Яна Жемойтелите - Хороша была Танюша

— Да… — Сергей прошелся по комнате, подкинул в огонь брикет. — Улдис долго не хотел меня принимать, мы и говорили с ним на разных языках, хотя он хорошо понимал по-русски. Пару раз брал его на рыбалку, ночевали у костра — ни гу-гу. Потом он однажды крючок насадил на палец, да так, что зазубрина насквозь прошла и из пальца торчала. С минуту терпел, не признавался, потом подошел и молча мне показал. Меня аж пот прошиб, я же перед Лаймой за него отвечаю! Хорошо, кусачки в кармане нашлись, я зазубрину откусил и осторожно крючок вынул, потом сразу в аптеку поехали, я рану перекисью обработал. И тут он вдруг на меня глаза поднял и сказал по-русски: «Только маме не говори!»

— А сейчас? Общаетесь?

— Редко. Последний раз виделись в Лондоне, я летал туда навестить дочку, ну и он был проездом. Русский почти забыл, слушает, что я рассказываю ему, и только кивает. Может, и не понимает половину, не знаю. Ты права: мальчики уходят навсегда, и хорошо, если хотя бы помнят, кто их родители.

— Ты заметил, что мы только и делаем, что рассказываем друг другу о прошлом? — я сама поняла это уже давно, но так и не смогла соскочить с темы. — Бойцы вспоминают минувшие дни. Как будто все самое важное, что только может случиться с человеком, с нами уже случилось. Отшумело. Состоялось в той самой стране, которую мы так не любили. А теперь мы преспокойно пребываем себе в возрасте дожития, как говорят в Пенсионном фонде.

— Как? В возрасте дожития? — рассмеялся Сергей.

— Вот видишь, тебе смешно. А между тем — ну что еще остается делать? Именно только доживать. Я знаю немало вполне достойных женщин, которые воспитали детей, выпустили их в мир — и растерялись. Кто-то очень быстро спился, кто-то подался в секту. Вышивкой, по крайней мере, не занялся никто, хотя в магазинах полно вышивальных наборов. Тут тебе и котята, и французские пейзажи…

— При чем тут вышивка?

— Это все, чего ожидают от дам за пятьдесят. Нас попросту списали на берег. Директор конторы, в которой я работала до последнего времени, доверил ответственные переводы какой-то новой девочке. В результате сорвались переговоры — стороны не понимали друг друга, а проект договора она перевела так, что я сразу просекла: просто пропустила текст через Google, авось сойдет. Оказалась племянница директора. А меня недвусмысленно попросили уйти на пенсию. Отработали свое, Софья Михайловна, вы всем только мешаете своим многознанием. И вообще нам нужны молодые симпатичные лица.

— Это кто тебе такое сказал?

— Директор бюро переводов. Напористый хлыщ. Нет, я еще посмотрю, как он сам будет выглядеть в пятьдесят два. Если доживет, конечно.

— Ты потеряла работу? Когда же это случилось?

— Да вот буквально на днях. Получила расчет и в сердцах пошла на маникюр.

«Там ты и клюнул на мою задницу», — хотелось добавить мне, но я промолчала.

— Так тебе нужны деньги?

— Деньги всем нужны. А в моем случае ничего страшного не случилось. Остались частные заказы и масса свободного времени, чтобы смотреть на своих голландцев.

Дождь за окном припустил с новой силой, плети упругих струй со злостью хлестали землю, как будто хляби выплескивали на нас накопившиеся за осень обиды и слезы всех униженных и гонимых, иначе откуда бы взялись в небесах целые озера воды.

— Я недавно читала, что облака — это не просто клубы пара, среди них встречаются живые сущности, с которыми можно контактировать. Может быть, некоторые люди после смерти превращаются в облака. И это не просто красивая легенда, а…

— Научный факт? — усмехнулся Сергей. — Да уж, хлещет так, что поверишь во что угодно. Кто же это так разошелся? Глядишь, и самолет не взлетит.

Он улетал завтра, уже завтра. С самого утра в Питер, а оттуда в Ригу. Но мне очень, очень хотелось, чтобы его рейс отменили.

— Иногда я спрашиваю себя: почему мы еще живем? — сказала я, глядя, как догорает в камине топливный брикет.

— То есть?

— То есть жизненная программа выполнена, «ваш талон больше не действителен», как говорят в супермаркете, и я каждый раз вздрагиваю, доставая сумку из камеры хранения. А мы все трепыхаемся, еще чего-то хотим.

Впервые эта мысль посетила меня в Хельсинки весной 2002 года, когда мы отмечали пятнадцатилетие нашего выпуска. Я была там в командировке, а большинство моих сокурсников давно осели в Финляндии. Договорились встретиться в самом центре, в элитном кафе «Энгель», и я даже немного волновалась, хотя — обычная встреча выпускников, но просто мы действительно давно не виделись. Я по своей дурацкой привычке пришла на двадцать минут раньше (очень не люблю опаздывать), поэтому, чтобы не торчать в этом кафе в одиночестве, завернула в сувенирную лавку и купила Мишке носки-перчатки, которые только входили в моду. Это когда каждый пальчик вывязан отдельно, Мишка вообще любил всякие приколы. Поразглядывала в этой лавке деревянных ангелочков, подвешенных на вертушке, просто чтобы скоротать время. И ровно без двух минут пять вошла в кафе «Энгель».

Я сразу заметила их. Своих сокурсников. Они сидели стайкой в самом углу, скромненько пили чай, потому что застолье с вином в Хельсинки — слишком дорогое удовольствие. Но как только я к ним приблизилась, повисла некая странная тишина, как будто кто-то выключил звук. Умолкли даже финны за соседними столиками, которые не имели к нам отношения.

Наконец почти квадратная Василиса с перышками выбеленных волос воскликнула:

— Сонька, ты, что ли? — и звонко захохотала, откинув голову, сотрясаясь всем могучим телом.

И тут же включились голоса:

— Ну ты красо-отка!

— Да-а. Ну ни фига себе.

— Ты что такое с собой сделала?

— Сонь, теперь ты у нас самая красивая, — заключила Маринка Саволайнен, но я не сразу поняла, почему она так сказала.

Мои сокурсники отъели гладкие щечки, отпустили приличные животы, девочки обабились, мальчики заматерели. Рассказывали, кто на ком женился, сколько у кого детей, кто чем занят, в какой-то момент помянули Илью Волкова, что вообще хороший был парень, только амбиции — того, зашкалили, вот и не смог пережить развод.

И тут я наконец спросила:

— А где же Таня Ветрова? Она, кажется, работает в Хельсинки в какой-то фирме.

Опять повисла небольшая пауза, потом Маринка Саволайнен спросила:

— Ты разве не слышала?

— Нет. А чего я не слышала?

Маринка произнесла тихо, как будто только для одной меня:

— Несчастный случай или самоубийство… Скорее даже второе. Два года назад ее нашли в пруду возле дома, в котором она жила.

— Самоубийство? — меня пригвоздило к стулу. — Но почему? Зачем?

— Таню бросил муж. Сергей Ветров. Она приехала в Хельсинки, и настроение у нее было вроде бы неплохое. Даже участвовала в конкурсе красоты и победила, но в тот же вечер здорово напилась и утонула.