Алан Гратц - Беженец

И тут Йозеф вдруг понял, что делать. Он сильно ударил отца по лицу.

Папа от удивления пошатнулся. Йозеф был потрясен не меньше. Он поверить не мог в то, что сделал. Всего полгода назад ему бы в голову не пришло ударить взрослого. Любого взрослого, не говоря уж об отце. Папа наказал бы его за такое неуважение. Но за последние полгода Йозеф и отец поменялись местами. И сейчас папа вел себя как ребенок, а Йозеф стал взрослым.

Мама и Рут ошеломленно уставились на Йозефа, но он, не обращая на них внимания, оттащил отца назад, в строй.

– Хочешь, чтобы нацисты поймали тебя? Хочешь, чтобы отослали в то место? – прошипел он.

– Я… нет… – в недоумении бормотал отец.

– Тот человек, – прошептал Йозеф, указывая на доктора, – переодетый нацист. Он решает, кому вернуться в Дахау. Он решает, кому жить, кому умереть. Если повезет, он не выберет тебя. Но если заговоришь или пошевелишься, если издашь хоть малейший звук, он вытащит тебя из строя и отошлет назад. Понятно?

Отец энергично закивал. Мама прижала ладонь к губам и тихо заплакала.

– Теперь приведи себя в порядок! Быстро! – приказал Йозеф.

Аарон Ландау отпустил руку жены, провел по лицу чересчур длинным рукавом пальто и вытянулся по стойке смирно, глядя прямо вперед. Как заключенный.

Доктор прошелся по их ряду, оглядывая каждого пассажира. Когда он дошел до того места, где стояли Ландау, все затаили дыхание. Доктор оглядел отца и двинулся дальше.

Йозеф вздохнул с облегчением. Им удалось! Отец прошел медицинский осмотр!

Йозеф закрыл глаза и постарался сдержать слезы. Он ужасно себя чувствовал из-за того, что запугал отца, и теперь его страхи еще больше обострились. И еще потому, что занял место главы семьи. Всю свою жизнь он смотрел на отца снизу вверх, обожествлял его. Теперь же папа превратился в сломленного старика. Но все изменится, когда они уйдут с теплохода и окажутся на Кубе. Тогда жизнь станет налаживаться, и они найдут способ вылечить отца.

Кубинский доктор закончил осмотр и кивнул корабельному врачу в знак того, что все в порядке. Мать Йозефа обняла мужа, и Йозеф почувствовал, как на душе стало легко. Впервые за весь день он чувствовал надежду.

– Все это фарс, – бросил мужчина, стоявший рядом с ним.

– О чем вы? – спросил Йозеф.

– Это не осмотр. Все это спектакль, бесполезная трата времени.

Йозеф не понял. Если это не обычный медосмотр, для чего тогда приезжал кубинец?

Он понял, когда люди выстроились в очередь у трапа на палубе С, чтобы покинуть судно. Кубинский доктор уплыл, но оставил вместо себя полицию, которая загородила единственный выход.

– Мы прошли медосмотр и можем предъявить все нужные документы, – сказала какая-то пассажирка. – Когда нас наконец пустят в Гавану?

– Mañana, – сказал полицейский на испанском. – Mañana.

Йозеф не говорил по-испански. Он не знал, что означает это слово.

– Завтра, – перевел один из пассажиров. – Завтра.

Изабель погрузилась в теплые воды Гольфстрима. Вокруг стояла непроглядная тьма, но океан был живым. Не потому, что в нем плавала рыба, а потому, что он был таким сам по себе. Он бурлил, перекатывался и ревел, а поверхность его покрывалась пузырями и пеной. Океан бил Изабель, швырял и тащил, как кот, играющий с мышкой, которую собирался съесть.

Она с трудом выплыла на поверхность, хватая ртом воздух.

– Изабель! – взвизгнула мать, протягивая ей руки, но дотянуться никак не могла. Лодка уже отплыла так далеко!

Изабель запаниковала. Как она могла оказаться на таком расстоянии?

– Нужно повернуть лодку! – услышала она крик Луиса. – Если мы не поплывем навстречу волнам, нас перевернет.

– Папа! – вопил Иван.

Изабель повернулась, и волна накрыла ее, наполнив нос и рот соленой водой и снова утянув вниз. Но когда все стихло, Изабель снова выплыла на поверхность, давясь и задыхаясь. Она уже приближалась к тому месту, где в последний раз видела голову сеньора Кастильо. Ее рука ударилась обо что-то в темной воде. Изабель отшатнулась, но тут же поняла, что это сеньор Кастильо. Море бросало его из стороны в сторону, сам он не двигался, не сопротивлялся, не пробовал вырваться из воды.

Изабель набрала в грудь столько воздуха, сколько могла, и нырнула под накатывавшую волну. Нашла в темноте тело сеньора Кастильо, обхватила руками и изо всех сил стала работать ногами, чтобы выбраться на поверхность. Океан сражался с ней, переворачивал, пытался удержать, но Изабель брыкалась, брыкалась, брыкалась. Ее легкие, казалось, готовы были лопнуть. Наконец она вырвалась, жадно глотая прохладный воздух.

– Вот! Вот они! – крикнул Иван.

Изабель даже не пыталась найти глазами лодку. Сил хватало только на то, чтобы удерживать безвольно болтавшуюся голову сеньора Кастильо над водой и наскоро набирать в легкие воздуха до появления следующей волны. Но теперь волны были не такими высокими. Все еще смертоносными, но куда более медленными и низкими. Изабель начала ощущать ритм моря, мелодичную колыбельную, которую оно пело.

Хотелось закрыть глаза, перестать сопротивляться. Она устала. Так сильно устала…

Но тут рядом очутился Иван и подхватил ее, как в те моменты, когда они в своей деревне вместе играли в волнах.

– Сюда! Сюда! Они здесь! – крикнул Иван.

Неожиданно сбоку появилась лодка, и голова Изабель ударилась о борт, когда волна вновь накрыла ее. Чьи-то руки подняли сеньора Кастильо, а затем перетащили в лодку и саму Изабель. Она плюхнулась в воду, которая покрывала дно. Но волны, эти бесконечные волны, больше не доставали ее, и она обмякла в объятиях матери.

– Руди! Руди! О боже! – восклицала сеньора Кастильо, сжимая руку мужа. Тот был без сознания.

Луис и папа положили его на скамью, и дед Изабель принялся нажимать ему на грудь, как на аккордеон. Изо рта сеньора Кастильо полилась морская вода. Он неожиданно закашлялся и стал отплевываться. Лито, папа и Луис перевернули его, и он стал выблевывать остатки проглоченного океана.

– Руди! Руди! – произнесла сеньора Кастильо и, обняв его, заплакала.

Все вдруг стихло и успокоилось. Разве что море все еще слабо билось о борт лодки, на дне которой плескалась вода. Танкер прошел. Амара стояла на корме, держа руль прямо по курсу. Но мотор опять заглох. Как и все остальное, он был залит водой.

Сеньора Кастильо сжала руку Изабель:

– Спасибо, дорогая.

Изабель кивнула, хотя это больше было похоже на дрожь. Она промерзла до костей и вымокла с головы до ног, но, по крайней мере, ее снова обнимали. Мама прижала Изабель к себе, и она снова затряслась.

– Нужно вычерпать воду из лодки, – сказал папа.

Изабель удивило, что отец говорил о практических вещах, словно ничего не произошло, но ведь сеньор Кастильо едва не утонул, а лодка чуть не перевернулась и не ушла на дно. Хотя отец был прав.