Владимир Сорокин - Ледяная трилогия

— Интуиция! — зло фыркнула Ольга. — Средь бела дня какие-то уроды похищают людей, забивают их до смерти. Исчезают. Никто не знает, кто они! Полиция называет цифры ежегодно пропадающих людей. Статистика! Это нормально?

— Это ненормально. Когда я рассказал про все в полиции, мне долго не верили. Молот изо льда! «Говори сердцем…» Они долго переглядывались, думали, что я чокнутый.

— Мне тоже не верили… Потом провели экспертизу ранений. У меня и у… (она запнулась) у папы и мамы. У них грудины были совершенно разбиты. А у меня только ребро и выбит кусочек кости. Когда меня нашли, рядом была лужа. Лед, которым нас били, растаял.

— А я сперва подумал, что это стекло. Он в первый раз ударил не очень сильно. Потом, когда молот треснул, я понял — это лед. И тоже осталась лужа. Не только воды.

Он посмотрел на свою огромную ладонь, сжал ее в кулак и разжал:

— Там была не только вода. У брата горлом пошла кровь. Кровь… много крови. И моей тоже.

Они замолчали.

В этот момент полноватый официант принес большое блюдо с жареной бараниной и поставил перед Бьорном. Ольга глянула на шипящее, сочащееся мясо. Подняла глаза на официанта:

— У вас есть русская водка?

— Конечно! — улыбнулся официант. — Две порции?

— Принесите… — задумалась она, — бутылку.

Официант кивнул, не удивившись, и вернулся с запотевшей бутылкой «Столичной» и двумя стаканчиками. Ольга молча разлила водку в стаканчики, взяла свой. Бьорн протянул пальцы, и стаканчик исчез в его длани.

Ольга скосила глаза на соседний столик. Там сидели трое смуглых пожилых евреев и неторопливо ужинали.

— Всего четыре месяца прошло, а я… не могу поверить, — произнесла Ольга. — Все это… сон какой-то. Очень муторный. Очень… очень… Ненавижу!

И выпила залпом водку.

Бьорн вздохнул:

— А я уже поверил. Когда брата похоронили, я пришел в его комнату. Там был дневник, я никогда не читал его. Я сломал замочек, открыл дневник. Он записал в тот день: «Сегодня в Гётеборге опять мое любимое небо, цвета синего корунда. Значит, будет удачный день». После этого я поверил, что Томаса больше нет. Нет моего младшего брата.

Он вздохнул и выпил свою водку.

— Синий корунд… что это? Камень?

— Да. Брат учился на геологическом. Он хорошо знал камни. Он говорил, что у меня глаза похожи на александрит, а у него на аквамарин.

— А мне мама говорила, что у меня глаза — берлинская лазурь плюс немного изумрудной зелени.

— Она была художником?

— Нет, просто реставратором. Но давно. Еще до эмиграции.

Ольга наполнила стаканчики. Посмотрела на неловкие руки Бьорна и впервые за вечер улыбнулась:

— Ты очень большой. Брат был таким же?

— На два сантиметра выше. И в баскетбол играл лучше меня. На улице нас звали «фонарными столбами».

Ольга с улыбкой смотрела на него:

— Как это по-шведски?

— Фонарный столб? Lyktstolpen.

— Ликтстольпен… — повторила Ольга.

Выпитая на голодный желудок водка быстро опьянила ее.

— Давай за них. За… наших. Только чокаться не надо.

Они выпили. Но Ольга выпила быстрее.

— Все русские девушки так быстро пьют? — спросил Бьорн, переводя дыхание.

— Не все. Избранные. Ешь, пока горячее.

Она взяла с его тарелки баранье ребро, вцепилась в сочное мясо зубами.

— Что ж ты меня не спросишь о моей версии?

— Какая твоя версия?

— Мне кажется, что фирма «LЁD» знает, кто нас бил молотом.

— Не знает.

— Ты видел их приставку, пробовал ее?

— Да, конечно. Кто ее не пробовал…

— Но там же тоже лед! Там ледяной наконечник, который стучит тебе в грудь. И ты испытываешь какую-то грусть, потом появляется какой-то круг людей, и тебе становится очень хорошо с ними.

— Это просто компьютерная игра нового поколения. Безусловно, сенсор-приставку изобрела корпорация «LЁD», они же породили миф о тунгусском льде, который якобы вызывает необычные ощущения у людей, когда им стучат в грудную клетку. Они якобы добывали этот лед, везли его из тундры, все наконечники только из этого льда… Но это миф. Лед есть лед. Упавший с неба или замерзший на земле — он одинаков. И что бы ни говорили их «ученые», миф о льде тунгусского метеорита — лишь повод подороже продать свой продукт. Об этом было много написано. Серьезные ученые подняли их на смех. Это даже обсуждать не интересно… На своей приставке «LЁD» сделал миллиарды. И зачем им еще похищать людей и лупить ледяными молотами?

— Но кто-то использует их идею! — выкрикнула Ольга так громко, что сидящие за соседними столиками оглянулись.

— А может быть, наоборот?

— Что — наоборот?

— Может быть, «LЁD» использует чужой метод?

— Стучать льдом в грудь до смерти?

— Да.

— И что же это за метод?

— Пока не знаю. Что-то из древних культов. Может, у кельтов, например, или у якутов был такой обряд. Может, это делали шаманы. Хотя ни в Интернете, ни в нашей университетской библиотеке я такого ритуала не нашел.

— Кто же это?! Сатанисты?

— Не похоже. Скорее — фашисты.

— И как это связано с фашизмом?

— Как-то связано. Уверен. Немецкие фашисты использовали древнюю мифологию. Кстати, у них была своя теория космоса. Я нашел это в Интернете. По их мнению, весь окружающий нас космос состоит изо льда. И только горячая воля человека может растопить в этом льду пространство для жизни.

— А какого хера они лупят этим льдом в грудь?!

— Не знаю. Может, чтобы проверить волю человека? Способна ли она растопить лед?

— Бред! И ради этого они идут на убийство?!

— Ну, многие тайные общества легко идут на убийство ради своих целей. Которые нормальным людям кажутся бредом.

Ольга кинула на тарелку баранье ребро:

— Кто, кто они?

— Мы здесь для того, чтобы ответить на этот вопрос.

— Кто, кто убил моих родителей?! — Ольга стукнула кулаком по столу, задев свой стаканчик, он упал на пол и разбился.

— Слушай, я чего-то… совсем пьяная… — Она качнула головой. — Поехали в отель.

— Хорошо. — Бьорн поднял свою баскетбольную руку, подзывая официанта.

В отеле Ольга упала на постель. Бьорн стоял возле, почти касаясь головой потолка. Он явно не знал, что делать.

— Кто убил моих родителей? — снова спросила Ольга.

— Тот же, кто убил моего брата, — ответил Бьорн.

Ольга шлепнула себя по щекам, пьяно усмехнулась:

— Слушай. Я опьянела с двух рюмок. Я пьяная в хлам!

— Ты просто устала от всего.

— Да. Я устала от всего. Когда у нас самолет?

— В 5.20.

— Ужас… Разбудишь меня?

— Конечно. Спокойной ночи, Ольга. — Он качнулся и шагнул к двери.

— Погоди.

Бьорн остановился. Ольга смотрела на него. Он смотрел на нее.

— Ты думаешь, тот парень из Гуанчжоу что-то знает?

— Ну, иначе бы он не позвал нас.

Ольга кивнула. Приподнялась и села на кровати.