Тамара Лисицкая - Идиотки

Лена уселась назад, на холодный табурет.

— Дядя Костя! Ну, а что же ты маме не сказал? Она же ничего этого не знала? Ну, как же ты так? Она же думала, что ты на самом деле женился!

— Так я на самом деле и женился! Или ты думаешь, я шутил?

— Ну, конечно, конечно! — Лена так волновалась. — Конечно! Но… Дядь Костя! Вернись к нам!

— Лена! — Костик помрачнел, но вспомнил о чайнике, засуетился, начал кружить вокруг чашек на столе. — Я и без того аморальный тип, к моему бытовому алкоголизму так и просился какой-нибудь серьезный грех вроде донжуанства. Или чего-то в этом роде. И на месте твоей мамы я бы, конечно, не стал разбираться в мотивах женитьбы, в том, чем все закончилось, для чего это все делалось. Я ее для нее самой уже один раз предал, а все остальное только ухудшало мой статус. Я уже не хочу путаться под ногами, устал я, Лена.

— Она одна, дядя Костя.

— И я один. Заметь, уже много лет. Более того, я до сих пор питаю к ней самые нежные чувства, ничего не изменилось. Но глупо биться о стену годами. Кто-то должен найти в себе силы и сдаться. Это сделал я.

— Дима, — Лена встала, подошла к Костику с тыльной стороны. — Возьми этого человека под руку и тащи его в машину.

— Не понял… В смысле? Мы его похищаем?

— В смысле кому-то пора применить силу и свести этих манерных, кокетливых и несговорчивых влюбленных!

— Предупреждаю! — Костик улыбался. — Я буду сопротивляться!

— Бесполезно. Дима спортсмен. Я тоже молодая, крепкая девка.

— Дима не станет портить отношения с будущим… родственником! Я же тебе как родной! Да, Лена?

— Тем более! Родственники должны жить вместе! И хватит этих высоких страданий! Хватит!

— Да прекратите вы! — Костик вырвал руку. — Я, конечно, дряхлый старец, к тому же клоун, а не спортсмен! Но я не тварь дрожащая и право имею!

— Право на что??

— На гордую, хоть и паскудную старость!

— Вы не имеете права упускать последний шанс!

— Но она не хочет меня видеть!

— Хочет! Всегда хотела! И сама признала, что была дурой!

— Так и сказала? — Костик сильно удивился. — Рита вдруг стала банальной?

— Дядя Костя… Прошу тебя… Сделай нам всем такой подарок! Ты же почетный Дед Мороз!

Костик бродил по кухне и думал, и размахивал руками, как будто отгонял видения надменной Риты и еще чьи-то видения, мысли о собственной слабохарактерности.

— Лена! Пожалей меня! — просил он. — Сейчас ты снимешь меня с места, разворотишь мое бедное сердце, привезешь к себе домой только потому, что тебе хочется этого!.. А там — ничего! Ничего не изменилось! Там снова будет твоя вежливая, но презирающая мама! И мне придется возвращаться! И я до конца своих дней не прошу себе то, что… И Виктория Месхиевна не простит! И твоя мама тоже!

— Едем, дядя Костя!

Ирочка остудила своего быстроногого, своего дрожащего горбунка, поискала взглядом в пейзаже за окном. Потом вышла. Хребет болел от жесткого сиденья. Педали, коробка передач — все было против человека. Но Ирочка даже не стукнула «Москвича» по тощему колесу.

Она выбралась на обочину, немедленно провалилась по щиколотку в снег. Здесь или нет? По расстоянию — здесь.

Здесь когда-то давным-давно она сбила чучело, и это чучело коренным образом изменило ее жизнь.

Здесь когда-то они стояли с Ромкой, залепленные снегом, и кричали друг другу о любви.

Здесь Ромка и Алексей совершили свой последний кульбит, свое самое яркое и самое бессмысленное дефиле по полю до ближайшего дерева.

— Ты здесь? — позвала Ирочка.

Лают собаки, воет метель и дикие звери в каком-то дальнем лесу. Белое небо. Белая земля. Падает снег.

— Ромка… На хрена вы так гнали?.. Вы же понимали, не маленькие… Ты ко мне спешил, соскучился, я знаю… На хрена я так гоню? Потому, Ромка, что меня в Минске ждет наша с тобой дочка! Поэтому я гоню на грани… Почти не гоню… И ты видел эту машину?

Она обернулась, посмотрела на колченогое, пятнистое автомобилеобразное.

— Разве на нем вгонишь как следует?.. Доехать бы и не потерять колеса! Сильно напрягаться не буду, максимум до границы… Потом буду как-то спать. Вот в этом вот сарайчике с рулем… А утром приеду, пойду к Маруське… Ромка, ты там смотри, оберегай меня. И, если сможешь, Маруську. Она, конечно, под присмотром, с ней сейчас Роза Наумовна и Леня… Ты видел, как твоя мама ожила? Клевая у тебя мама, Ромка. А я вот со своими не разговаривала хрен знает сколько времени!.. Я родила, Ромка, а мать не позвонила! Ты можешь себе такое представить? Я не могу, раньше могла бы, а сейчас не могу! Я вдруг или поумнела, или постарела… А ты никогда не постареешь, Ромка, ты всегда будешь молодым и красивым! А я стану старой, у меня выпадут зубы и волосы, я буду одна в своей квартире… Если я сейчас не приеду к Маруське, она потом не приедет ко мне, это же нормально… Мне так не хочется, чтобы моя дочка со мной так поступала, как я со своей матерью… Я, оказывается, ответственная, я не могу без Маруськи! Прикинь? Реально! Вот сидела, балдела с ребятами, а так тосковала по ней! Ты бы потрогал ее, какая она мягкая! Как червяк… И из-за этого червяка вся моя жизнь к черту… Я не хочу работать, не хочу тусоваться с ребятами… Я хочу домой, к вонючим памперсам… Что со мной такое? Я ведь не курица, ты же знаешь! Я всегда была нацелена в будущее! Я деньги зарабатывала, ты знаешь… Куда все девалось?

Снег, но не сердитый, а такой сказочный, пухлыми комочками. Невесомо причаливает к ресницам, мешает моргать.

— Ты думаешь, я уже закончилась? Думаешь, теперь я буду… как там про двадцать пять лет говорили… в пучине проблем? А Маруська, как новое поколение, будет расти? Она — мое будущее, а я сама — уже прошлое?

Проехало авто с музыкой. Из прошлого в будущее.

— А я согласна… Я уже столько всего сделала… Даже если я больше ничего не сделаю, а буду ходить за Маруськой и подбирать в памперс… А Маруська добьется большего, я ей помогу… И Ленька поможет. Ленька у меня классный…

И вдруг из деревни громыхнула гармонь с голосами, вышли люди на улицу, развернулись… Кто бы мог подумать, что этот пейзаж живой и не такой уж вражеский, как казалось много лет назад?

— Ромка, все так хорошо! Машка, Ленька… Роза Наумовна… Ленка с Наташкой… Я счастливая такааая! («Ой мороз, мороз, не морозь меня! Не морозь меня, моего коня!».) Если бы только ты был живой… если бы ты был живой, я бы. наверное все равно завела себе Леонида… Он так… как бы тебе сказать… Нейтрализует меня… Мне с ним спокойно, он мне нравится даже… Но ты… Это было что-то другое… А вот как я могла тебя любить, Ромка? За что? Может, как своего ребенка? Может, я детей люблю, просто не знала об этом до Маруськи? («У меня жена, ой красавица! Ждет меня домоооой, ждет, печалится!».) Мне, конечно, все равно, за что я тебя любила. Главное, что это у меня было и есть. Можешь все время сидеть у меня на плече. Я тебя очень, очень… («Я вернусь домой на заказе дня. Обниму женууу, напою коня!».)