Юлия Климова - В ее сердце акварель

Лесе показалось, что она забыла лицо Егора, а помнит лишь его руки и глаза (черты всегда рябили, уплывали, оставляя в душе досадливый непокой). И все же откуда он взялся? То есть… «Странные люди в странном месте. Иначе и быть не может там, где живет Василий Петрович Дюков». Решительно перевернув страницу, она принялась рисовать Егора и не остановилась, пока на белом листе не появилась высокая худая фигура, закрашенная черным. И лицо, вовсе не позабытое.

– Приехали, – довольным голосом объявил Василий Петрович. – Я с удовольствием подарю тебе самое лучшее платье, какое найдется. И учти, возражения не принимаются.

Леся подняла голову, посмотрела в окно и увидела роскошный магазин, сияющий золотом, стеклом и рекламой. Промолчав в ответ, она убрала планшет в сумку и открыла дверцу. Москва. Родной город с высокими домами, шумными улицами, парками, кафе, салонами, автобусами, троллейбусами, такси… Такое чувство, что она была здесь много лет назад и в другое время года. Может, шел снег или на асфальте лежала опавшая желтая и красная листва?

«Утятино меня заколдовало», – весело подумала Леся, и сразу захотелось оказаться в своей квартире, на кухне. Она представила, как покупает маленький бисквитный торт с заварным кремом, а затем кладет его на полку холодильника… Своего холодильника… Нажать бы кнопку чайника, сесть в уголочке и ждать, когда он наконец звякнет, приглашая за стол.

– Ты идешь или нет? – нетерпеливо спросил Василий Петрович, нарушив ход мыслей.

В магазине он сразу направился к вешалкам, на которых висели яркие длинные вечерние платья. Мгновенно очаровав девушку-консультанта, игнорируя возражения Леси, Василий Петрович после недолгих раздумий завалил примерочную красными и черными платьями, ассоциирующимися с лимузинами и алыми ковровыми дорожками.

– Нет, – в который раз твердо произнесла Леся, не представляя себя в образе светской львицы, сошедшей с обложки журнала.

– Ты же не собираешься выглядеть, как пыльная Золушка? – многозначительно приподняв брови-домики, спросил Василий Петрович. – В семействе Кравчиков нужно блистать, иначе быстро сольешься с окружающей средой и прислугой. Ты не бедная родственница. И, кстати… – Он сделал продолжительную паузу. – Еще нужны туфли… Две пары. В одних ты пойдешь, а другие наденешь в доме. Не надо, не надо на меня так смотреть!

– Я всего лишь собираюсь в гости, – напомнила Леся. – Простое платье и подарок для мамы Кирилла – вот все, что нужно.

– Нашла о чем беспокоиться, – небрежно махнул рукой Василий Петрович. – Сойдет и коробка конфет. Важен не подарок, а внимание. Тебя этому тетка не учила?

Победа в затяжной битве около примерочной досталась все же Лесе. Выбрав темно-зеленое платье до колен (с треугольным вырезом, широкими рукавами и волнистой юбкой), она твердо сказала: «Мне нравится это», – и бесстрашно встретила мрачный взгляд Дюкова. Его лицо не выражало ничего хорошего, глаза превратились в щелки и изучали ее с головы до ног придирчиво и долго. Решив держаться до последнего, Леся не шевелилась и сохраняла абсолютное спокойствие. На встречу с Кириллом она успевала, вряд ли в первой половине дня станут помехой дорожные пробки.

– Распусти волосы, – потребовал Василий Петрович, и время понеслось вспять… Совсем недавно ее просил об этом Егор.

– Я рыжая, не сомневайтесь, – улыбнулась она.

Усмехнувшись, он кивнул и неожиданно сдался, позабыв о тех платьях, что выбирал сам.

– Туфли, конфеты, – подвел итог Василий Петрович и подмигнул Лесе.

«Многоуважаемая Ева. Надеюсь, Вы чувствуете себя гораздо лучше, и от ушиба не осталось даже воспоминаний. Буду рад увидеть Вас сегодня в семь часов на берегу реки. Глеб Андреевич Трофимов».

Еще никогда Глеб не старался писать так вдохновенно и красиво. Выводя каждую букву, он широко улыбался, представляя удивление Евы. Волны удовольствия то накатывали, то отступали, давая возможность обдумать следующую фразу. Записка короткая, но в подобных случаях предложения нужно оттачивать. Как стрелу.

– Да, вот такой я загадочный, – пропел он, складывая листок и отправляя его в конверт, «любезно» предоставленный бабкой Лизой. «Наверняка дело темное удумал, а меня в пособницы тянешь», – возмутилась она, выдвигая ящик комода. «Это всего лишь письмо, любимая Елизавета Ильинична», – беззаботным тоном утешил Глеб.

Самое простое – поймать какого-нибудь паренька и отправить его с конвертом к Кравчикам. Но проберется ли он к «спящей красавице», минуя мужа (возможно, ревнивого) и других членов семьи?

«Или сходить самому…» – мелькнула шальная мысль, и Глеб ухватился за нее, ловя уже знакомый азарт. Развалившись на стуле, вытянув ноги, он закрыл глаза и представил Еву в своих объятиях. Горячую, смущенную, позволяющую абсолютно все. Пожалуй, он бы раздел ее быстро, хотя можно и потянуть, помучить, распаляя сильнее…

– Еще немного, и я чокнусь в этой глуши. Елизавета Ильинична, а пойду-ка я прогуляюсь!

Поднявшись, сунув узкий конверт в задний карман джинсов, Глеб вышел на улицу и направился к дому Кравчиков. Неизвестность бодрила, шаг пружинил, образы улетали, выдвигая на первый план действительность. Кому, как не ему, наслаждаться каждой минутой и получать удовольствие? Впрочем, он себе ни в чем и не отказывает. Если бы не девчонка…

Дойдя до края деревни, не сбавляя скорости, Глеб прошел мимо сосен, ступил на дорожку, открыл калитку и направился к двери. Увидев звонок, надавил на кнопку, убрал руки за спину и изобразил на лице любовь ко всему живому и мертвому.

Спустя минуту дверь открыла полноватая седая женщина в серой униформе. Увидев незнакомца, она поправила очки и методично произнесла:

– Здравствуйте. Вы к кому?

– К Еве Кравчик.

– Как вас представить?

«Вопрос, конечно, не из легких… Лучший любовник планеты. Нет, нескромно… Чаровник и чародей. Тоже не очень, клиникой попахивает… Змей-искуситель. Э, я пошутил, готов искупить… лет через сто».

– Глеб Андреевич Трофимов.

Женщина пропустила его вперед, проводила в гостиную, напоминающую огромный зал, и указала на одно из кресел.

– Прошу вас, подождите здесь.

– С удовольствием. – Глеб лучезарно улыбнулся и огляделся. Однажды он уже побывал в этом доме, но только несколько иным образом… Проходил сквозь стены и двери, видел зажженные свечи на столе, камине… И еще видел женщину в ночной рубашке. Женщину по имени…

– Вы к кому? – раздался за спиной натянутый как тетива голос.

Глеб обернулся. «По крайней мере, вы сегодня одеты, Зофия Дмитриевна».

– Добрый день, – бархатным тоном произнес Глеб, – я хотел увидеть Еву. Вчера она упала во время пробежки. Честно говоря, я чувствую свою вину и пришел справиться о ее здоровье.