Юлия Климова - В ее сердце акварель

– Что вы сказали?

– Отличная музыка!

– Как вас зовут, молодой человек?

– Глеб!

– Не нужно кричать, я прекрасно слышу. А меня – Фаина Борисовна.

– Извините за крик, – щедро улыбнулся Глеб, придвигая свое кресло ближе к разомлевшей старушенции. – К вам он совершенно не относится. Я, знаете ли, временами бываю на стройке, я архитектор. И приходится орать так, что уши закладывает. Издержки профессии.

– Тогда я вас прощаю. – Тетя Фая кокетливо подмигнула Глебу и обмахнулась тонким глянцевым журналом с фотографиями знаменитостей на обложке. – А то некоторые, проявлю дипломатию и не стану называть имен, полагают, что у меня проблемы со слухом. А впрочем, что за тема. Чушь!

– Виновница торжества задерживается, и Ева тоже, – непринужденно произнес Глеб.

– Прихорашиваются, – ответила тетя Фая и поправила брошку-лилию на груди. – Я уже не занимаюсь этими глупостями давным-давно, жалко времени.

– Мне кажется, вам это и не нужно.

– Что вы сказали?

– Вам это совершенно не нужно!

– Льстец!

– Да, я такой. – Глеб кивнул и получил заслуженный взгляд обожания.

Благодаря тете Фае он уже через десять минут знал, что муж Евы – абсолютно непримечательная личность, «мутный образец помеси моли и богомола», что этой семье давно нужна «новая кровь, непременно горячая», что во времена молодости Фаины Борисовны «подарки не складывали бездушно на столик при входе, а дарили лично, непременно поцеловав именинника или именинницу в щеку». И когда в зале появился Юрий Григорьевич Алпатов, Глеб уже понимал, кто перед ним. Собственно, он для того и пришел на полчаса раньше, чтобы разведать обстановку.

– Ну и как он вам? – прошептала тетя Фая, подавшись вправо, сморщив покрытый пигментными пятнами нос. – Я бы, честно говоря, ни за что не легла с ним в постель.

– Признаться, – усмехнулся Глеб, – я бы тоже.

– Вы даже не представляете, какое счастье, что на этот раз он не привез свою вечно тявкающую собачонку. Она ужасно невоспитанная. Постоянно ждет подачки со стола, путается под ногами… Два раза я чуть не упала из-за нее, а в моем возрасте такие рискованные пилотажи категорически противопоказаны. Шейки бедра, знаете ли, на дороге не валяются, их беречь нужно. – Фаина Борисовна раздраженно хмыкнула и дернула плечом. – Избалованное животное. А вот Алпатов ее обожает, сажает на колени и кормит, приговаривая ласковые слова. «Красавица моя, как ты провела день без меня?» Мне кажется, если бы он то же самое говорил своей жене, то у них бы давно появились дети. Да, дети рождаются не от слов, но все же… Не сомневайтесь, я еще помню, от чего они рождаются. Как же зовут его собачонку? – Фаина Борисовна сморщила лоб и возвела глаза к потолку. – Нет… Невозможно вспомнить! Имя дурацкое и слишком длинное. Говорят, хозяин и собака всегда похожи. Чушь, скажу я вам. Она, по крайней мере, живая, а он… – Фаина Борисовна многозначительно подняла брови, усмехнулась, откинулась на спинку кресла и вновь принялась обмахиваться журналом.

Алпатов производил удручающее впечатление. При общей худобе у него были не впалые, а обвисшие щеки, практически белая кожа и редкие рыжеватые волосы. Передвигался он плавно, чуть притормаживая, не демонстрируя никаких эмоций. Лицо напоминало маску угрюмого мима, презирающего всех, не умеющего наслаждаться жизнью.

«Брак по расчету», – бегущей строкой пронеслось в голове Глеба, и он резко поднялся с кресла и прошел в угол гостиной, чтобы иметь лучший обзор. Не то чтобы не любили бледных и рыжих (о, еще как их могли любить!), но Ева была слеплена из другого теста. Она вышла бы замуж за подобного мужчину только ради его солидного многообещающего достатка и роскошной жизни.

«И можно не сомневаться, ее мамаша здесь тоже постаралась. Пристроила дочурку в «хорошие» руки. Добрая женщина».

Алпатов подплыл сначала к Кириллу, обменялся с ним парой фраз, затем направился к гостям, стоящим около окна. Ему явно хотелось влиться в политическую дискуссию и обозначить свое мнение по ряду вопросов. Застегнув пуговицы темно-серого пиджака, одернув его, Юрий Григорьевич заговорил неторопливо с оттенком важности, выделяя некоторые слова интонацией. Гости закивали, уважительно относясь к его точке зрения.

«Наверняка любит поумничать и скучен, как выстиранный чек. – Глеб скривился и, мгновенно потеряв интерес к мужу Евы, перевел взгляд на Кирилла. – Ждешь Олеську? Молодец. Давай, страдай хорошенько, зря я, что ли, сердце тебе дырявил. И лучше бы ты сегодня прижал ее уже где-нибудь. Слышишь? Я в тебя верю!»

Существовала большая вероятность того, что девчонка не понравится Зофие Дмитриевне, а значит, нужно ее подстраховать. Особо колдовать сейчас не хочется, лучше бы подкопить силы, вдруг еще пригодятся, а вот отвлечь внимание на себя, если понадобится, отвести разговор в сторону… Это без проблем, всегда пожалуйста.

Глеб подошел к другому окну и стал тихо насвистывать бодрую незатейливую мелодию, соответствующую настроению. Теперь Кирилл находился точно напротив, следить «за ходом пьесы» стало удобнее – обзор, как в партере театра! И декорации что надо.

«Так-так… главные герои подтягиваются… – Повернув голову вправо, Глеб увидел хозяйку дома и Еву, спускающихся по лестнице. Мать и дочь. Трудно понять, кто из них притягивает внимания больше: обе хороши, каждая по-своему. – Ну, Олеська, держись, у нас с тобой сегодня экзамен еще тот. – Глеб широко улыбнулся и почувствовал острое желание выпить и закусить. Азарт уже бежал по венам, обещая отличный вечер и массу занимательных воспоминаний. – Не отступать и не сдаваться. Надеюсь, Дюков тебя приодел, а то у Зофии Дмитриевны как минимум глаз дергаться начнет, если ты явишься в джинсах. Впрочем, на это я бы тоже посмотрел с превеликой радостью. Небесная канцелярия, – Глеб посмотрел на люстру, – мы стараемся. «Один за всех, и все за одного». И не мешало бы меня поощрить, так сказать, как главного стратега и тактика, Амура всех времен и народов, да чтоб… Короче, двухнедельный отпуск меня вполне устроит. Я вообще не понимаю, почему мне постоянно приходится клянчить честно заслуженный отдых?»

Зофия Дмитриевна источала безусловный аристократизм. Лиловое платье струилось до пола, подчеркивая стройность фигуры, стирая возраст, крупный жемчуг отвечал за торжественность, волосы, уложенные волнами, собранные на затылке в пучок, короновали образ и добавляли штрих ретровечности. Женщина без возраста: из прошлого, настоящего или будущего?

Красное платье Евы… «Малышка, ты призываешь меня к себе? Зачем же так откровенно, да я и так без ума от тебя!» Глеб автоматически похлопал себя по ноге и посмотрел на Алпатова так, точно у того за последнюю минуту уже могли вырасти большие ветвистые рога.