Тамара Крюкова - На златом крыльце сидели…

– Боря, не бросай меня. Я не знаю, как жить, если ты уйдешь.

Неожиданный поворот сюжета оборачивался Борису на руку. До сих пор он больше смерти боялся, что Инга уйдет к другому. Одному Богу известно, почему она выбрала именно его. Борис не мог избавиться от чувства, что они оказались вместе по ошибке. У Инги не было изъянов, а рядом с идеалом всегда ощущаешь собственную неполноценность, даже если тебя не попрекают твоими недостатками. Инга была совершенством, а это противоречит природе. Даже на солнце есть пятна. Пожалуй, легкое чувство вины, пойдет только на пользу их отношениям.

Конечно, сейчас Инга тяжело переживает свое падение, но пройдет время, и она успокоится. Так что с откровениями следовало повременить. Недаром народная мудрость гласит: простота хуже воровства.

Мысль о том, что Инга не собирается уходить, помогла ему справиться с паникой и рассуждать более спокойно, но от этого ситуация не выглядела краше. Наверное, Цезарь чувствовал то же самое, когда верный Брут всадил в него нож.

Как Алик мог пойти на такую низость? Сколько раз они выручали друг друга. Неразлучная четверка. Один – за всех, и все – за одного. Каждый знал, что у него есть надежные друзья, на которых можно положиться. И тут удар ниже пояса. Точнее не скажешь.

– Боря, что же теперь будет? – Инга пытливо смотрела ему в лицо.

– Я ему никогда не прощу, – голос Бориса звучал пугающе ровно.

– А что будет со мной? С нами?

Борис пожал плечами, словно стряхнув с себя мрачные размышления.

– Любовный крест тяжел – и мы его не тронем.

Вчерашний день прошел – и мы его схороним.

Инга обвила шею Бориса руками и жарко зашептала ему в ухо:

– Борька, я так тебя люблю. Так можешь сказать только ты.

– Вообще-то это Цветаева, – скромно улыбнулся Борис.

– Ты единственный, кто может в такой ситуации цитировать стихи. Ты такой необыкновенный! Как будто не из нынешнего века.

Чувствовать себя героем было приятно.

– В позапрошлом веке было бы легче. Вызвал бы негодяя на дуэль, – сказал Борис.

– Ни за что! Лучшие всегда погибают. Борька, обещай мне, что ты не натворишь ничего, из-за чего мне пришлось бы страдать. Ты для меня – все. Мой рыцарь.

После пережитого рыцарю смертельно хотелось выпить. Он поднялся с дивана и направился за коньяком.

Инга смотрела на Бориса, и ее переполняло чувство благодарности. Кто еще отнесся бы к подобной новости с таким благородством? Как можно было его предать? Внезапно Ингу окатила новая волна страха. Она ведь не контролировала себя. Неужели она так развратна?

Она снова заплакала.

Борис остановился на полпути к бару. В данных обстоятельствах надираться одному было не comme il faut.

– Тебе надо расслабиться, – сказал он.

Роль героя требовала особых декораций. Нужно было соответствовать.

Инга обожала устраивать вечера при свечах, но у них уже давно не оставалось времени на романтику. С тех пор, как они решили пожениться, жизнь была подчинена налаживанию быта, а любовная лодка с поднятыми веслами болталась на привязи в бухте житейских будней.

Борис задернул гардины, зажег свечи и откупорил бутылку дорогого вина. От глаз Инги, полных любви, можно было сойти с ума.

Рыцарь залпом выпил два бокала. По телу разлилось приятное тепло, а потом накатило спокойствие. Огоньки свечей трепетали, словно крылья мотыльков. Тихим фоном лилась музыка, а он читал стихи. Казалось, они начинали все вновь, с чистого листа.

Немного опьяневшие от алкоголя и от чувств, они перешли в спальню. Борису казалось, что никогда еще он не желал Ингу так сильно, но стоило им лечь в постель, как на него обрушилась непрошеная мысль: что если она станет сравнивать его с Аликом? Желание тотчас пропало. Бориса парализовал страх. В отличие от Алика он не мог претендовать на призовое место среди героев-любовников. Опыта у него всего ничего. Если бы не перепих с однокурсницей после пьяной вечеринки, он бы пришел к Инге девственником. Зато Алик знал толк в любовных играх. Надо думать, с Ингой он выложился по полной – даром, что ли, коллекционировал разные способы? Теперь Инга поймет, что пыхтение в двух-трех традиционных позах – это далеко не Кама Сутра.

– Это правда, что Алик необыкновенный любовник? – как бы невзначай поинтересовался он.

– Боря, зачем ты так? – укоризненно сказала Инга.

– Извини, я не хотел тебя обидеть.

Инга прильнула к нему, но его детородный орган оставался предательски безучастным. Борис пытался настроиться на нужную волну, но в голове некстати всплыло, как однажды Алик рассказывал об особо экзотическом способе доставить удовольствие женщине. Он где-то вычитал, что на Востоке в гаремах во влагалище запускали маленькую золотую рыбку.

«Я убью тебя, сволочь», – снова подумал Борис. Он надеялся, что со временем все придет в норму, но сейчас ему не помогла бы даже виагра. Он, как пенсионер, поцеловал Ингу в щеку.

– Извини, не сегодня.

Это горькое блюдо под названием «месть». Или сладкое до вожделения, с пикантным привкусом горечи. Его надо подавать холодным, но приготовление занимает месяцы, а у некоторых «поваров» на это уходят годы. Печальному графу Монте Кристо понадобилось полжизни. Ох уж этот неторопливый девятнадцатый век! Борис не мог ждать так долго. Нынешнее столетие – время скоростей. Он жаждал, чтобы расплата настигла Алика немедленно. Он хотел видеть, как тот корчится в муках, но не когда-нибудь в геенне огненной, а здесь и сейчас.

Теперь, когда шок прошел и Борис мог адекватно оценивать ситуацию, первый импульс – размозжить мерзавцу башку – выглядел смешным. Может быть, для кого-то кулачный бой был единственным способом выплеснуть негодование, но не для него. На ум опять пришло сравнение с Родионом Раскольниковым: зашиб бабушку топориком, а потом сам же измучился. Проклятые метания русского интеллигента. Нет, топоры, ножи, пилы и газонокосилки отменяются.

Преодолев опасные пороги, река рассуждений потекла по более спокойному руслу. Силовые методы претили Борису. Он никогда не лез в драку, а в случае ссоры мог помирить, договориться, сгладить острые углы. Прежде он гордился тем, что его называли миротворцем, но теперь ему не давала покоя гнусная мыслишка: не потому ли Алик развлекся с Ингой? Стал бы он крутить шашни, если бы знал, что за этим последует неминуемая расплата? Мысль о том, что Алик считает его слизняком, не способным на ответный удар, буравила мозг, как китайская пытка.

Борис не собирался прощать бывшему другу грех. Плевать на умные книжицы, которые пестрят советами отпустить прошлое и жить настоящим. У тех, кто их кропает, лучший друг не оприходовал возлюбленную. Нет, прежде чем закрыть эту страницу жизни и начать все с чистого листа, нужно расставить все знаки препинания. Этот роман он обязан дописать. Кулак в нос – не единственный способ конструктивного диалога.