Анна Берсенева - Мой лучший Новый год

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Рубальская Л., 2018

© Литвинов С., 2018

© Матвеева А., 2018

© Веденская Т., 2018

© Сотникова Т., 2018

© Сотников В., 2018

© Савельев И., 2018

© Воронова М., 2018

© Калинина Н., 2018

© Набокова Ю., 2018

© Матковский М., 2018

© Муравьева И., 2018

© Бочков В., 2018

© Перова Е., 2018

© Староверов А., 2018

© Чиж А., 2018

© Розенблит М., 2018

© Юрьева В., 2018

© Ройтбурд Л., 2018

© Неволина Е., 2018

© Алюшина Т., 2018

© Нестерина Е., 2018

© Жданов О., 2018

© Попов Е., 2018

© Трахтенберг Л., 2018

© Крамер М., 2018

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2018

Шел последний Новый год моего одиночества. Уже за месяц все вокруг как будто сговорились, доставали меня одним и тем же вопросом: «Ларис, ты где на Новый год?» Где-где… Как будто бы не знают, что нигде. Никаких предложений и приглашений. И зачем тогда спрашивать? Я решила никого не погружать в свои печали и бодро всем отвечала, что пойду в Большой, на «Щелкунчика». Это был верняк – там всегда 31 декабря «Щелкунчик» идет, и билеты стоят очень дорого, и не достать. Но у меня в Большом остались связи, после того как я ездила с оперной труппой в Японию в качестве переводчика. И уж один-то билетик мне всегда найдут. Или посадят на приставное кресло. Но это так, к слову. Не хочу я ни в какой театр. И вообще никуда не хочу.

Еще в ноябре надо мной каждое утро всходила радуга. В смысле, я чувствовала себя счастливой, потому что, просыпаясь, всегда на подушке рядом видела любимое лицо этого дурака Борьки, уже давно брошенного женой и лечившего свои сердечные рваные раны в моих объятиях. Борька подходил мне в мужья по всем показателям. Во-первых, я его любила. Ну и во-вторых, все остальное. А главное – он свободен! Холостяк! Бывшая жена не в счет. Так мне, по крайней мере, казалось. Надо сказать, что вопрос о замужестве стоял уже очень остро, как-никак тридцатник отгуляли. Пора-пора-порадуемся. Да только радоваться, получается, нечему. Потому что именно эта бывшая его Наташка позвонила 28 ноября и сказала, мол, помнит, что у ее Борюсика день рождения и почему бы им его по старой памяти вместе не отметить. Ну, Борька и согласился, и радуга надо мной погасла. Даже за вещами приходить ему ко мне не было необходимости, потому что он их никогда в мой дом не приносил. Наверно, все-таки ждал Наташкиного зова.

А тут все вопросы свои насчет Нового года задают, как будто бы не замечают моих зареванных глаз. Все ведь видели, все всё знают, а все равно спрашивают. А тут еще на экране телевизора все от радости одурели – Новый год! Джингл-белл-джингл-белл!!! Семейное у всех счастье!

Обнадеженные моим «Щелкунчиком», друзья и подружки постепенно перестали меня пытать и стали готовиться к празднику – кто как, кто куда, кто с кем.

Мимо елочных базаров я проходила, закрыв глаза, а от запаха хвои меня подташнивало. В голове звучала только одна мысль – скорей бы это тридцать первое декабря наступило и прошло. А там уже будет легче.

В отличие от меня, мои подружки Нового года ждали, любили этот праздник. Забыли, что ли, что старше становятся – цифры ведь никто не отменял.

Как-то забежала Ирина. Ее с Игорем пригласили в какую-то крутую компанию. У нее новое платье готово, а подходящих украшений нет. И она пришла порыться в моих «драгоценностях» – недорогой, но вполне симпатичной бижутерии. Ларис, одолжишь на денек? Да бери, пожалуйста – хоть на денек, хоть навсегда. Производи впечатление. Мне ведь все равно уже ничего никогда не понадобится – осколки разбитого сердца не склеить, не сложить… Ирина убежала, вполне счастливая, и обещала потом рассказать, как там, в крутой компании, все прошло. И еще она сказала, что у нее предчувствие, что в эту новогоднюю ночь Игоряшка сделает ей предложение.

Галка тоже жила в ожидании счастья. Прямо перед Новым годом должен был прилететь с Ямала ее любимый Толик. Уже полгода он там вкалывал, и скучал, и грустил по ней, но вырваться к Галке своей ненаглядной никак не мог – держала важная работа. И вот наконец под Новый год сказал, что прилетит и привезет ей разных подарков. Особенно Галка мечтала о вкусной ямальской рыбке – нельме, муксуне. Они будут стругать замороженные тушки тонкими кусочками, а потом есть, обмакивая в соль, смешанную с перцем. Там, на Ямале, именно так делают.

Вот чудная эта Галка. Нет бы думать, как они с Толиком целоваться-обниматься будут, а она – рыбку в соль с перцем… Не стану же я ее мечту исправлять – пусть как хочет, так и мечтает. Все равно ей лучше, чем мне. Одно только ожидание – уже счастье. А у меня и этого нет.

Санек и Серега – рыцари мои верные, дружки надежные, в Новый год, как они говорят, будут «бороться с нуждой». Это означает, что пойдут выступать на разных праздничных площадках. Они гитаристы, аккомпанирующий состав. Гитары под мышки – и на всю ночь – перебегать, переезжать с одной площадки на другую да деньги по карманам раскладывать. Новогодняя ночь музыкантов полгода кормит. Хорошо, что работы много – певец, которому они аккомпанируют, как раз в большой популярности, нарасхват. И сам он парень добрый – с ребятами заработком делится. Только хорошо бы, чтобы новогодняя ночь выдалась не очень холодной, а то можно и пальцы отморозить – струны-то у гитар металлические, а площадки в основном открытые – на улицах и площадях. Они, мои дружки, меня, конечно бы, одну в новогоднюю ночь не бросили, но, сами понимаете, жить-то на что-то надо.

Может, правда, на «Щелкунчика» пойти? Театр уж полон, ложи блещут – точно так, как писал великий поэт. Музыка в балете прекрасная, а говорят, что такая музыка души лечит и фуэте всякие вообще отвлекают от мыслей. Конкретно о Борьке-дураке несчастном и вообще о том, что никому на свете я не нужна. Но как представлю картину – окончился балет, и я одна иду по предновогоднему городу. Сыпется серебряный снег, торопятся встречать Новый год счастливые люди – бегут и едут мимо с сумками, подарками – парами и семьями. А я, как дура, топаю одна, с кислой физиономией.

Еще три дня назад оставалась слабая надежда на Юльку. Она, конечно, компания не самая веселая. Еще бы – тридцатилетие отгуляли три года назад, а Германа, как говорится, все нет.