Бронислава Бродская - Мне хорошо, мне так и надо… [СИ]

— Всем на правый бок. Ручки под щёку… Выньте их из-под одеяла… Засыпаем. Я здесь, никуда не уйду. Кто болтает? Я всё вижу. Быстро спать!

Навязчивый резкий голос воспитательницы ещё звучал в ушах, но Гера знал, что сейчас он будет слышаться всё глуше и он заснёт. Надо спать — значит надо. Вставать всё равно не дадут, а лежать не шевелясь два часа — одно мученье. Лучше уж заснуть. Он вовсе не боялся воспитательницу. Это она только говорила, что не уйдет. Очень даже уйдет. Гера знал, что как только все улягутся, она пойдет пить чай и болтать с нянечкой в «группу». Так они все называли большую комнату, где размещалась старшая группа. Перед тем как заснуть, Гера успел подумать, что после полдника их посадят в кружок на маленькие стульчики и все будут слушать книжку «Приключения Травки». Гера знает, что у него хорошая память, в отличии от остальных ребят, он запомнил, что книгу написал Сергей Розанов в 1928 году. Травка — это мальчик Трофим, который живёт с родителями в Москве. Понятное дело, никому неинтересно про писателя. Ребята следят за приключениями. Да только что это за приключения? Одни глупости для малышей. Скучно. Гера читает совсем другие книги. Он уже прочёл Жюля Верна и Фенимора Купера, а сейчас открыл для себя Майна Рида.

Гере недавно исполнилось шесть лет, в сад ему ходить скучновато, но родители работают, девать им его некуда. Живут они в соседнем доме, в группе он знает всех ребят и грех ему жаловаться, не так уж тут и плохо. «Приключения Травки» — это совсем глупо, но тут есть нюанс: все книгу слушают, а Гера её читает, то есть слушает свой собственный голос. Уже с самой осени воспитательница доверяет ему читать книгу ребятам. Гера читает совершенно бегло, осмысленно, без запинок, нисколько не хуже самой воспитательницы. Ребята привыкли и внимательно его слушают, а воспитательница куда-то отходит. И хоть Гера немного устаёт и у него пересыхает в горле, он очень собой гордится, хотя вовсе не собирается свою гордость никому показывать. Гера всегда в ровном спокойном настроении, говорит мало, он умеет улыбаться, но его никто никогда не видит ни смеющимся, ни плачущим. Он себе такого почему-то не позволяет. Почему — Гера и сам не знает. Он не балуется, не орёт, не дерётся и не принимает участия в нелепых соревнованиях «кто точнее письнет» и ещё «на дальность стрельбы». То ли ему это неинтересно, то ли он опасается попасть в дурацкое положение, то ли… Гера ещё совсем маленький и не предается таким анализам. Он в детском саду на очень хорошем счету, это почётно и удобно.

Воспитательницы — простые девки с окраин, если бы они были поумнее, они поняли бы, что маленький Гера очень себе на уме, но не любит высовываться. Ничего этого они не замечают. Он для них просто хороший, умный мальчик. И ещё очень красивый. Длинные чёрные ресницы, ярко-синие глаза и ловкое тело. Какое правильное породистое лицо, но воспитательницы ни за что не смогли бы так всё это сформулировать. Что такое порода, им невдомёк. Гера — просто хорошенький малыш. На Новый год он был зайчиком. Прелесть.

Гера гуляет один во дворе, он знает всех мальчишек, но дружит только с одним. Андрей его сосед по подъезду. Они всё время вместе. Стучат друг другу в дверь, едят на кухне суп, который им наливает мама Андрея. В школе они бы с удовольствием сели за одну парту, но этого им, конечно, не позволили. Сидеть надо было с девочкой. Правила! Это очень важно, и Гера охотно и легко им подчиняется, так удобнее. Если правила нарушать, то взрослые начнут приставать, а так они оставляют в покое, а это дорогого стоит. Со взрослым вообще, а с учителями в частности, никогда не стоит связываться, это удобнее всего, так легче жить. Гера никогда не мог понять тех, кто лезет на рожон. Рожон себе дороже. Нельзя глупо себя вести.

В младших классах Гера такой же как все. Класс делится на две неравные половины: «рабочие» и «буржуи». Он из «буржуев»: живёт в большой комнате со всеми удобствами, соседи у них только одни. Форма на Гере чистая, пригнанная, хорошо отглаженная, белые воротнички, которые мама пришивает каждую неделю. Гера опрятный, с небольшим каштановым чубчиком. Не мальчик, а чудо: поднимает руку, не выскакивает, раньше всех сдает контрольные, чисто пишет, не ставит клякс, быстро считает в уме. Он отличник и никогда не получает ничего, кроме пятёрок. На самом деле, ему всё равно, что он получает. Геру бы и четвёрка не огорчила. Просто получить ниже пятёрки у него не получается. Всё, что происходит в школе, ему невероятно легко.

Он сидит в классе с «рабочими», которые ругаются, дерутся, воруют, хвастаются ужасными вещами, у «рабочих» отец пьёт или сидит в тюрьме, а его папа — инженер, и мама, кстати, тоже инженер. Ударить кого-нибудь для Геры невыносимо. Он сильный, и мог бы… Но мог бы только теоретически, а на практике… Нет, невозможно. Он этого никогда не делал, и не сделает. Впрочем, драться у Геры просто нет необходимости, его никто не обижает и не дразнит. Такого просто не бывает.

Ну да, Гера и сам знает, что он способный, ему легко то, что другим даётся с трудом. У других отцы тоже инженеры, они все и работают на одном предприятии, имеют машины и проводят воскресенья на одной и той же гаражной площадке. Всё у него как у всех, хотя… Не всё. В классе Геру окружают сплошные «Вовы» и «Саши». Попадаются «Юры, Коли и Димы», а он — Гера. Ну что это за Гера такой? Гера от Германа. Герман он в классе — один. А фамилия у него Клюге. По-немецки — умный. Так-то оно так, но это же по-немецки. Неприятно. Гера знает, что отец у него правда немец. Предки приехали в Россию ещё при Петре, и Гера с интересом слушает папины рассказы о прадедах, но… быть Германом Клюге неудобно, чтобы носить такую фамилию и не терять лицо, надо делать небольшие дополнительные усилия, и Гера их делает. Какой у него выход? Хотя, «немец, немец…», какой он немец… он — русский, как все, но в то же время Гера знает, что не как все, и если бы у него спросили, а хочет ли он совсем-совсем не быть «немцем» и быть Ивановым… нет, не хотел бы, ведь в том, что отец рассказывал про немцев была особая притягательность, трудная, но почётная ответственность, никому тут неведомая. Пусть будет так как есть.

Гере восемь лет. Он уже ходит во второй класс. Он болеет и лежит один дома. Мама не могла не пойти на работу. Её начальник был бы недоволен. Она и так в последнее время часто отпрашивалась, чтобы ходить с ним к врачу по поводу каких-то «шумов в сердце», которые Гере вовсе не мешают. Когда врач с мамой всё при нём обсуждали, Гера ничего особо не понял, но запомнил: «органические и патологические шумы… у ребёнка скорее всего органические, но надо наблюдать…» Только в прошлом месяце ему делали электрокардиограмму, проводки к груди и ногам прицепляли. Гера запомнил трудное слово. Ездили в Морозовскую больницу, мама не пошла на работу, а сейчас… что ей снова не ходить… у него просто простуда. У Геры высокая температура, вчера приходил врач и выписал много лекарств, среди которых есть жаропонижающие. Гера должен сам себе мерить температуру и принимать таблетки по часам. Несколько раз в день мама умудряется ему звонить: «Герочка, как ты там? Ты температуру смерил? Какая? А ты покушал? Гера, надо поесть! Ты слышишь меня? Ты не забыл принять лекарство? Не забыл? Сходи себе чай сделай с лимоном. Тебе надо побольше пить. Ладно, ещё позвоню. Пока, сынок. Не скучай». Да какой «скучай, не скучай»! Какое это имеет сейчас значение? Гере плохо, болит голова, жарко, он сбрасывает с себя одеяло, но потом в следующее мгновение его охватывает озноб, и он натягивает на себя одеяло снова. На стуле около кровати лежат его книги, но читать совсем не хочется. Хочется спать. Гера забывается, но это даже не сон, так забытье, Гера слышит, как за дверью мяукает соседский кот, вот звонок в дверь. Дверь открывает тётя Глаша… О, это Андрей пришёл после школы его проведать, значит уже три часа. Нет, Андрея тётя Глаша к нему не пускает. Правильно, он же, наверное, заразный, да и не хочет он сейчас никого видеть. Плохо. Надо встать и идти на кухню греть чайник, но вставать трудно. Гера встаёт, голова кружится. Путаясь в длинной пижаме, он тащится на кухню. Быстрее бы родители вернулись. Тётя Глаша открывала дверь, спрашивала не нужно ли ему чего. Нет, ничего ему не нужно. А главное, ему не нужно, чтобы она в их комнату заходила. Не нужна ему никакая чужая тётя с её вопросами: «А что ты читаешь? Как ты себя чувствуешь? И где это ты простудился? Я видела, как ты шапку на улице снимал». Он уж как-нибудь сам.