Стивен Фрай - Лжец [litres]

Однако Мензиса так просто было не сбить:

– Факт в любом случае остается фактом, магистр. Существуют законы. Гомосексуальные акты могут совершаться только между взрослыми людьми, по обоюдному их согласию и в местах индивидуального пользования.

– Доктор Мензис, разрешает ли закон публично испражняться? – спросил Адриан.

– Разумеется, нет!

– То есть если я проделаю это, мне предъявят обвинение?

– В грубой непристойности. Вне всяких сомнений, дело графа Оксфорда…

– Вот именно. Но арестуют ли меня, если я пристроюсь гадить в общественной уборной?

– Не говорите глупостей.

– Другими словами, по закону общественная уборная является местом индивидуального пользования?

– Вы опять извращаете мои слова, Хили.

– И опять-таки, они уже были извращенными. Городской сортир либо является местом индивидуального пользования, либо таковым не является. Если он – место индивидуального пользования, в котором разрешается гадить, то почему же он не является таким местом индивидуального пользования, в котором можно совершать феллатио?

– А, так это было феллатио? – Президент, похоже, удивился.

– Да все что угодно.

– Интересно, и кто же кого обслуживал? Мензис чувствовал, что терпение его иссякает.

– Либо закон есть закон, либо нет! Если вы намереваетесь вести кампанию за изменение закона, Хили, желаю вам всяческой удачи. Факт остается фактом: профессор Трефузис запятнал доброе имя колледжа.

– Вы ведь всегда его не любили, верно? – не удержался Адриан. – Ну вот и получили шанс. Он оступился. Пинайте его посильнее ногами.

– Господин президент, – сказал Мензис, – я внес на рассмотрение коллег предложение лишить Дональда Трефузиса места старшего тютора и обязать его провести полный год за пределами колледжа. И я требую поставить мое предложение на голосование.

– Господин президент, – вмешался Адриан, – доктор Мензис, разумеется, не забыл, что никакое предложение не может ставиться на голосование, за изъятием тех случаев, когда лицо, внесшее его на основании положения nem con, ne plus ultra [82] Принимается при условии: против нет (при наличии воздержавшихся), до последнего человека ( лат .). на рассмотрение присутствующих, получает в удостоверение такового положения поддержку некоего второго лица.

– Э-э… совершенно верно, – сказал президент. – Я так думаю. Имеется у нас второй поддержавший?

Молчание.

– Повторяю вопрос. Имеется ли у нас кто-либо, поддерживающий предложение доктора Мензиса о том, чтобы освободить Дональда Трефузиса от его обязанностей по колледжу на срок в один год?

Белые как мел щеки Мензиса покрылись крохотными багровыми точками, что сходило у него за румянец.

– Безумие, полное безумие! Колледж еще пожалеет об этом.

– Благодарю вас, доктор Мензис, – сказал президент.

Он повернулся к телевизионщикам:

– Заседание окончено. А теперь попрошу вас уйти, поскольку у нас имеются еще один-два касающихся колледжа частных вопроса, не представляющих для вас никакого интереса.

Телевизионщики молча собрали свое оборудование. Режиссер, покидая комнату, прожег Адриана ненавидящим взглядом. Его помощница, та, что с пюпитром, подмигнула Адриану.

«А вот этой я угодил», – подумал Адриан.

– Так вот, – сказал президент, когда телевизионная команда удалилась. – Простите, что задерживаю вас, но сегодня утром я получил от профессора Трефузиса письмо. Думаю, вам стоит с ним ознакомиться.

И он вынул из внутреннего кармана пиджака конверт.

«Генри, – начал читать президент. – Сильно опасаюсь, что ко времени, когда Вы будете читать это, моя опрометчивость уже станет Вам известной. Думаю, прежде всего мне следует принести глубочайшие извинения за то, что поставил Вас и колледж в неловкое положение.

Не стану обременять Вас оправданиями, отрицаниями или объяснениями причин. У меня, однако, нет и тени сомнения, что с моей стороны будет разумно спросить у Вас, не могу ли я воспользоваться своим правом на годовой отпуск с целью проведения научных изысканий. Я в любом случае собирался попросить отпуск, поскольку моя книга о Большом Фрикативном Сдвиге требует, чтобы я посетил Европу в поисках материалов для исследования. Могу ли я, вследствие этого, воспользоваться данной возможностью, чтобы попросить Вашего разрешения оставить Кембридж сразу после вынесения приговора, который, я уверен, даже в худшем случае не навлечет на меня ничего более неприятного, чем небольшой штраф, а в лучшем – выговор суда? Возможно, Вы будете так добры, Генри, что сообщите мне о Вашем решении так быстро, как сможете, поскольку мне еще многое необходимо уладить. Пока же остаюсь Вашим, испытывающим всяческое раскаяние, добрым другом Дональдом».

– Да, – произнес наконец Мензис, – сколько во всем этом иронии. Похоже, профессору Трефузису можно приписать, по крайней мере в некоторых отношениях, большую, нежели у его коллег, благопристойность.

– Подставляй задницу, жирный коротышка! – выкрикнул Кордер.

– Алекс, – сказал Адриан, – игра уже закончилась. Телевизионщики ушли.

– Да знаю, – ответил Кордер, набивая кейс бумажными останками заседания. – Это уж я от чистого сердца.

В маленькой спальне Полосатая Ночная Рубашка разговаривал с Плотной Курткой.

Магнитофонную запись этого разговора прослушал Темно-Серый Костюм. Ему было жаль Плотную Куртку, которому приходилось возиться с обломками великолепного некогда ума.

Старый дурак мямлил что-то о сыре и ветчине.

– Все хорошо, дедушка, ты бы отдохнул.

– Сыр Штеффи в холодильнике, понимаешь? – нюнил Полосатая Ночная Рубашка.

– Ну правильно, – успокоил его Плотная Куртка. – Конечно, в холодильнике.

– А твой в кладовке.

– В кладовке, верно.

– Я вчера виделся с Боженькой, он такой добрый. По-моему, я ему понравился.

– Знаешь, я правда думаю, что тебе стоит поспать.

Голос у Плотной Куртки был совсем расстроенный. Темно-Серый Костюм услышал, как старик заплакал.

– Я сказал ему, Мартин, что не срал уже две недели. А он говорит: «На небесах тебе это не понадобится». Ведь добрый, правда?

– Очень. Действительно, очень добрый.

– Бери два разных сыра. Всегда два разных. Один для мышки, другой для холодильника.

– Хорошо.

– И ветчины немного тоже не повредит. С яичными клецками и красной капусткой. Только сахара не надо.

– Поспи.

Темно-Серый Костюм услышал, как Плотная Куртка поднимается с кровати. Услышал, как он целует Полосатую Ночную Рубашку. Услышал шаги. Услышал… сдавленный шепоток? Темно-Серый Костюм подкрутил усиление до максимума.

– Мартин! Мартин! – хриплый, требовательный шепот старика.