Нина Катерли - Старушка не спеша

Однако пора уже собираться за покупками. До завтрашней пенсии осталось полтора рубля, вот что значит уметь жить и всё рассчитать. Кстати, можно еще сдать кефирную бутылку и баночку из-под майонеза. Сегодня Лидия Матвеевна решила себя побаловать — (премия за бережливость) — купить яблок, сейчас в продаже очень неплохие яблоки… Нет, что ни говорите, а экономия даёт плоды. На квартиру и питание уходит пятьдесят рублей, и пожалуйста: каждый месяц Лидия Матвеевна имеет возможность что-то откладывать. За два года на книжке накопилось триста шестьдесят, не считая процентов. Для Гриши. На первое время, когда мальчик вернется домой. Надо будет устраиваться, могут возникнуть трудности. Но все-таки Лидия Матвеевна уверена, тут к Григорию будет проявлено гуманное отношение. А вот соседи, знакомые — уже другой коленкор, всем рты не заткнешь, найдутся и такие, что станут злорадствовать, попрекать: преступник… Ох, если бы не Наташка!

Лидия Матвеевна складывает в хозяйственную сумку кошелек, футляр с очками, пустые бутылку и банку. Надевает шапку, боты, пальто. Пальто уже, конечно, не новое, но кому нужны наряды в этом возрасте? Было бы чистое и крепкое! Нитроглицерин, как всегда, в кармане, можно идти.

Началось с неудачи. Продавщица в молочном, видите ли, не в духе, бутылку приняла, а банку они не желают.

— У нас майонезу этого уже месяц как нету, несите вашу тару в пункт.

— Интересно, и что с того, что не продавали? Порядок есть порядок, вы обязаны принять, потому что это ваш долг.

«В пункт!» Хорошенькое дело! Две остановки трамваем, туда и обратно шесть копеек, да еще настоишься во дворе на холоде среди пьяниц.

— Не задерживайте! — уже напирают сзади. — Вам же сказано: не принимают.

…Ну это нам хорошо известно: очередь всегда на стороне продавца: заискивают, боятся, что их не обслужат.

— Вы, гражданочка, пожалуйста, не толкайтесь, — поворачивается Лидия Матвеевна к женщине, стоящей за ее спиной. — Я, между прочим, не с вами разговариваю. И вот что вам скажу: дело совсем не в банке. А в принципе. Это злоупотребление! Пусть мне покажут, где записано, чтобы принимать только стеклотару из-под продуктов, которые в данный момент есть в продаже. Пусть покажут! У нас идет борьба с беззаконием в торговле, надо больше читать газеты!

— Тьфу на тебя! — вдруг, вся побагровев, орет продавщица. — На тебе твой гривенник, только уйди отсюда Христа ради! И банку забирай! — Она вытаскивает из кармана своего (довольно, между прочим, грязного) халата десять копеек и швыряет на прилавок.

— А мне вашихденег не нужно! — тотчас вскидывается Лидия Матвеевна. — Мне нужны моиденьги, за моюбанку! А десять копеек я вам и сама могу подарить. Попрошу дать книгу жалоб и вызвать заведующего!

И продавщица не выдерживает, мерзавка! Хватает банку, сует под прилавок и молча протягивает Лидии Матвеевне треугольный жетончик — в кассу. Лидия Матвеевна скромно, но гордо идет получать свой законный гривенник. А сзади гомон и выкрики — очередь скопилась изрядная, и всем, конечно, некогда. Громче всех разоряется продавщица.

— У-у, старая занудина! Ходит тут… Каждый день у нее чего- нибудь. Все они такие, за копейку рады удавиться…

— А вот насчет «всех», моя милая, это можно и милиционера пригласить, — тотчас откликается Лидия Матвеевна, — тут вам не Америка, не Ку-Клус-Клан!

— Да ладно, бабуля, не заводись! — успокаивает ее толстяк в дубленке. — Береги нервы, не восстановишь!

Вот здесь он абсолютно прав. И решив пока не связываться с нахалкой, Лидия Матвеевна покидает поле боя. А там еще посмотрим…

Осторожно ступая по бугристому ледяному тротуару (до войны были прекрасные дворники, а сейчас — днем с огнем…), она медленно приближается к палатке «Фрукты-овощи». Настроение бодрое, так бывает всегда, когда совершишь правильный поступок. Да, скандалить в очереди это вам не сахар, да, но спускать такие вопиющие факты — ни в коем случае! От всеобщего попустительства наши беды. А выходки разной там серости насчет того, что, мол, «они все такие», нужно стараться игнорировать… Есть еще пережитки, есть, кто спорит? — есть и отдельные перегибы на местах, но государство же борется! И, кстати, никто не сидит без работы, многие с высшим образованием. Нет, здесь Гриша был полностью неправ, он в таких вопросах вообще вел себя как сумасшедший или дурак: чуть что — с кулаками. А кулаками, как известно, дело не решишь, и можно нажить неприятности, людей нужно воспитывать без рук. И ведь сколько говорила… Но это ведь Гриша! Он всегда знает лучше других!.. И все его несчастья начались отсюда. Нет, у Гриши, это уж приходится признать, и язык был нехороший, злой. Просто на стену лезет из-за каких-то, видите ли, «несправедливостей», ищет их, где они есть и где их нет… «Эти нас любят, эти нас не любят». Что значит? Нету никаких «нас» и «вас» — все одинаковы, живем в одной стране, говорим на одном языке!

Лидия Матвеевна качает головой: что ж! Правды никто не любит, а у нее — что поделаешь? — такой характер — правду только в глаза. Если надо сказать, если это полезно, педагогично — значит, молчать — преступление. Не о себе следует думать, не о том, чтобы для всех быть хорошей, а о людях, которые часто неверно поступают и совершают грубые ошибки только потому, что никто их вовремя не научил.

У овощной палатки человек пять. Лидия Матвеевна, вздохнув, становится в хвост.

— Бабушка, вам тяжело, проходите без очереди.

Кто это? Очень славная женщина, совсем молодая, с ребенком. Что там ни говорите, есть у нас и сознательная молодежь!

В груди тяжесть, пальцы онемели, так что хорошо бы и без очереди, тем более, в жизни настоялась, пускай теперь другие… И все же Лидия Матвеевна отказывается:

— Ничего, большое спасибо, я постою. Это я, слава богу, еще пока умею — стоять. Постою, у нас, стариков, свободного времени много.

Даже слишком много… Знать бы, сколько его осталось вообще, этого времени. Год? Два? А если — месяц?.. Ну, что ж… Все-таки семьдесят семь — солидный возраст, грех жаловаться. Только вот Гриша… Надо непременно сделать в сберкассе распоряжение.

Лидия Матвеевна думает об этом спокойно, как о завтрашней пенсии. А сама бдительно следит за очередью. И замечает: возле прилавка трется нахальная девчонка в лохматой шапке. Неужели влезет? Нет, не посмела, отошла и встала как раз за Лидией Матвеевной.

Яблоки не дешевые, рубль пятьдесят, а все берут по два-три кило. Есть у людей деньги, ничего тут не скажешь, хорошо живем! Но Лидии Матвеевне килограммы ни к чему. Когда, наконец, подходит ее очередь, она просит продавца взвесить три штуки:

— Вот то, красненькое, и два, которые слева. Нет, не это, это не кладите, вы же видите, битое! Лучше то, с краю… Нет, не то, следующее, будьте так любезны… Вы сами не пробовали, они как, с кислинкой?