Элизабет Говард - Смятение [litres]

– Вы же ведь не поедете, правда?

– Я с большой охотой, но – сомневаюсь. Не говорите этого Клэри. Мне не хотелось бы расстраивать ее без толку. (Тогда ей это не понравилось, позже она превратила это в: «Знаю, что могу доверить вам тайну, вы единственный человек, кому я доверяю».)

Потом он сказал: «Вы б по мне скучали, Полл?»

(Когда она оставалась одна, это менялось на: «Мысль уехать мне невыносима, мне будет так недоставать вас». Она засыпала в его объятиях.)

То, что им говорилось о войне, беспокоило ее. Воистину люди вокруг говорили о том, когда она кончится, только она не думала об этом просто в смысле Европы, и мысль, что война будет продолжаться, только где-то за тысячи миль, глубоко удручала ее. Война, как теперь ей казалось, шла чуть не всю ее жизнь: трудно было четко вспомнить, как что было до нее, виделся только веселый хоровод чудесных летних месяцев в Хоум-Плейс, когда и кот ее был жив, и Уиллс еще не родился. Чувства Клэри были во многом такими же.

«Хотя порой я думаю, а так ли уж отличались бы наши жизни, если б не было войны. То, чем мы занимаемся, я имею в виду, нам не по чувствам. Полагаю, ты, возможно, создана была, чтобы стать дебютанткой, и тогда для тебя было бы отличие, но я, видимо, имела бы ту же работу, что и сейчас, и занималась бы писательством». С недавних пор Клэри работала секретарем у литературного агента, который вместе с женой управлялся с очень небольшой фирмой, и работа эта ей очень нравилась. «Они, по правде, относятся ко мне как ко взрослой, – рассказывала она после первой недели. – Он пацифист, а она вегетарианка, но, если не считать жутких ореховых котлет, которые она дает нам в ланч, иногда это ужасающе интересно. Жаль, что ты никак не найдешь того, что тебе по-настоящему было бы по душе».

– Сообразить не могу, что бы это могло быть, – правдиво отвечала она. – Я хочу сказать, что если просто писать на машинке письма, отвечать на телефонные звонки да организовывать прием людей, то во многом все равно, кто они такие. – Сама она работала сейчас у врача на Харли-стрит, сидела в темной каморке с высоким потолком, поддельными картинами голландцев и копией обеденного стола, заваленного очень старыми журналами.

– А ты совсем уверена, что не хочешь стать художницей?

– Абсолютно. Я лишь пишу ужасно милые старательные картины, которые понадобились бы людям, которым не нравится живопись.

– Ой, Полл, право слово, остерегись. Нет – угодишь в западню брака. Посмотри на Луизу.

Они обе умолкли. Вскоре после возвращения Луизы они обсуждали это и пришли к не очень-то радостным выводам. Клэри заявила, что Луиза подавлена. Полли сказала, что, по ее мнению, Луиза на самом деле несчастна. Обе они сошлись на том, что с Майклом не очень-то легко разговаривать. «Он просто рассказывает тебе о том, чем сам все время занимается, а Луиза, должно быть, все это уже успела узнать».

– По-моему, для большинства женщин брак очень вреден, – сказала Клэри.

– Это кто тебе сказал?

– Ноэль. – Ноэль был ее работодателем.

– Сам-то он женат, – напомнила Полли.

– Только чтобы уберечь свою жену от призыва в армию. То было продуманно взрослое соглашение. В обычном смысле его пример тут никак не подходит.

– А ты не думаешь, – осторожно начала Полли, – что она, может, чуточку влюбилась в Хьюго? И такая грустная была, когда ему так неожиданно пришлось уйти, что ей больше невыносимо было оставаться здесь?

– Я думаю, тут все как раз наоборот. По-моему, Хьюго влюбился в нее , а поскольку положение в целом было безнадежным, она решила уехать и быть вместе с Майклом, а уж тогда он не захотел оставаться здесь.

– С чего ты считаешь, что все шло именно по такому кругу?

– С того, как вел себя Хьюго, когда позвонил сюда по телефону в первый же вечер, как вернулся из Родового Гнезда. Когда я сказала ему, что она уехала, он говорил так, будто ошеломлен был.

– Записку ему она оставила.

– Разумеется, – кивнула Клэри. – Полагаю, на самом деле вся история могла быть еще ужаснее, и они оба влюбились друг в друга. Такое, должно быть, довольно часто происходит, потому как вполне хватает писателей, написавших о том в своих романах. Жаль, ее нельзя расспросить.

– Ради всего святого, не вздумай!

– Не говори глупостей. Только все это доказывает, что брак дело чрезвычайно хитрое, и тебе, Полл, надо быть особенно осторожной.

– Полагаю, если найти того, кто нужен, все будет в порядке.

– Это если . И потом, можно найти их, а ты им будешь не нужна. И потом, мужчины ищут женщин гораздо моложе.

– Мы и есть женщины, что гораздо моложе…

– Это мы сейчас…

– Наверное, было бы делом, – выговорила Полли как могла небрежно, – выйти замуж за человека намного старше, пока сама молодая.

– Луиза так и сделала, – напомнила Клэри.

Это заставило Полли умолкнуть.

В последнее время она стала замечать, что Клэри намного легче удается заставить ее замолчать: это как-то было связано с тем, что она перестала поверять ей сокровенное, – нельзя, так ей чувства подсказывали, хотя полной уверенности, почему нельзя, у нее не было. Хотя и не было ясного представления, как именно не одобрит Клэри: насмешкой, обидой, недоверием даже, – не было у нее ощущения, что она сможет вытерпеть что угодно из этого. Рассказать Клэри едва ли не значило бы все разрушить и, что ничуть не лучше, не позволило бы в реальной жизни смотреть ему в глаза. А если уж Клэри не расскажешь, значит, и никому другому не рассказать. Вот только такое утаивание породило у нее своего рода примиренческое отношение к Клэри, что как-то, она чувствовала, ослабляло связи между ними.

Потом одним утром в пятницу посреди апреля, когда Луиза все еще лежала в постели, а они с Клэри сонно поджаривали тосты для завтрака на кухне, зазвонил телефон.

– Сходи наверх, ответь. Я за тостами пригляжу, – попросила.

– Спорим, это Луизу! – крикнула Клэри сверху.

– Пятница тринадцатого, – возвестила она, ввернувшись. – Кто б сомневался.

– А что такое?

– Зоуи просит меня приехать посидеть с Джули. Ей нужно в Лондон, присмотреть за детьми ее подруги, поскольку подруга заболела или что-то там еще.

– Эллен не может справиться?

– Очевидно, у Уиллса всю неделю уши болят, она плохо спала и из сил выбилась. А меня Ноэль в субботу вечером берет с собой на читку жутко интересной пьесы в стихах, которую написал один коммунист. Он ужасно рассердится: просто терпеть не может, когда приходится менять его планы.

– А не могла бы Зоуи привезти Джули в Лондон, а наша няня помогла бы присмотреть за ней?

– Они с Луизой едут в Хаттон. Нынче ее ежемесячные выходные там. О, все это так надоело. Меня не каждый день приглашают на читку пьесы коммуниста.