Тамара Лисицкая - Идиотки

— Заколочки покупайте! — покрикивала она. — Отличные заколочки, расчески, зеркала!

Сергей начал гонять в Китай, тарился там разной конъюнктурной ерундистикой, одеждой, галантереей. Одеждой и другим серьезным товаром торговал сам, а Ирочку посалил на мелочь. И то с сомнением.

Но тупоумная сестрина задание выполнила и перевыполнила! Она рванула в бой, как хорошая самоходка! Рынок пустел, а Ирочка все еще прыгала вокруг своих ящиков, зазывала. А уж если кого зазвала — все. Без покупки товарищ не уйдет.

И ей было не то чтобы интересно. Как может быть интересно стоять на морозе, протирать пеструю мелочевку от снега, вертеть головой, опасаясь милиции и еще кое-кого, о ком на рынках ходили слухи? Как может быть интересно просыпаться так рано, что это еще ночь, утром и не пахнет? Потом волочь сумку с барахлом на улицу, ждать там Сергея, при этом зевать так отчаянно, что челюсть заклинивало, ехать на рынок и занимать местечко, отбрыкиваясь от таких же полулегальных… Первые покупатели появлялись не раньше восьми, а борьба за место начиналась часом раньше. И целый час потом надо было прыгать, чтобы согреться, и ожидать неизвестно чего. Ведь могли и не купить. А могли разобрать все.

В обед Ирочка лопала домашние замерзшие бутерброды, а к ужину уже возвращалась домой, волокла свою сумку.

Как могло это нравиться? Ирочка даже где-то ненавидела свою судьбу. Но не было восторга ярче, чем считать деньги.

Прошел месяц с того момента, как Ирочка изгнала Андрея и Лену. За это время она успела подружиться с двумя новыми парнями-солдатами, с одним парнем, будущим строителем, и еще с кем-то, не помнила уже. Андрей остался в прошлом. Вместе с театром.

В последний раз они виделись неделю назад на премьере спектакля про Ромео и Джульетту. Ирочке досталась роль кормилицы Джульетты. Тоненькой, золотоволосой куколке Ирочке досталась роль КОРМИЛИЦЫ! А знаете, кому досталась роль Джульетты? Обделаетесь! Дуняше! Коротконогой овечке с красными щеками и бюстом третьего размера! При этом первоначальный расклад был правильным: Ирочка — Джульетта, Дуняша — Кормилица. И Ирочка была счастлива и горда, дома она кривлялась перед зеркалом, примеряла томные улыбки и поцелуйчики, кокетливо вертелась, разбрасывая по плечам локоны. А потом пришел день первой репетиции и оказалось… Что это все очень скучно! Скучно, нудно и однообразно!

Ирочка сходу, без единой запинки прочла свой текст, взглянула в глаза Ромео так, что Ромео онемел и забирал воздух ртом, как большая рыба… Но режиссер потребовал повторить… Потом еще раз… Потом снова, но чуть-чуть изменить интонацию, сделать ее более парящей… А потом у Ирочки пропало желание страстно смотреть, шептать красивые слова и притворяться до смерти влюбленной. Она пялилась на дверь и ждала, когда можно будет ее открыть и выйти на свежий воздух. Там такая чудесная погода, такой ароматный март!

На следующей репетиции повторилось то же самое.

А потом Ирочку заменили Дуняшей. Дуняша не зависела от погоды, она все делала ровно, искала нужную эмоцию дотошно и привередливо, как арбуз в горке других арбузов. Естественно, ей можно было доверить главную роль.

Ирочка выучила текст кормилицы очень приблизительно, без намека на желание, просто потому, что нечего было делать вечерами — с Ленкой в ссоре, Ромка болеет, Наташка занята сестрами.

И вот день премьеры. Собрались друзья, родители, дальние и близкие родственники. Актеры носились за сценой как угорелые, хватали друг друга ледяными от ужаса руками. Дуняша, украшенная, как елка, но все равно похожая не на Джульетту, а на старуху Шапокляк, стояла в углу и зубрила текст, как на экзамене. Андрей, красивый и холодный, держался особняком и единственный казался спокойным, но его красота, холодность и спокойствие Ирочку нисколько не интересовали, поскольку с того памятного вечера она с Андреем даже не здоровалась. Вот будто его нет. Пусто. Ау, Андрей! Ни-ко-го!

Валентина Сергеевна прийти не смогла: они с Сергеем опять рванули в Китай. Игорь Петрович даже не приглашался — в его обязанности не входило посещение детских мероприятий. Была, правда, Наташка с сестрами. Сидели в первом ряду, вертелись.

Когда пришло время выходить на сцену, Ирочка вдруг почувствовала, что устала. Еще ничего не сделала, а устала. Так лениво было вспоминать какой-то текст, смотреть в широко распахнутые глаза овечки Джульетты.

Нет, Ирочка, конечно, вышла. Постояла. Посмотрела на людей в зале. Те посмотрели на нее.

— Сидорова! — зло шипела Джульетта. — «Невинностью моей…»! Начинай, Сидорова!

— Невинностью моей клянусь…

Ирочка вздохнула. Так неинтересно, лениво было клясться…

Она прикинула, что будет, если остаться и притворяться старой, толстой теткой? Как будто съела пол-лимона без сахара… А что будет, если уйти?

Зрители с удивлением и сочувствием следили за тем, как красивая девочка с тряпичными утолщениями под юбкой спускается со сцены и уходит прочь. Какая трагедия в этом юном организме! Как драматична судьба несостоявшейся актрисы! Как важно хорошо учить текст! Хоть бы суфлеров у сцены сажали для подсказок, чтобы избежать вот таких вот провалов! Бедная, бедная девочка, раненная позором на всю жизнь!

А девочка стащила на ходу чепец, взлохматила «волчицу» и весело пнула дверь ногой. Впереди у нее был прекрасный день, который она не собиралась губить каким-то тупым спектаклем.

Конечно, с тех пор Ирочка не видела ни Андрея, ни Дуняшу, ни других «актеров». И не испытывала по этому поводу никакого сожаления. Они просто стерлись из памяти, уступив полезную площадь новым знакомствам и открытиям. К тому же появился Китай, рынок. И засосало. С цифрами и торговыми операциями у нее были особые отношения — телепатические, интуитивные. Ручка, ведомая пальчиками Ирочки, выписывала все необходимые формулы, нужные развязки, правильные комбинации. Она никогда не ошибалась со сдачей и считала деньги на лету. Сергей был доволен, хоть и не упускал возможности дать сестрице по затылку. А Ирочка светилась счастьем, хоть и не отказывала себе в приятности стащить пару жвачек или заколок.

— Девушка, у вас «Беломор» есть?

Ирочка очнулась.

— Чего?

— Ну, «Беломор»!

— Нет.

— А почему?

— Нет и все! Я заколками торгую! Зеркалами! Иногда жвачками!

— А если я дополнительно заплачу?

Ирочка всмотрелась в лицо человека, так нелепо и бесцеремонно нарушившего ее сонную возню в толще воспоминаний. Хоть бы по делу нарушил! Хоть бы одну заколку приобрел!

Довольно симпатичный, кстати, глазки светятся. Улыбается. Свитерок с затяжками, болоньевая курточка.

— Можете заплатить, но «Беломора» нет. Берите свои талоны на сигареты и идите в ближайший прикрепленный к вам магазин.