Бронислава Бродская - Графоман [СИ]

Гриша все понимал, сто раз обдумывал, но писал все равно. Когда он в субботу проснулся, Маня уже уехала к Аллке. Гриша наскоро позавтракал и уселся за компьютер, рассчитывая записать канву новых «историй» об обманчивом материальном мире. Он знал, что хоть Маня его будить не хотела, она будет его у Аллки ждать к обеду. Он поедет, только позже. Сейчас он будет писать. И вовсе бы не поехал, но придумать почему он все равно не сможет, не говорить же семье, что он занят писательским творчеством. Нет уж, его не поймут.

Так, сначала … куклы. Все ложатся спать, первый этаж с игровой комнатой освещается только красными точками электрических розеток и маленькими желтыми лампочками по низу лестницы. Впрочем на окнах нет штор, и в окна проходит неясный лунный свет, через входную дверь в дом проникает свет от уличных фонарей. Уделить внимание освещению. Важно показать, как именно в игровой комнате высвечиваются силуэты игрушек. В комнате темно, но не полностью, в углах темнее, некоторые предметы в помещении видно лучше, другие погружены во мрак. Деталей совсем не видно.

Атмосфера театра, поднимается занавес, но сцена не освещена, потом как бы при помощи реостата свет делается ярче, интенсивнее, фигуры игрушек высвечиваются постепенно: яркое рельефное, довольно грубо накрашенное лицо, туловища не видно, потом наоборот: ботиночки, платье, и наконец … лицо и шляпа. Создать ощущение скользящей камеры, которая перемещается от фигуры к фигуре. Все игрушки пока застыли в напряженных позах. В люльках лежат младенцы в пижамах и ползунках, на кроватях куклы-девочки. Рядочком стоят барби-дамы и два их кавалера, куклы-мужчины. Есть куклы, одетые в одежды индейцев, ага, есть и мужчина-индеец, но он вовсе не «кавалер». Подальше милые плюшевые зверюшки: слоники, собачки, тигры, на игрушечном диване свернулась белая кошка.

Стробирующий свет делается все ярче, его лучи пульсируют на застывших лицах, скользят по одежде, мебели, зверюшках. И вдруг … луч выхватывает глаза, куклы моргают, губы их шевелятся, волосы начинают развеваться на невидимом ветру. Застывшая картинка оживает, кукла за куклой встают, потягиваются, зевают, уже слышен неясный говор, кукольный мир приходит в движение. Это движение активно, в нем есть что-то тревожное, нездоровое. Видно, что куклы еле дотерпели до ночи, им хочется двигаться, жить своей тайной жизнью. Куклы начинают ходить по комнате, подходят друг к другу, жестикулируют, что-то говорят, но речь неразличима, даже непонятно, на каком они говорят языке.

Так … первая картинка «видна» и понятна — тревожная, пугающая, жадная агрессия движения разлита по комнате. Днем подобное было невозможно себе представить. А потом … куклы, только что бывшие невинными малышами, грудными младенцами … подбегают к мохнатому большому белому Мишке, карабкаются на него, и начинают впиваться ему в шею. Они тычут чем-то острым ему в глаза и уши, злобно при этом смеясь. Видны их острые крошечные зубки, на губах у них немного крови. Мишка стонет и пытается их с себя стряхнуть, но они убегают от его неловких лап. Большая кукла-тетенька, улыбаясь, снимает «деток» с Мишки и заботливо вытирает им от крови ротики, целует и шаловливо грозит пальчиком. Потом она берет младенцев за ручки и вся зловещая группа приближается к беленькому котику. Кукла «матушка» неожиданно быстро выбрасывает руки к котиной мордочке и разрывает ему рот, потом позволяет деткам ласково погладить котика по белой спинке. Котик горестно мяукает, видно, что пасть его в углах надорвана. Он лижет трещины. Понятно, что целью примерной семейки будет обойти всех плюшевых зверюшек, нанести им вред, поранить, уколоть, укусить, позабавиться их болью и страданиями. Тут важно показать контраст между ангельским видом кукол-младенцев с сосками на груди и их алчной силой, поощряемой и вдохновляемой куклой-тетей. Все плюшевые звери оказываются жертвами, даже полосатый тигр. Кукла-индеец с остервенением бьет его палкой. Видно, что он собирается забить его до смерти. На лице индейца свирепое тупое выражение упоения своей жестокой силой. Большой слон пытается заслонить маленького, но куклы в приличной одежде школьниц, из знаменитого игрушечного магазина «Американ герл» вооружаются острыми длинными ножами и пробуют их острые лезвия на хоботах голубых странных слонов. Они вовсе не собираются слонов убивать, они просто так шутят, одна «девочка» даже идет позади своих приличных подруг в пальто, шляпках и туфельках, и накладывает на раны слоников полоски пластыря. Ага, у нее в руках чемоданчик с красным крестом. Она явно играет во врача.

А барби? Барби не принимают никакого участия в насилии, им интересен секс. Куклы-кавалеры, вам слово! Стройные, сильные, стильные, уверенные в себе парни, в узких брюках, модных куртках не теряют времени даром. Они неутомимы, даром, что куклы. Обе кровати скрипят и проседают под их весом. Девушки-барби стонут под тяжестью их тел, извиваются с искаженными лицами, заламывают руки, стройные кукольные, преувеличенно длинные кукольные ноги обнимают бедра партнеров. Потом парней двое, а кукла одна, потом парни все те же, а дам уже пятеро. Видно, что на них давно нет одежды, один клубок тонких, извивающихся тел. Оргия! Слышны стоны … от боли ли, от наслаждения ли неистовыми животными оргазмами. Оргия привлекает всеобщее внимание, рядом с кроватью толпится кукольный народ, «тетенька с детьми» подошла совсем вплотную к сплетенному клубку. В круглых глазках младенцев — жадное любопытство. Индеец бросает лассо, оно сжимает крепким узлом лошадиную пасть, сжимает все крепче, лошадка хрипит и бьется, падает на колени.

А вот сцена смерти. Такое на поверхности, приходит в голову. Есть же у Чайковского «Болезнь куклы» и «Смерть куклы». Одна из барби лежит на пьедестале, покрытом черным, она в бальном платье, грудь ее бесстыдно открыта. Ее окружают яркие искусственные цветы. Куклы зажигают свечи. Барби-кавалеры раздеваются догола, и по-очереди занимаются любовью с «покойной». Она неподвижна. Остальные срывают с себя одежды и мастурбируют. Черная месса. Вот на что это должно быть похоже. И так дальше, постепенно нагнетая детали кукольных бесчинств, делая оргии похоти и жестокости все мерзостнее. Несколько страниц подобной гадости и все … финал. Светает, куклы чинно возвращаются на свои места. Всё застывает.

Девочка после завтрака приходит играть, разговаривает со своими милыми любимцами. Она не подозревает, какие куклы на самом деле. Про что текст? Про то, что все ошибочно. То, что кажется наивным, милым, добрым, прекрасным … не такое! Нужно быть бдительным. Ну, как-то так …

Гриша поставил временную точку, все перечитал, и подумал, что у него получился не рассказ, а сценарий, такой вот текст-раскадровка. Будущий триллер. Он был собой доволен. Кукольную историю он вчерне записал. Теперь ему хотелось браться за Шахматы. Ничего уж сегодня не выйдет. Во-первых Гриша выдохся, а во-вторых ему пора было ехать к Аллке. Она уже звонила. Надо будет писать не «канву», а сразу текст. Гриша чувствовал, что у него выйдет. Он начнет, только для этого надо было остаться дома одному и чтобы никто не дергал. Уже садясь в машину, он привычно подумал, что он все-таки «урод». Писать свои никому ненужные глупости ему хочется сейчас больше, чем ехать на обед с самыми близкими ему людьми. Оправдания этому он не находил, но и врать себе не хотел. Да, это было так.