Артем Краснов - Блабериды

— Во время своей последней поездки в Филино я заболел. У меня поднялась температура, начался жар. Но я всё равно ходил. Как-то ночью я пришёл на берег озера Красноглинного, это полтора километра на север от Филино, и мне привиделся отец Сергея Михайловича. Мне много кто привиделся в тот вечер, но и он тоже. И отец Сергея Михайловича мне сказал, что под озером есть старые гипсовые шахты. А гипсовые шахты там действительно могут быть. И в них может быть то, что заражает Филино. А ещё я собрал образцы воды, грунта и предметов филинского быта, среди которых есть очень интересные. Всё, что я прошу — объективно изучить эту версию. Разобраться.

Снова наступила тишина, которую прервал Братерский:

— Вы очень прямолинейны. Некоторые детали можно было опустить.

— А зачем? Мне в горячечном бреду привиделся ваш отец и он говорил, что под Филино есть шахты.

— Понятно, — сказал Скрипка. — Под сумасшедшего решил сработать. Ну, Александр Евгеньевич, экспертизу нужно назначить. Ну хочет человек полечиться.

Ларин повернулся к Скрипке:

— Толя, ты изучал ситуацию. Всё-таки скажи нам: может или не может?

Скрипка вздохнул.

— Александр Евгеньевич, чисто всё. На территории «Зари» фон контролируется и находится в пределах нормы.

— Я тебя не про территорию спрашиваю. По периметру может быть что-то? В пяти, в десяти километрах?

— Нет там ни-че-го.

Христов скучал. Он не понимал, для чего его отвлекли от важных дел. Он бессмысленно смотрел то на меня, то на Ларина.

Братерский повернулся вполоборота к Скрипке и Ларину:

— По моей информации, в 1986 году склады «Зари» рассматривались в качестве приемника радиоактивных отходов после всем известного инцидента. Мне интересно, почему такая идея в принципе обсуждалась?

Наступила пауза. Стучал по столу Скрипка. Тёр подбородок Христов. Едва заметная щетина на его лице звонко хрустела.

Братерский пристально смотрел на Ларина. Тот хмыкнул и сказал:

— Ну, во-первых, Сергей Михайлович, это информация не для общего пользования. Во-вторых, в 1986 году много чего было, но это осталось в 1986. События, о которых вы говорите, если даже имели место… Там речь шла о кратковременном хранении неопасных отходов третьего и четвертого классов. Для понимания: укрепления «Зари» позволяют выдержать ядерный удар в радиусе нескольких сотен метров. То есть вы представляете себе конструкцию — это саркофаги, в которых можно, теоретически, хранить отходы даже более опасные и более длительный срок.

Скрипка нетерпеливо ждал своей очереди, и когда Ларин умолк, заговорил с упоением:

— Знаете, сейчас можно любой завод с лупой проверить и найти историю, которая была тридцать, сорок, пятьдесят лет назад. Да, есть у нас деятели из «Грин Писа», из «Беллоны» из «Нашего дома», которые вытаскивают трупы из могил и бегают с ними, как с чучелами, пугая людей. Это всё делается с единственной целью: дискредитировать власть, посеять панику, внимание привлечь. Доказательств нет, зато есть целый холодильник прокисших историй.

Христов кивнул:

— Без новых обстоятельств, я считаю, мы топчемся на месте. Обсуждать плод творчества автора, при всем уважении, уже надоело. Сергей Михайлович, что-то ещё есть помимо?

Ларин согласился:

— Я пока не вижу причин не доверять сотруднику. Каждая проверка требует обоснования. Мы тоже не вламываемся на предприятия просто так. Это и не наше дело. Пока нет поводов даже для жалобы в Минэкологии, я не говорю о чём-то большем.

— Ну как же, нет, — рассмеялся Скрипка. — Власти же вечно что-то скрывают: то дом у них на могильниках, то ядерная фабрика под городом. Я еще раз повторю: у «Зари» сейчас можно детский сад строить. Там безопаснее, чем у меня на садовом участке, потому что на участке я не контролирую температуру, влажность, фон…

У меня не было злости на Скрипку. Он здорово говорил, артистично и уверенно, с нужной хрипотцой. Он не обманывал. Он верил себе.

Я ощутил мление, будто опустил ноги в пузырчатую ванну и пузырьки стали щекотать кожу и прилипать к волоскам. Я смотрел на Скрипку и видел нас как будто со стороны.

Что такое Скрипка? Надёжный сотрудник. Что такое я? Человек, которого поймали на лжи.

Я смотрел на нас двоих, сидящих напротив, и улыбался. Моё лицо — та маска, что осталась там, поверх моего тела — сохраняло серьезный, почти отчаянный вид. Но сам я смотрел, улыбался и чувствовал шёпот пузырьков по всему телу.

Наступила полная ясность.

— Я понимаю свою ошибку, — сказал я наконец. — Я действительно считал «Зарю» могильником радиоактивных отходов, и в этом был неправ. Но эта неправда заслонила и всё остальное. Я ведь нашёл точку на северо-восточном периметре «Зари» с повышенным фоном, но её посчитали таким же вымыслом, как всё остальное. Я сделал неправильные выводы. Но я не специалист. Почему нельзя проверить это место? Разве это сложно? К тому же, я нашёл кое-что ещё.

Я встал, прошёл в угол комнаты, выкатил оттуда чемодан и уронил набок. Откинув крышку, я вытащил завернутый в брезент невероятно тяжёлый предмет и ухнул его на стол поближе к Скрипке. Тот слегка отсел.

— Я предлагаю сыграть в игру, — сказал я. — Кто первым убежит.

Рядом со свертком я положил индикатор радиоактивности, тот самый, что взял на прокат по пути в Филино и который так и не вернул. Он часто затикал и показал 321 мкр/час. Значения колебались. Иногда он вспыхивал цифрой выше 400, иногда не доходил и до 250.

Скрипка смотрел спокойно.

— Ну нашел ты облучённую болванку, и что? Таких, знаешь, сколько валяется. Пройдись по любой свалке с дозиметром, не такое найдешь. Сколько там кажет? Аж 340 микрорентген? Да я тут сутки просижу.

Он демонстративно отхлебнул чай.

Братерский вдруг сказал:

— Анатолий Викторович, вы ведь знакомились с делом Халтурина?

Я напрягся. Халтурин — это дядя Алисы, который притащил домой железяку, нагревающуюся саму по себе.

— Знакомился, — ответил Скрипка. — И что?

— Он умер от симптомов, напоминавших лучевую болезнь, — сказал Братерский.

— Он умер от собственной глупости. Воровал лом в 69-ой дивизии. Кто-то ему там подгонял. Ну 90-е были, развал. Сейчас, наверное, это уже не секрет. Воровали и доворовались. Попали на источник ионизирующего излучения. Конкретизировать не буду. Да, он умер, предположительно, от лучевой болезни. Но к «Заре» и Филино этот инцидент отношения не имеет.

— А если предположить, что они воровали лом не в 69-ой дивизии? — спросил Братерский.

Его остановил Ларин. Он жестикулировал своей прямоугольной ладонью, словно рубил капусту:

— Сергей, я понимаю, к чему ты клонишь, но что толку строить предположения?

Братерский спросил:

— Халтурин нашёл источник сильной бета-радиации, так?