Тамара Лисицкая - Идиотки

— Зачем? — вдруг испугалась Ирочка. — Зачем ты ее мне даешь?

— Покормить…

— Чем?

— Грудью…

— Да ты чего? Я не умею!

— А… Тут и уметь не надо…

— Да? Может, ты еще расскажешь, как это — кормить грудью? Не хочу! Я уже натерпелась всякого, хватит!

— Ира! — Леонид растерялся. — Ребенку обязательно надо пить молоко! Там всякие полезные вещества, витамины…

— Не хочу я!!!

Он стоял посреди палаты с ребенком в руках и скрипел своим докторским мозгом. Ребенок начинал беспокоиться и искал губами утешения. Ирочка холодно смотрела в потолок.

— Ир, послушай… Давай договоримся… Ты сейчас кормишь ее, а я за это… Целый месяц меняю ей памперсы!

О, мама мия! Там же еще памперсы! Ирочка совсем упустила из виду тот факт, что младенцы тоже ходят в туалет! Нет! Только не омывания попок!

— Блин! Ты получаешь удовольствие, мучая меня? — ей было так себя жалко, такую растерзанную, окровавленную, бледную. — Вот такой выбор ты мне предлагаешь? А нельзя ли мне отказаться и от того, и от другого?

— Нельзя! — твердо сказал Леонид и снова протянул малышку. — От тебя ничего не требуется. Просто сунь ей сосок в рот!

Ирочка оскалилась: отвали, а? Со своими мудрыми советами!

Малышка ткнулась рыльцем в Ирочкины ребра. Потом не без труда нашла ее грудь и вдруг плотно и решительно к ней присосалась!

— Ого! — только и сказала Ирочка, оглядываясь на Леонида. — Ни фига себе, младенец? Это нормально, что она так хорошо знает женскую анатомию?

Леонид улыбался.

Ирочка удивлялась, ощущая, с каким упорством однодневный ребенок прокладывает дорогу, как мощно берет свое. Откуда в этих трех с половиной кило такая сила?

— Природа все рассчитала! — шепнул Леонид. — Иногда достаточно довериться ей и ничего не делать!

— И тогда все полетит в задницу! — шепнула в ответ Ирочка.

Но ребенок ее удивил. Давно уже никто так не удивлял, как ребенок.

И это ЕЕ ребенок! ЕЕ СОБСТВЕННЫЙ! Рожденный ею, плоть от плоти, клон, копия, маленькая мягкая человекообразная личинка, козявочка…

Обалдеть…

Чудо.

— Слушай, а как ее зовут?

— Кого? — не поняла Ирочка.

— Ну, малышку?

А действительно! Ирочка удивилась — а как зовут ее ребенка?

— Блин, а как? Я не знаю… Как обычно называют?

— Ну, ты не должна называть так. Как обычно. Это твой ребенок, ты можешь дать ему любое имя, которое тебе нравится!

— Любое?

И, как назло, никаких пристойных идей. Единственное имя, которое казалось Ирочке более-менее достойным, звучало приблизительно так — Ирочка. Но две Ирочки рядом — это слишком. Тогда как?

— Назови в честь мамы!

— Нет, не хочу…

Мама даже не знает, что ее дочка родила… Отвратительно. Не стоит называть ребенка в честь мамы.

— Тогда в честь подруги.

Ленкой? Наташкой? Да ну! Это инцест какой-то получается! Ирочка так привыкла к тому, что Лена — это ее Ленка, конопатая зануда, намазанная, вечно что-то читающая… А Наташа — это ее Наташка, хромоногое чудовище, упрямое и молчаливое… Назвать так дочку?

Нет, не дождетесь!

— Ленька! Я не знаю! У тебя есть какие-нибудь идеи?

— Ну, в целом есть… Имя кое-что значит в жизни человека. К его выбору нужно отнестись очень ответственно, понимаешь? Ты можешь сейчас назвать ребенка именем, которое покажется тебе модным или забавным, а она потом вырастет и будет стесняться, потому что в том времени будет другая мода на имена или потому, что симпатичное тебе, редкое имя будет вызывать неприятные ассоциации у всех остальных! Имя должно подходить по психофизическим характеристикам, по некоторым другим показателям. Я не очень верю в эту науку, но как психолог замечаю определенную зависимость от имени…

— Ой, короче! — Ирочка махнула рукой. — Назови ее сам! По всем правилам!

— Я? — он страшно удивился. — Я должен назвать ее?

— Ну, блин, а кто? Ты же у нас ученый? Вот и сделай что-нибудь умное и полезное!

— А вдруг оно тебе не понравится?

— Понравится!

— Ладно, — Леонид закусил губу, и долю всматривался в маленькое опухшее личико. — Мне кажется… Дай-ка. дай-ка… Так… Мне кажется, что этого человечка зовут…. Ее зовут… Мария!

— Как?

— Ну, ты же сама сказала, что имя должен выбрать я…

— Да сказала, сказала! Просто еще раз повтори, как ее зовут!

— Мария… Маша… Машенька… Маруся…

— Маруся! — Ирочка улыбнулась. — Прикольно! Мне нравится! Эй, ты! Маруся! Хватит жрать!

Маленькая Маруся даже не поморщилась. Как ела, так и продолжила…

Наташа проснулась на плече Г., проснулась от того… что вдруг уснула. Всю мутную, тягучую, абсолютно нереальную ночь она пролежала, вдыхая аромат подмышки Г. Аромат был, надо сказать, благородный, косметический. Поэтому ощущения телесности человека рядом не было. И хорошо, не отвлекало. Наташа ни о чем не думала, голова была тканевым придатком тела, никаких функций. Раз в пять минут усилием воли Наташа заставляла себя подумать о том, как жить дальше, без присутствия Яковлева где-то на эфирном уровне. Понимала, что не представляет себе такой жизни. Вот как если бы вдруг исчезли все страны и континенты, окружающие город Минск, и даже большая половина Минска исчезла, осталась только часть суши два на два километра с теми домами и магазинами, в которые заходишь каждый день. И вроде ничего такого смертельного — ты все равно не часто выбирался в другие районы Минска, а уж в других странах вообще ни разу не был, и какое тебе дело до того, есть они или нет? Но они исчезли, а вместе с ними исчез покой и смысл, потому что это не жизнь — без мира вокруг…

А еще она проснулась от того, что всегда просыпалась в это время и тихо уползала на работу. То же самое надо сделать и сейчас. А еще предстоят объяснения, почему оставила пост, цветы, как могло такое получиться. И придумывать ничего не хотелось. Скажет как есть.

Она умела уходить так, чтобы не разбудить.

— Натаха! Ну что? — дамы-коллеги бросились навстречу. — Мы уже такого себе надумали! Как все прошло?

— Нормально прошло.

— А мы сказали, что тебя «скорая» забрала, сдали твою выручку и цветы, так что можешь не дергаться!

— Спасибо вам.

Дамы переглянулись, потянулись за сигаретами.

— Ой, что-то не так, Натаха! А ну, признавайся! Мужик бросил? Пошалил ночь и бросил?

— Да, наверное.

— Так ты не знаешь?

— Вы правы, да. Именно так все и было…

— Ах, мерзавец! А с виду такой порядочный! Ну, ничего! И это тоже забудется! Бабы, сволочи, выносливые! Их мордой об асфальт, а они встают и идут дальше!

…Наташа простояла на посту у цветов уже часа три, а дамы все не унимались. И стоило только возникнуть паузе, как тут же образовывались группы сочувствия, содружества Сильных, но Гордых Женщин. Они гневно курили и кричали Наташе слова поддержки.