Андрей Жвалевский - Серое зеркало (сборник)

Паша доверчиво слушает Толика.

Костя на улице, приложив к уху желтый телефон, слушает гудки.

Кабинет Василия Богдановича, в нем все перевернуто вверх дном. Неприметный человек копается в куче вещей, из которой раздается звонок телефона. Находит мобильник, нажимает кнопку ответа, подносит к уху, молчит.

Костя молча слушает мобильник.

Неприметный человек тоже молча слушает мобильник.

Костя отключает телефон, возвращается в «штаб».

Там шумит спор.

– Да ерунда все эти банки! – говорит Никита. – Надо просто квартиру в России купить!

– Ага, – иронично хмыкает Ирина, – в Москве…

– В Смоленске, – парирует Никита. – И ипэ открыть…

Входит Костя, он еще более сосредоточен. Все это замечают и с тревогой наблюдают, как Константин отдает желтый телефон Игорю, тот сует его в микроволновку, к останкам красного телефона, закрывает и включает ее.

– Второй половины не будет, – говорит Костя. – И вообще… Повторяю еще раз: никому о нашей работе ни слова. Даже родным и близким. Особенно родным и близким. Возможно, меня будут искать. И проверять все мои связи. Так что мой вам совет – разъехаться подальше. Лучше за границу…

– Точно! – улыбается Паша. – Я давно мечтал в…

– Рот закрой! – рявкает Константин так, что Паша слегка приседает, да и остальные вжимают голову в плечи.

Костя добавляет спокойнее:

– Никому из нас не рассказывай о своих планах. Даже не намекай. Сейчас выходите отсюда с максимальной скоростью и больше никогда не возвращаетесь. Стоп!..

Он поворачивается к Игорю:

– На улице?

Игорь подсаживается к компьютерам, нажимает клавиши, щелкает мышкой, внимательно смотрит в мониторы. Все напряженно ждут. Игорь кивает.

– Всё, – говорит Костя. – Идите. С интервалом в минуту. Паша первый.

Паша растерянно смотрит на Костю, потом на Ирину (она ему подмигивает) и идет к выходу. Тяжелое молчание.

Большой «президентский» номер в гостинице. Рита в чем мать родила лежит поверх одеяла на широченной кровати. В руках у нее бокал мартини, в котором плавает пара маслин, она с улыбкой следит за Стасом, который, накинув халат на голое тело, расхаживает по номеру.

– …Понимаешь, – горячо объясняет он, – дело даже не в рейтинге! Теперь президент у нас вообще неприкасаемый! Ему все простят! Инфляцию, коррупцию, да хоть дефолт! Он же собиратель земли Русской! Иван Грозный, Петр Первый и товарищ Сталин в одном флаконе! И все это я сделал! Я! А этот старый пердун нос воротит! Костика своего в пример ставит!

Он останавливается напротив Риты.

– Согласна? Веришь мне?

– Ну… Я же тут, у тебя, – улыбается она в ответ.

Стас недоверчиво щурится. Рита вылавливает одну из маслин и начинает облизывать ее кончиком языка, не сводя глаз со Стаса. Стас непроизвольно сглатывает и торопливо сбрасывает халат.

– Но этого мало! – бормочет он, покрывая плечи Риты поцелуями. – Нужно еще и Донбасс!.. Там давно уже…

– Да, – шепчет Рита, прикрыв глаза, – да…

Квартира Кости, гостиная. Захар Иванович и Людмила Николаевна у телевизора. Людмила Николаевна вяжет, Захар Иванович увлеченно смотрит. На экране стрельба, перемещаются вооруженные люди, слышен закадровый голос:

– …Луганска и Донецка отказались подчиняться вновь избранному президенту Украины. В ответ Киев начал карательную операцию, которая уже привела к жертвам.

– Ха! – радуется Захар Иванович. – Посыпались укропы! А я что говорил? Россия сейчас от них… этсама… камня на камне не оставит!

Людмила Николаевна с осуждением качает головой.

На экране – тела убитых в камуфляже. Невозможно определить, на чьей стороне они воевали. Крупным планом – лицо мужчины лет сорока, с характерным шрамом на скуле.

Этот же крупный план – на экране небольшого телевизора в кухне Игоря. Игорь смотрит на него в оцепенении. Перед ним открытая банка кильки в томате и несколько кусков черного хлеба. Раздается звонок телефона. Игорь выключает телевизор, берет трубку.

– Да… Смотрю как раз… Да, это Серега… И по шраму, и вообще… Кто еще?.. Николаич?.. Понял… Давай…

Игорь кладет трубку, достает из буфета бутылку водки и стопку. Открывает бутылку. Выдувает из стопки пыль, наливает до половины. Берет стопку, задумывается, ставит на место. Достает вторую стопку, наливает ее до краев, накрывает куском хлеба.

Снова берет стопку, кивает кому-то невидимому и залпом выпивает.

Оля в квартире Миши энергично собирает дорожную сумку. Параллельно она разговаривает с братом по телефону (трубку прижимает плечом к уху):

– Ну, как там Испания?.. Ага… Ага… Я чего звоню – можно Юлька в твоей квартире пока поживет?.. Мы с ней вместе в журнале работали когда-то, маленькая такая… Не лохматая, а пушистая!.. Да я в командировку… на пару месяцев… Куда надо…

Сумка не закрывается – вещи запиханы в нее как попало. Оля пыхтит, пытаясь ее утрамбовать.

– Ладно, тебе скажу, только папе не проговорись. На Донбасс!

Оля сияет. Видно, что ей не терпелось проговориться брату.

– Да ничего там со мной не случится… По журналистам не стреляют… Да я вообще в штабах сидеть буду, интервью брать… Сначала у одних, потом у других… В этом и фишка – показать, что на войне нет правых или виноватых! Война – это просто химически чистое зло!

Оля снова пробует застегнуть сумку – и снова безуспешно. Оля начинает злиться.

– Не будь нудным! Я же не в окопах сидеть собираюсь!.. Блин… Придется, наверное, чемодан брать… Зато какой материал соберу, представляешь?.. Это же Пулитцеровская! Только папе ни слова, о’кей?..

Оле не нравится то, что она слышит по телефону, она отшвыривает сумку, вещи разлетаются по полу.

– Ну и стучи! Всегда на меня ябедничал, с детства еще! Старший брат называется!

Она сердито отключает трубку, от души пинает сумку, вызвав новый водопад вещей. Немного успокаивается, вытряхивает остатки одежды из сумки, начинает заполнять ее снова. На сей раз действует методично, аккуратно скатывая одежду в плотные рулоны. Немного успокоившись, перезванивает брату.

– Можешь стучать сколько влезет, – сразу заявляет она, – а я все равно поеду!

Довольно долго слушает, что ей говорит Миша, продолжая набивать сумку. Движения становятся все более спокойными и уверенными.

– Обещаю! – говорит Оля. – Никуда не полезу. Ходить буду везде только в бронике и каске… Да, с надписями… Мишка, мне не пять лет, я понимаю, куда можно, а куда нет… Так что, Юльке можно пока пожить?.. Думаю, до июня, не дольше… Хороший ты человек, брат, хоть и зануда!

Оля отключает телефон, продолжает собираться, напевая под нос «Купалинку». В исполнении Оли протяжная народная песня звучит, как боевой марш.