Пенелопа Фицджеральд - В открытом море

– До чего же печально, Капитан, видеть вас беспомощно лежащим на больничной койке! Не так давно, правда, я и сам здесь полеживал, но мне и в голову не могло прийти…

Уиллис не очень-то представлял себе, что можно принести такому больному, и в итоге остановился на пачке небольших сигар. В той палате «Ватерлоо», где лежал он, пациентам курить разрешалось, хотя и не более чем в течение одного часа в сутки.

– Тут, я вижу, порядки совсем другие, – заметил он таким тоном, словно и это тоже было определенным свидетельством превосходства Капитана. Ричард, кстати, вообще не курил, но Уиллис никогда этого не замечал.

– По-моему, дорогая, он хочет что-то вам написать, – сказала Марте сиделка. Между тем Тильда, ничуть не смущаясь, уже успела добраться до буфетной и помогала нянькам, разносившим ужин, снимать с кастрюль крышки. Ричард посмотрел на Марту, увидел перед собой точно такие же, как у Ненны, растерянные глаза, только гораздо темнее, и с огромным трудом нацарапал на предложенном ему листке бумаги: КАК ТАМ ТВОЯ МАТЬ?

И Марта написала в ответ – ей даже в голову не пришло сказать это вслух, хотя слышал-то Ричард отлично:

ЗАНЯТА, ВЕЩИ ПАКУЕТ.

ЗАЧЕМ?

МЫ УЕЗЖАЕМ В КАНАДУ.

КОГДА?

Но на этот вопрос ответа у Марты не было.

Лоре сообщили о случившемся, и уже на следующий день она вернулась в Лондон. Затем она быстро и легко решила все вопросы и с работой Ричарда, и с полицией, и с пребыванием мужа в больнице, где побеседовала только с матушкой-попечительницей и врачом-фтизиатром.

– А с дежурными врачами и разговаривать смысла нет, они, бедные, так загружены, что одного больного от другого не отличают!

Но старшая сестра все же отвела Лору в сторонку и спросила, не кажется ли ей, что было бы неплохо, если бы впредь она разрешала мужу почаще видеться с детьми.

Разговаривать Ричарду по-прежнему не разрешали – его выздоровление шло отнюдь не так быстро, как ожидалось, – и он мало что сумел ответить Лоре, когда она заявила ему, что все время ожидала чего-то в этом роде, а потому немедленно займется ликвидацией «Лорда Джима». За помощью она, естественно, обратилась к своим многочисленным родственникам, и те сразу начали подыскивать подходящий дом – в пределах разумного расстояния от Лондона, в хорошем состоянии, недавно отремонтированный и обставленный, – чтобы Ричарда можно было перевезти сразу после выписки из больницы.

Ненна чувствовала, что сумела бы найти куда более достойный ответ на обвинения Луизы, если бы Эдвард тогда потрудился вернуть забытую у него сумочку. Там ведь были не только деньги, но и библиотечная карточка, разрешение на получение социального пособия, квитанция из мастерской, без которой она не могла получить обратно свои часы, несколько старых помятых фотографий, в том числе и фотография самого Эдварда, а также записная книжка со всеми адресами – да, собственно, все, что составляло ее, Ненны, личность.

В конце концов, думала она, если я и впрямь отсюда уеду, то особой разницы не почувствую. В некотором смысле Галифакс ничуть не дальше от Баттерси-Рич, чем 42 «би» Милвейн-стрит, Стоук Ньюингтон. Все расстояния одинаковы для тех, кто друг с другом встречаться не хочет.

Столь же далек был Галифакс и от границы с Норфолком, куда Лора увезла Ричарда. Плакатик с надписью «ПРОДАЕТСЯ», пришпиленный к дымовой трубе «Лорда Джима», каждый раз вызывал у Ненны столь горькие чувства, что теперь она старалась по возможности подходить к «Грейс» с другого конца причала. Ей казалось, что если бы она тогда рассказала Ричарду о Гарри и о том сомнительном грузе, который тот прятал в трюме «Мориса», Ричарду, возможно, не пришлось бы столько времени лежать в луже крови, пока Марта, ее родная девочка, его не спасла. Но, как ни странно, сожаления, которые Ненна сейчас испытывала – причем связаны они были даже не с тем, что она сделала не так, а с тем, чего она так, увы, и не сделала, – положили конец той застарелой утомительной иллюзии судебного разбирательства, которая то и дело возникала перед ее мысленным взором. Ненна больше не чувствовала себя обязанной защищаться перед воображаемыми судьями или в чем-то перед ними отчитываться. Для Эдварда она отныне интереса не представляла, так что данное «судебное дело» оказалось отложено на неопределенный срок.

Поскольку Луиза и ее муж по-прежнему, похоже, не имели ни малейшего желания посетить «Грейс», Ненне и девочкам пришлось самим тащиться к ним на чай в роскошный отель «Картерет». Им пришлось приложить немало усилий, дабы придать себе относительно пристойный вид. На двенадцатом этаже отеля, откуда Темза выглядела всего лишь далекой серой полоской, их с восторгом встретила тетя Луиза. Выглядела она на редкость цветущей. Выше Ненны ростом, более крепкого телосложения и не такая светловолосая, Луиза всегда отличалась весьма решительным характером. А еще она по-прежнему производила впечатление человека, постоянно удивляющегося жизни.

– Марта! Тильда! Вот это да! Как же давно я вас не видела! Но вы обе такие классные! Интересно, понравится ли вам у нас в Канаде?

– Луиза, подожди, это зависит от множества вещей. Для начала нам придется продать «Грейс»…

– А что будет, если я нажму на эту кнопку с колокольчиком? – спросила Тильда.

– Придет кто-нибудь – официант или дежурный по этажу – и спросит, не хотим ли мы чаю, или пирожных, или еще чего-нибудь вкусненького. Давай, можешь на нее нажать, детка.

Тильда и нажала. На звонок, естественно, отреагировали, а вскоре принесли и заказанное угощение.

– Все правильно, дорогая?

– Да, все это мы с Мартой очень любим. А в Канаде есть какие-нибудь корабли?

– Да уж, кораблей там хватает! И воды тоже.

И Тильда сразу приняла мысленное решение в пользу этого Нового Мира. Но потом, облизывая каждый палец по очереди, заметила:

– Хотя я не уверена, что нам следует уехать, а Мориса тут бросить. Ведь тогда у него не будет ни нашей мамы, с которой он мог бы поговорить, ни мистера Блейка, который мог бы устроить подписной лист, если и его «Морис» совсем потонет. Он ведь тогда может совсем отчаяться. Да еще эти полицейские все время к нему таскаются, всякие вопросы задают.

– Кто такой Морис, дорогая? – довольно резким тоном спросила у Тильды тетя Луиза.

– Морис? Ну, он с «Мориса». А Блейки точно так же были с «Лорда Джима».

– А, да, Ричард Блейк! Он мне звонил.

– Как это? – вырвалось у Ненны. – Откуда у него твой номер?

– Ты, наверное, помнишь, что мне как-то пришлось позвонить ему, чтобы с тобой поговорить? Ну, когда мы были во Франкфурте? Вот тогда-то я ему и сообщила, что в Англии мы остановимся именно в этом отеле. Он нас полностью устраивает, хотя Джоэль все время твердит, что до войны сервис здесь был намного лучше…