крутящий сериалы, я на некоторое время была захвачена знакомыми перипетиями "Друзей".

Ближе к полудню я позвонила Майку. Его телефон всё так же молчал. Я набрала номер Кэтрин, и к своему удивлению услышала на том конце радостный голос своего мужа:

— Я как раз собирался тебе звонить.

— А что с твоим телефоном?

— Разрядился ещё вчера. Это единственный аппарат, который работает.

— Как там у вас с погодой? Когда вернётесь?

— Обещают, что завтра утром.

— Завтра? Майк, ты в своём уме? — вскричала я. — У нас в одиннадцать самолёт! И, кстати, аэропорт уже открыт, так что рейс вряд ли задержат. Не успеешь вернуться, улечу одна.

С какой радостью я уберусь из этого места! И погода, и безалаберность Майка, его любовь к серфингу и большим компаниям — из-за всего этого наш второй медовый месяц, вернее, медовая неделя, превратилась в дурацкий фарс.

— Ну а что я могу поделать, Ливи? — начал оправдываться муж. — Не могут катера прийти за нами. Болтаются в океане в пределах видимости, прям как укор какой-то. Ребята попытались вызвать вертолёт, но они при таком ветре не летают. Честно говоря, я и с самолётами-то не уверен. Откуда ты знаешь, что аэропорт открыт?

— Брат Кэтрин вернулся сегодня утром.

— Тогда ясно. Ну, в любом случае, мы пока здесь. В остальном всё вроде в порядке.

Я почувствовала себя виноватой, что накинулась на Майка. Честно говоря, в этой ситуации от него мало что зависит. Не вплавь же ему добираться до тех катеров.

— Ладно, Майки, прости. — Я попыталась вложить в голос как можно больше тепла. — Просто я очень скучаю. И погода эта ещё…

— Я тоже, капелька. Потерпи немного, скоро будем дома. Там дождь не будет казаться чем-то необычным.

Я засмеялась.

— Люблю тебя.

— И я.

Затем Майк передал трубку Кэтрин, которая в очередной раз поблагодарила меня за заботу о детях.

— Дилан и вправду сможет позаботиться о них до вашего возвращения?

Не знаю, что подвигло меня задать этот вопрос. Надеюсь, Кэтрин услышит в нём только взволнованную мамочку, а не похотливую сучку, в которую эта мамочка из-за её деверя превратилась.

— Да, с Диланом они будут в полном порядке — за это не беспокойся. Думаю, они весь день будут смотреть мультики и объедаться шоколадом.

— Лиззи шоколад нельзя. — Вот я зануда!

— Думаю, он знает. — Кэтрин снова засмеялась. — Дилан несколько месяцев проработал в отделении неотложной помощи. С этим у него никаких проблем.

— Тогда я тоже спокойна.

— Ещё раз спасибо тебе, Лив. И уж извини, что испортили вам медовый месяц.

— Переживём. Присмотри для меня за Майклом.

— Обязательно.

Практически весь день я провалялась в кровати. Даже обед заказала в номер. Не хотелось никуда выходить, да и дальше лобби отеля выйти и не удалось бы: дождь не переставал ни на секунду.

О нашем урагане говорили на федеральных каналах. Его даже назвали каким-то женским именем, что, я считаю, весьма обидно для тех, кто носит его в жизни. Люди ни в чём не виноваты, но всегда есть кто-то, кто в сердцах шлёт проклятия на голову Катринам или, скажем, Диланам.

Ураган Дилан. Вот уж точно — моё личное стихийное бедствие.

Чтобы в очередной раз избавиться от ненужных мыслей, я увеличила громкость телевизора и погрузилась в уютный мир "Я люблю Люси". Показывали несколько серий подряд, и где-то на третьем эпизоде меня сморило.

Хоть и накрытая одеялом, но во сне я замёрзла. Слепо шаря в темноте, я схватила что-то из одежды, валявшейся возле кровати, натянула на плечи и сразу же заснула вновь.

Мне снился океан. Но только не бушующий и серый, как сейчас, а тихий и спокойный. Едва ощутимый прибой ласкал мои ноги, зарытые в песок. Когда волна сползала с берега, она щекотно вымывала его между пальцев. Я смеялась, получая наслаждение от тёплой воды, песка, своего смеха.

Был закат, безветренно и очень тихо; ни гула города за спиной, ни пения птиц — казалось, я слышу только тихий плеск океана и своё сердце. Спустя пару вздохов, чьи-то нежные руки обнимают меня за талию и прижимают к твёрдой груди. Спиной я чувствую жар, исходящий от обнимающего меня тела. Во сне это не было неожиданно. Я словно ждала именно эти руки и, обхватив их своими, счастливо откидываюсь на подставленную спину. Виска касается лёгкий поцелуй. Нежный, ласковый, невесомый, но мои ноги чуть не подкашиваются — настолько он возбуждающий. Сердце начинает биться сильнее, когда руки, до этого лежавшие на талии, приходят в движение. Одна из них перемещается на грудь, начав ласково сжимать её, другая же спускается ниже и теперь нежно гладит низ живота. От наслаждения мои глаза закрываются. Стон срывается с губ. Подняв руки, я запускаю их в волосы ласкающего меня мужчины. Внезапно, он разворачивает меня к себе и начинает покрывать лицо поцелуями. Я боюсь открыть глаза, вернее, не хочу это делать, полностью сосредоточившись на тактильных ощущениях. Через некоторое время его губы находят мои, и я отдаюсь во власть его требовательного языка. Раздвигая зубы, он проскальзывает внутрь и начинает играть с моим. Он дразнит, требует, дарит… Я упиваюсь этим поцелуем, крепко вжимаясь в горячее тело.

Мой любовник опускает нас на песок. Мои руки блуждают по его обнажённому телу: жаркому, гладкому, рельефному. Он целует мою грудь под тонким купальником, затем одним движением спускает чашечки и обнажает её. Я действительно слышу стон, с которым он припадает к моим соскам. Господи, это невозможно выдержать! Я дрожу в его объятиях, наслаждаюсь ими, мне не хочется отпускать его от себя. Возбуждение становится болезненным, я хочу большего, хочу выпустить наружу эту боль, и она вытекает из меня, смешиваясь с солёной водой океана. Я сама как океан, переполненный страстью и желанием.