Эли Фрей - Везувиан

Мартини, чай с мятой и тяжелые мысли скрасили мое ущербное одиночество и невыносимое ожидание. Ах, да… Еще проблемы с квартирой.

Не знаю, каким образом, но бабуля научилась двигать комод. Однажды, вернувшись с работы, я увидела рассыпанную гречку на полу в моей комнате. И в комоде. Все вещи лежали не на своем месте, особенно белье и косметика. Столбик помады резко укоротился, по столу были рассыпаны тени. Чем она тут занималась? Надевала белье, красилась моей косметикой и смотрела на себя в зеркало? Но это же безумие! Однако улики говорили об обратном. Я настолько взбесилась, что сразу же позвонила хозяину квартиры. Мы долго выясняли отношения. Я ругалась, он защищал бабулю, говорил, что я все напридумывала. Я упрашивала поставить на дверь замок, он отказал мне. Я перешла на крик, он стал кричать в ответ, назвал истеричкой. В конце предложил мне поискать другое жилье, а то, видите ли, у него со мной много проблем. Все жильцы как жильцы, а я – истеричная женщина (Женщина!!! В свои девятнадцать лет!), которая доставляет ему кучу хлопот, а платит копейки.

Я бросила трубку. Поняла, что из этой квартиры надо сваливать. Судорожно стала рыскать по сайтам недвижимости, но за такую цену больше ничего не было. Эта ситуация меня настолько подкосила, что уже не хотелось связываться со съемом комнаты. Но что же делать?

Ян… у меня лежал ключ от его квартиры. Но я поклялась не пользоваться его добротой и разбираться самой со своими проблемами. Будет нечестно использовать нашу дружбу в корыстных целях. Но ключ не давал мне покоя, я достала его из рюкзака и долго вертела в руках. Металл приятно холодил руку. Может быть, всего на пару дней? Потом я обязательно найду новое жилье без неадекватных бабуль. Я просто не могу провести еще одну ночь в этой квартире. Мне пришлось выбросить косметику. К белью я тоже не могла притронуться из брезгливости, и оно тоже полетело в мусорное ведро. Я собрала чемодан и походный рюкзак (который мне так и не пригодился) и посадила Бухса в переноску. Ключи я оставила в квартире, сказала бабуле, чтобы закрыла дверь. В этот вечер она казалась адекватной, выглядела глубоко расстроенной моим отъездом (конечно, ведь она больше не сможет организовывать показ мод), пожелала удачи и проводила меня до двери.

Адрес я знала прекрасно. Добиралась на электричке и метро. На новом месте я вздохнула спокойно. По крайне, мере, какое-то время меня не будут доставать. Я заняла диванчик в огороженной нише на первом этаже и честно написала Яну обо всем. Он был рад и настаивал, чтобы я осталась в квартире насовсем. Сказал, что волновался обо мне, а теперь будет спокоен, пока я живу в его квартире. Мне было приятно это слышать.

На следующий день позвонил хозяин и официальным тоном сообщил, что не сможет отдать мне залог за квартиру, поскольку эти деньги пойдут на ремонт испорченных мной вещей: царапины на ламинате, подранная обивка на диване и прочие мелочи. Моему возмущению не было предела. Во-первых, я очень рассчитывала на эти шесть тысяч, потому что денег у меня почти не осталось, а зарплата еще не скоро. Во-вторых, я не была уверена, что испорченная обивка и царапины – это дело моих рук или лапок Бухса. Но доказать не могла. В грубой форме я высказала все, что я думаю о хозяине, его квартире и сумасшедшей бабуле. Бросила трубку и навсегда вычеркнула этого неприятного человека из своей жизни.

Квартира Яна была вся напичкана технологиями. Поначалу я даже не знала, как зажечь плиту, включить свет и воду в ванной. Я ничего не понимала и чувствовала себя неандертальцем. Мне было стыдно тревожить Яна по такой ерунде, но, несколько раз потыкавшись в кнопки, как слепой котенок, я обратилась к нему за помощью. Через пару дней я разобралась и немного освоилась на новом месте. Бухс не был в восторге от смены жилья. На скользком полу у него разъезжались лапы. Жужжащая техника пугала его, он рычал на все: кофемашину, открывающиеся жалюзи и душевую кабину.

После работы я открывала жалюзи и смотрела на город внизу. Брала книгу – дзенские притчи или «Таинственный остров», – садилась на диван напротив панорамного окна и погружалась в чтение. Я больше не чувствовала одиночество, мне казалось, что Ян рядом со мной.

В один из дней мне было особенно грустно. Не выдержав, я пошла в спальню к Яну, достала из шкафа его футболку и надела ее. Белая длинная футболка висела на мне как свободное платье. Вздохнув, я залезла в кровать Яна. Так было легче. Как бы он отнесся к тому, что я сделала? По щекам побежали мокрые и щекотные струйки. Я плачу? Но почему? Что со мной творится последнее время?

На выходных я занялась уборкой, хотя в этом не было необходимости. Я включила музыку и до самого вечера стирала пыль и мыла окна. Часто подходила к запертой двери в таинственную комнату, заглядывала в замочную скважину, но ничего не видела. Интересно, что там? Всего лишь вещи сестры или подсказки, которые приблизят меня на шаг к разгадке страшной тайны – кто такой Ян? Я дергала ручку, пробовала по очереди все ключи на моей связке – тщетно, – перерыла все скудное содержимое квартиры в поиске ключа, но безрезультатно. Дверь по-прежнему была закрыта.

Каждый день по вечерам я занималась поисками жилья. Комнаты за шесть тысяч рублей больше напоминали бомжатский притон, чем жилье для аренды. Чем дольше я жила у Яна в его шикарных хоромах, тем меньше мне нравилось то, что я находила. Что же мне делать? Я не могла здесь оставаться надолго. Потом оглядела сверкающую квартиру. А почему, собственно говоря, не могу? Ян каждый день писал мне, чтобы я прекращала поиски жилья и оставалась у него так долго, как захочу, хоть навсегда. Он даже говорил, что сам съедет из этой квартиры, если я привыкла жить одна. Об этом, конечно, не могло быть и речи. Но смогу ли я жить с Яном в одной квартире? Пока я этого не знала. Если я останусь здесь, то буду в должниках у Яна. Это ужасное чувство. Я отдам ему деньги. Когда смогу это позволить. Когда разбогатею. А вдруг это никогда не случится? Как я буду расплачиваться с Яном? Лучше пока об этом не думать. Ян сказал мне однажды: не бойся плыть по течению. Пожалуй, этим и займусь.

Декабрь и январь прошли, забрав с собой мое одиночество и тоску. С самого начала февраля я была в приподнятом настроении, ведь в середине месяца возвращается Ян! Я с удивлением обнаружила, что напоминаю себе любящую супругу, которая ожидает возвращения мужа из долгой командировки. Так нелепо… а ведь действительно похоже. Я жила в квартире Яна, разгуливала в домашних костюмчиках и орудовала тряпкой. С пылесосом я так и не разобралась – странная конструкция висела на стене, но на ней не было ни кнопки включения, ни проводов, а спрашивать у Яна я постеснялась. Бухс помогал мне убираться, полоскание тряпок – одно из его любимых занятий. Я готовила, пела в душе, читала. Освоилась я тут довольно быстро, за что себя сильно ругала. Это не твое. Это временно. Тебе придется расплачиваться за пользование этим. Хмурый внутренний голос постоянно напоминал мне, что я никто. Я была лишь кофейным пятном на полу. Я ничего собой не представляла, и только по воле случая (то есть милости Яна) я была здесь.