Александра Николаенко - Небесный почтальон Федя Булкин

– Посмотри.

Никого, ничегошеньки нет в кулаке моем. Только если поближе принюхаться, петушком на палочке чуть-чуть слышно…

И от пальто маминого зимнего в клеточку мамой слышно, от помады ее, от платьев – мамой моей… От стола от папиного, газет, от ключей его, пиджака его – папиросами синими с лентой красненькой «Беломор».

Снимешь с вешалки куртку папину с капюшоном, в какой окуней с ним тогда на даче ловили, костром и дождиком пахнет. Вот тут искоркой прожгло, отлетело. Три копейки в кармане…

Помажет йодом царапину бабушка, щиплет до слез, а подуешь от души на царапину – сразу легче.

Не спится мне, размышляю, думаю…

Одна мысль – корабликом, в бутылку прозрачную запечатанным, как бы достать его? Как попал туда? Как в янтарь жук попал, как ему пришлось натерпеться…

И другая мысль – луноходом, что никак не купит мне бабушка. Еще мысль – мороженым в стаканчике вафельном, даже просто подумаешь: вкусная…

Мысль шмелем, что сегодня перед скамейкой по асфальту ползал, а бабушка ему листик подставила, на траву унесла. Про клопа малинного мысль, что случайно сегодня вместе с ягодой раскусил, до сих пор противная мысль…

Что завтра с бабушкой на рынок поедем мысль, про беляш мысль – в бумаге масленой, какие в тележке на станции, объедение…

Про абрикосы с черешней мысль. Про цыплят-котят-щенят, что всегда продают вдоль забора рынка…

Чтоб купила мне завтра щеночка собаки бабушка – хорошая очень мысль. Или хоть бы цыпленочка. Что зачем-то продают там еще прищепки, галоши, варежки, пелеринки, теткины кофточки, прочее никому не нужное. До чего непонятно, что покупают люди! Мысль, что можно будет среди никому не нужного моторчик от заводной обезьянки себе поискать…

О душе тоже мысль, конечно, все время вертится и не верится…

Можно ли доверять бабушке, что душа в кулаке была?

– А была ты, бабушка, пионеркой?

– Была. И пионеркой, и комсомолкой была.

– И партийная?!

– Беспартийная…

Беспартийная бабушка. Нет ей веры.

– Нужно будет тебе, бабушка, в партию, как мой папа, вступить! А то так и умрешь беспартийной.

– Не по билету, Федь, душу в рай принимают.

Одни поговорки да присказки. Не понимает старость дремучая, что истина человеку всякой правды дороже!

Дождался я, как уснул. Увидала душа, что сплю я, выползла.

Повисела для начала у губ моих облачком, вроде ватки парной, какая на стекле летом пятнышком, а в морозном окне прорубь целую выдохнешь. Висит над мной, опасается: вот, думает, тело если не спит еще, вздохнет сейчас, я обратно спрячусь. Только не тут-то было ей. Затаил я вдыхание. Даже рот закрыл, для надежности. Что ты, думаю, теперь будешь делать?

А она поразмыслила, вроде сплю я, наверное, поднялась от подушки повыше, покружила под лампочкой, полетела к польтам. Это знаю я, зачем она туда полетела. Посмотреть на шкафу хочет душа моя, не туда ли спрятала бабушка сапоги резиновые. Потому что точно уже уверен я, что дорос до них, а бабушка все нет да нет говорит.

Заглянула душа на шкаф, а коробки с сапогами и правда нет, покружила еще у лампочки, посмотрела, какой журнал листала перед сном бабушка, прочитала названье: «РАБОТНИЦА», поползала по столу, слизнула с баранки маковку, на подоконник вспорхнула и прямо в уголок, где у нас марлечка плохо кнопкой закреплена, в сад улетела…

Знаю я теперь, из какого места у нас по ночам комары в горницу налетают! Не зря за душой следил. Не забыть бы только, как проснусь, сказать бабушке…

Вернулась утром душа, залезла в меня, только свернулась калачиком, как уже вставай, будит бабушка. Не на рынок, оказывается, а в сад вставать…

Всё душа во сне перепутала. Только душу летом разбередила. Путешественница она, безбилетница! Из зимы в лето, из земли в небо легче птички летает…

– Бабушка?!

– Что, Федя?

– Просыпается человек от вечного сна?

– А как же, Федя, не просыпаться? Если не проснулся, умер значит ведь, а смерти нет, где захочешь, там и проснешься. Хочешь зимой, хочешь летом, хочешь в Париже, хочешь в Лондоне…

– Я летом хочу, на даче. А ты где хочешь проснуться, бабушка?

– А я с тобой, Феденька, проснуться хочу.

Значит, тоже на даче.

Бабушка?!

– Спишь ты, бабушка?

– Сплю, Федь, двенадцатый час…

– А ты каким сном спишь, не вечным?

– Да уже никаким, Федь, не сплю, уснешь с тобой разве?

– А каким спала?

– Да обычным, Федя, спала…

– Тогда спи!

Ладно, есть душа, согласен я в этом с бабушкой. Просит душа моя, чтобы бабушка вот этот набор солдатиков мне купила…

И не где-нибудь мы сейчас с бабушкой – в ДЕТСКОМ МИРЕ ЦЕНТРАЛЬНОМ!

Даже слово какое волшебное… Детский Мир…

Из меня такими глазами, бедная, смотрит душа на бабушку! Никакая нормальная бабушка такого взгляда не выдержит! Через слезы смотрит, молча просит она, не дыша, прикусила губы. Как бы не зареветь только, думает…

Не то что попросить она гордая – уж какая тут гордость! – а волнуется просто: вдруг если купит бабушка мне этот набор солдатиков, то телу на мороженое в стаканчике вафельном у бабушки в кошельке не останется?

Вот какая душа моя справедливая, добрая. Всегда первым делом о других позаботится.

Все сильней и сильней смотрит душа на бабушку, так и кажется, заревет сейчас да и выпрыгнет. Даже пальцы про мороженое забыли… заворожились.

Так и перебирают в пакете матросиков, что бегут в атаку на своих подставочках, гранаты бросают в белогвардейскую армию, машут флагами, на колени падают, погибают за нашу молодую республику…

– Может, лучше купим, Федя, мороженое в стаканчике?

Французский язык учила в древние годы бабушка. С тех пор на всех языках понимает…

– У души один язык, Федя. Протерпи через слезы.

Так молчали на пытках командиры красные. Так молчала партизанка Зоя Космодемьянская. Так молчит памятник Зорге, разведчику, на «Улица Зорге» улице. Так молчала, погибая, Молодая Гвардия. Радистка Кэт. Молча шагали так сражаться с фашистами по улице нашей «Героев Народного Ополчения» герои народного ополчения.

Зря ты, зря в этот раз промолчала, душа!

Доедает тело предателя стаканчик вафельный… губы облизывает…

Ничего душе не оставило, всё доело…

– Умирал как-то, Федя, старичок один. Хорошо пожил, долго, в разное. Добрый был человек. Порядочный, честный…

Даже жалко стало этого старичка. И такой хороший, а умирает! Умирать плохие люди должны! Пусть хоть все умирают, не жалко!

– …Внуков, правнуков нажил тот старичок, да и потерял многих. Вот лежал он, лежал, вспоминал потихонечку жизнь свою, добром вспоминал, размышлял, да так Господь прибрал его ласково, что даже он и не заметил. Задремал, вспоминая, и не проснулся…