Зульфю Ливанели - Счастье

Не дослушав до конца, все грянули таким дружным хохотом, что сидящие в зале обернулись, с завистью глядя на эту веселую компанию. Ирфан подумал, что этот анекдот очень остроумный, раньше он его никогда не слышал.

Прежде этих горьких историй рассказывались анекдоты о лазе [11] Ла ́ зы – субэтническая группа грузинского народа. Проживает на территории исторической области Лазистан, большая часть территории которой в настоящее время входит в состав Турции. Темеле и никогда не устаревающие анекдоты на сексуальные темы. Некоторые из них рассказывали женщины, и, если тема была слишком откровенной, особенно если надо было употребить слова, связанные с названием половых органов, женщины капризничали и только после того, как их мужья настаивали: «Давай рассказывай!», они, стесняясь, начинали. От рассказчиков мужчин они отличались только одним: когда встречались названия половых органов, они либо использовали эвфемизм, либо произносили их, понизив голос.

Ирфан Курудал верил, что половой вопрос невероятным образом господствовал во всех слоях турецкого общества. Если бы был жив профессор Зигмунд, Турция могла бы стать потрясающей лабораторией для обоснования его теории.

Пришедшие в этот момент ему в голову мысли, вызванные ассоциациями с Фрейдом, он передал в юмористической форме своим друзьям. Как можно одним словом выразить главное представление евреев о мире? Муса говорил: «Всё – Бог», Иисус: «Всё – любовь», Маркс: «Всё – деньги», Фрейд: «Всё – секс», а Эйнштейн подвел итог этому, заключив: «Всё относительно».

Когда Ирфан учился в Америке, этот интеллектуальный анекдот, рассказываемый в застольях, не вызывал особого смеха у присутствующих.

Он вообще не умел хорошо рассказывать анекдоты и смешить людей.

Сидевшие за столом тоже не слишком смеялись, они вернулись к пересказыванию анекдотов о курдах.

Ирфан же снова задумался о словах Казанзакиса: «Свет Ионии – вожделение».

На самом деле Стамбул нельзя считать Ионией, однако культуры их схожие. Движущей силой общества, базовым инстинктом, определяющим поведение людей, до сих пор остается подавленная сексуальность. И в голосе, и в манере поведения певцов ощущается сексуальный подтекст, это было и остается изюминкой, это демонстрируется публично. Сексуальное – самое важное из того, что нравится людям. И не случайно гвоздем программы в музыкальных залах выступают певцы-геи. Некоторые из них после операций по изменению пола превращаются в женщин, чем объясняется их особая популярность и возрастающий интерес публики. Великий хронист XVII века Мустафа Наим повествует о том, как молодые мальчики, переодетые в девушек, распустив волосы, выставив напоказ грудь, распевали песни, извиваясь в танце, демонстрируя зрителям свою гендерную трансформацию. То же самое происходит и сейчас. Молодые певцы, добавляя к поп-музыке восточные ритмы, снова в таких же одеяниях, извиваются телом по-женски, а общество от этого приходит в восторг. В ходе опроса, проведенного недавно среди молодежи, певцом года был признан гей, а «певицей» – мужчина, изменивший свой пол на женский. К пользующимся большой популярностью во всем мире анатолийским банщикам в турецкие хамамы великие паши и беи приезжали в экипажах и терпеливо ждали своей очереди. Эти банщики, искусно массируя богатых клиентов, ублажая их тела горячей водой и вспененными в мыле мочалками, завоевывали их сердца, обеспечивая себя работой на долгие годы. В старых книгах содержатся описания этого вида деятельности, даже приводятся очень своеобразные рецепты…

Профессор основательно исследовал эту тему и, стремясь распутать загадку сексуальных кодов турецкого общества, опубликовал несколько статей, из-за чего претерпел немало от своих коллег по университету. Университетская среда – питомник скорпионов, где каждый относится к другому как к смертельному врагу. И эти заклятые враги подняли шум: якобы статьи Профессора полны плагиата! Что он не сделал никакого открытия: еще раньше эта тема постоянно муссировалась, что ей посвящены даже целые книги. Говорили, что социолог, не будучи по своей основной профессии историком, может заниматься лишь стереотипным повторением уже известной науке информации. И здесь снова вытаскивалась на свет эта священная корова: научность! Время от времени, чтобы защитить себя от нападок, всем им в начале предложения приходилось вставлять клише «с научной точки зрения». В обществе совершенно не ценилась эта фраза, однако её употребление считалось настолько же необходимым, как и титул профессора-доктора, или доктора-доцента перед именем автора. Поэтому, подобно дервишам, получающим в качестве вознаграждения в суфийском теке свою чашку супа, каждый сотрудник в университетской среде с огромным нетерпением ожидал звания профессора. Ирфан Курудал в одной из телевизионных передач затронул эту тему, сказав, что «встречаются такие невежественные профессора, которые даже на родном языке толком изъясняться не могут». Он процитировал фразу из африканских писем Назыма Хикмета к Бабу Таранта: «Ты подобен невежественному профессору права, которые есть в разных странах». Конечно, после этой передачи он получил по полной программе! Ему предъявляли обвинения в мошенничестве, кричали, что он публикует под своим именем чужие мысли, сплетничали, что он живет за счет своей богатой жены, что разбогател на дармовщину благодаря рекламной фирме своего шурина…

Иногда, сидя в своем маленьком университетском кабинете, он удивлялся, как за свою не очень долгую жизнь он сумел нажить столько врагов. Он не понимал, почему заслужил столько ненависти, однако после горестных сеансов внутреннего самокопания пришел к выводу, что, возможно, это и не является только его проблемой – в этой стране все ненавидели друг друга. Военные ненавидели гражданских, гражданские – военных, авиаторы – сухопутных лиц, а те, кто был на суше, – моряков, чиновники ненавидели юристов, бизнесмены политиков, а политики бизнесменов, средства же массовой информации готовы были утопить в крови всех и вся. Наверное, это единственная страна, где с передовиц газетных полос ежедневно изрыгается столько брани. О, интеллигенция – это иной мир! Словно в кабацкой угарной атмосфере, пропитанной ненавистью, по любой причине каждый был готов схватить острый скальпель и начать морально кромсать кого попало. В их диспутах были переплетены насмешка и ненависть.

Вообще-то еще месяц назад Профессора это совершенно не волновало. Вернее, ему казалась нормальной жизнь в такой среде. Понятное дело: успех всегда притягивает зависть. Но в последние месяцы обстановка начала его угнетать, ему надоели все эти условности: «Этот ресторан не нашего уровня, туда пойдем, сюда не пойдем». Это считалось суперстилем Стамбула, так называемой элитарностью, однако на самом деле уже превратилось в памятник дикости. Он стал задыхаться, он чувствовал, что его собственная суть обесценивается. Внутри появилось чувство непрерывного скольжения. Он словно увидел себя со стороны: ничего не создающего, болтливого и трусливого человека. Раньше он не обращал внимания на зависть, наоборот, считал ее свидетельством успеха, но теперь стал ощущать, что больше не может выносить эту враждебность. Он даже начал думать, что его враги правы. Он такой же бесполезный, беспринципный, дешевый, создающий лишь видимость своей значимости – высокомерная, показушная и трусливая крыса, как и они.