Сейфеддин Даглы - Карьера Ногталарова

Товарищ Ногталаров нервно шагал из угла в угол, подбегал к окну, смотрел на улицу. Однако ни машины, ни его заместителя не было видно.

«Любопытно, куда девался этот старый осел? Черт с ним самим, лишь бы машина моя была в целости».

Напрасно беспокоишься, товарищ Ногталаров! С Абыщем ничего неприятного не случилось, и машина в полном порядке: только вид ее несколько изменился.

Абыш наперекор велению товарища Ногталарова сел не позади, а рядом с шофером.

«Надо же и нам насладиться хоть полчасика в этой быстротекущей жизни! Ведь не предопределено же нам судьбой всегда сидеть сзади!» — подумал Абыш-киши и велел шоферу ехать в первую точку по сбору утиля.

Из сведений, данных заведующим, было ясно, что точка месячного плана не выполнила. Абыш на машине отправился во вторую точку. Здесь заместитель заведующего конторой встретился с такой же картиной. То же самое было и в третьей… Абыш вышел из себя. Пожимая плечами, он раскричался:

— Почему не выполняете план, а?

— Потому что население не приносит утиль, — равнодушно ответил заведующий.

— Население не приносит, так собирайте сами!

— Где собирать, если отбросов нет?

— Отбросов нет? Во дворах, в домах утиля нет? Ай-яй-яй! — Абыш, погладив свисавшие усы, еще больше возмутился: — Да провалится в преисподнюю отец того, кто лжет! Да будет проклята бабушка того, кто не достанет утиля!

Сев в машину, он велел шоферу:

— Подъезжай к этому угловому большому двору!

Не зная намерений заместителя заведующего, шофер подчинился его приказу.

Въехав в широкие ворота, машина остановилась посреди просторного двора. Абыш, соскочив с нее, закричал:

— Утил сабирайым!..

Тотчас же в окна высунулись головы людей:

— Ай!.. Абыш! Смотрите-ка на его машину!

— Куда ты пропал, старина? Совсем не показываешься!

Абыш-киши, горделиво поглядев на старых клиентов, улыбнулся и снова закричал:

— Несите, несите скорей, не мешкайте! У кого что есть старого, несите! Скорей! Шевелитесь быстрей!

В течение двадцати — тридцати минут машина была нагружена разнообразным домашним барахлом. Несмотря на протесты и даже угрозы шофера, Абыш наполнил утилем легковую машину товарища Ногталарова и велел ехать к ближайшей точке.

— На, принимай! Посмотри, есть ли у населения утиль или его нет!

Выгрузив содержимое машины у этой точки, он велел шоферу ехать в другой двор и так же, как в первом дворе, нагрузив машину, сдал утиль второй точке.

— А что это такое? Не утиль? Ах ты, лентяй из лентяев! Боитесь заболеть от работы, что ли… А бедный товарищ Ногталаров сиди и жди от вас сводок!

К вечеру Абыш собрал в точках и привез в контору цифровые данные, намного превосходившие те, которые ему сообщили утром.

Товарищ Ногталаров, стоя в дверях своей конторы, еще издали увидя машину, радостно вздохнул. Когда же он открыл ее дверцу, то, отступив на шаг, ахнул:

— Что это такое, Абыш-киши? Это моя машина или мусорный ящик?

Абыш только сейчас заметил сор в машине, пятна на узорчатой обивке сиденья, царапины на дверях и громко запричитал:

— Ведь я же говорил, товарищ Ногталаров, что из меня не выйдет начальник! Отпустите меня. Дайте мне заняться своим делом — собирать утиль!

— Уходи! Уходи, старый ишак! Убирайся и больше мне на глаза не попадайся!

— Спасибо! Да будет аллах милостив к покойникам вашим!

Абыш с удовольствием закинул за спину ветхий мешок, взял в руки свою корзину и вернулся к своей любимой профессии. Старый сборщик утиля снова почувствовал себя в своем чудесном мире.

Товарищ Ногталаров остался без заместителя.

Хотя товарищ Ногталаров, перейдя в новый кабинет, оставил Серчэ-ханум внизу, расстояние между заведующим и секретаршей с каждым днем сокращалось. Казалось, будто комната секретарши ежедневно поднималась на сантиметр выше, а кабинет заведующего опускался на миллиметр ниже. Дверь же, соединявшая пол товарища Ногталарова и потолок Серчэ-ханум, в это время и расширялась и суживалась. Расширялась только для секретарши, суживалась — для всех остальных работников. Когда Серчэ-ханум сидела в кабинете товарища Ногталарова и стучала на машинке, все знали, что «заведующий занят и входить к нему не следует».

…Спустя некоторое время после того, как товарищ Ногталаров принял Серчэ-ханум в качестве секретарши, он стал осторожно, исподтишка разглядывать ее. Наконец товарищу Ногталарову стало ясно, что если теперешняя Серчэ-ханум далека от той девушки, с которой некогда он учился в средней школе, то она не похожа и на неряшливую женщину, доедавшую на улице соленый огурец.

Это было третьим воплощением Серчэ-ханум. В этом воплощении (больше, чем в двух предыдущих) она уделяла особое внимание своей внешности. Снова ее фигуру облегали модные платья, волосы пахли духами, а щеки и губы носили следы облагораживающей косметики. Наблюдая свою секретаршу и подсчитывая премии, которые он давал ей за счет учреждения, заведующий приходил к выводу, что новая Серчэ-ханум — плод его, товарища Ногталарова, забот и щедрости. При этой мысли он испытывал чувство несомненной гордости.

«Интересно, понимает ли Серчэ-ханум, чувствует ли, как она должна быть благодарна мне?» — думал он.

И товарищ Ногталаров пожелал узнать, что на этот счет думает сама Серчэ-ханум.

С этой целью заведующий вызвал секретаршу в кабинет. Но он не знал, как начать разговор. Конечно, он велел ей подняться к нему с пишущей машинкой. После того как заведующий продиктовал пространное распоряжение, Серчэ-ханум, подняв машинку, собиралась выйти из кабинета, но начальник галантно заметил:

— Как ты похорошела, девушка! — и, быстро опустив голову, стал читать только что отпечатанные на машинке распоряжения.

— Конечно, благодаря вашему покровительству…

Эти слова Серчэ-ханум заставили товарища Ногталарова вздрогнуть и перенестись мысленно в далекое прошлое; он, словно помолодев на двадцать лет, увидел себя в памятный сладостный весенний вечер, и невольно из груди его вырвался глубокий вздох.

— Хоть бы во сне вас увидеть… — заикаясь, задыхаясь, прошептал заведующий.

— Это зависит только от вас, мой милый… Если захотите, то увидите.

— Вот как?! — воскликнул взволнованный товарищ Ногталаров.

Когда товарищ Ногталаров, подписав лежавшую перед ним бумагу, поднял голову, Серчэ-ханум в кабинете уже не было. До его слуха доносилось только постукивание ее высоких каблучков, поспешно удалявшихся по ступеням узкой лестницы. Но ему достаточно было ее ответа.

Утром директор премировал секретаршу месячным окладом. На следующий день он преподнес ей шоколад, а еще через день он купил ей билет в кино.