Джордж Сондерс - Десятое декабря [сборник]

– Потому что у меня спина, – сказал Харрис.

– Он Король Обещаний, – сказала ма. – И никакой не Король Дел.

– Как только он уйдет, я тебе покажу, чего я король.

– Слушай Харрис, это уж слишком, это просто отвратительно, – сказала ма.

Харрис поднял обе руки над головой, такой: все еще победитель и чемпион.

– Мы тебя поселим в твоей старой комнате, – сказала мама.

На кровати у меня лежали охотничий лук и алая шапочка на Хэллоуин с прикрепленным лицом призрака.

– Это Харриса бип-бип, – сказала ма.

– Мам, – сказал я. – Харрис мне сказал.

Я сжал кулак, приложил его сверху к голове.

Она посмотрела на меня недоуменным взглядом.

– Может, я его неправильно понял? – сказал я. – Опухоль? Он сказал, у тебя…

– Или, может быть, он большой бип-бипаный врун, – сказала она. – Он постоянно запускает обо мне какую-нибудь бип-бип. У него это типа хобби. Почтальону сказал, что у меня деревянная нога. А Эйлин из гастронома сообщил, что у меня один глаз стеклянный. А парню в скобяной лавке сказал, что у меня обмороки с пеной изо рта, если я начинаю беситься. И теперь этот парень всегда гонит меня оттуда.

Чтобы показать, как она себя прекрасно чувствует, мама подпрыгнула на месте.

Харрис топал наверху.

– Я ему не скажу, что ты сказал мне про опухоль, – сказала мама. – А ты молчи, что я тебе сказала про его вранье.

Ну, вот, все начинало походить на прежние времена.

– Мам, – сказал я, – а где живут Рени и Райан?

– Мммм, – сказала мама.

– У них там прекрасное место, – сказал Харрис. – Катаются как сыр в масле.

– Не думаю, что это хорошая мысль, – сказала мама.

– Твоя мать считает, что Райан побойщик, – сказал Харрис.

– Райан и есть побойщик, – сказала мама. – Я побойщика издалека вижу.

– Побойщик? – сказал я. – Он бьет Рени?

– Я этого не говорила, – сказала мама.

– Я бы ему не советовал бить это дите, – сказал Харрис. – Мартни – просто прелесть. Симпатяшка.

– Но что это за бип-бипаное имя такое? – сказала мама. – Я уж и Рени говорила. Так и сказала.

– Это мужское имя или женское? – сказал Харрис.

– Что за бип-бип ты несешь? – сказала мама. – Сам же видел. На руках держал.

– Вид как у эльфа, – сказал Харрис.

– Но эльфа-мальчика или эльфа-девочки? – сказала ма. – Смотри-ка. Он и в самом деле не знает.

– Одежда была какая-то зеленая, – сказал Харрис. – Так что одежда не подскажет.

– А ты подумай, – сказала мама. – Какой мы подарок купили?

– Ты думаешь, я должен знать, мальчик или девочка? – сказал Харрис. – Ребенок мой клепаный внучатка.

– Никакой он тебе не внучатка, – сказала мама. – А подарили мы лодку.

– Лодку можно подарить и мальчику, и девочке, – сказал Харрис. – Давай без предубеждений. Девочка может любить лодку. А мальчик – куклу. Или бюстгальтер.

– Мы подарили не куклу и не бюстгальтер, – сказала мама. – Мы подарили лодку.

Я спустился по лестнице, взял телефонную книгу. Рени и Райан жили на Линкольн-стрит. Линкольн, 27.

Линкольн, 27, – это в престижном районе в центре.

Смотрел на дом и глазам своим не верил. Не верил, глядя на башенки. Задняя калитка была из красного дерева и открывалась так гладко, словно на гидравлических петлях.

Не верил, глядя на двор.

Я присел в кустах близ занавешенной веранды. Внутри слышались голоса. Вроде Рени, Райан, родители Райана. У родителей Райана звучные/уверенные голоса, которые, казалось, выросли из предыдущих менее звучных/уверенных голосов под воздействием неожиданно свалившихся на голову денег.

– Можешь говорить о Лоне Брюстере что угодно, – сказал отец Райана. – Но Лон пришел мне на помощь и вытащил меня из Фелдспара, когда у меня была квартира.

– На этой сумасшедшей адской жаре, – сказала мать Райана.

– И ни одного слова недовольства, – сказал отец Райана. – Совершенно очаровательный человек.

– Почти такой же очаровательный – по крайней мере, ты сам так говорил, – как Флеминги.

– А Флеминги совершенно очаровательны, – сказал он.

– И сколько добрых дел делают! – сказала она. – Привезли сюда целый самолет детишек.

– Русских детишек, – сказал он. – С заячьей губой.

– Как только они прилетели, их разместили по разным операционным по всей стране, – сказала она. – И кто платил?

– Флеминги, – сказал он.

– А разве они не отложили деньги на колледж? – сказала она. – Для этих русских?

– Эти детишки из инвалидов в разрушающейся стране превратились в детей с будущим в величайшей стране мира, – сказал он. – И кто это сделал? Корпорация? Правительство?

– Частные лица, супружеская пара, – сказала она.

– Совершенно немыслимая пара, – сказал он.

Последовала долгая восторженная пауза.

– Хотя, если послушаешь, как резко он говорит с ней, ни за что такого не подумаешь, – сказала она.

– Ну, она с ним тоже бывает очень резка, – сказал он.

– Иногда он резок с ней, и она отвечает ему резкостью, – сказала она.

– Ну, это как что было сначала: курица или яйцо, – сказал он.

– Только тут речь о резкости, – сказала она.

– Как бы то ни было, но не любить Флемингов невозможно, – сказал он.

– Нам нужно к тому же стремиться, – сказала она. – Когда мы в последний раз спасли русского ребенка?

– Мы делаем что можем, – сказал он. – Мы не можем себе позволить привезти сюда группу русских детей, но я думаю, по своим ограниченным возможностям мы тоже немало делаем.

– Мы даже одного русского не можем привезти, – сказала она. – Даже канадский ребенок с заячьей губой – за пределами наших возможностей.

– Мы могли бы поехать туда на машине и взять одного, – сказал он. – Но что потом? За операцию мы не сможем заплатить, колледж нам не по карману. Так что ребенок будет просто сидеть не в Канаде, а здесь с той же губой.

– Дети, мы вам говорили? – сказала она. – Мы открываем пять новых магазинов. Пять магазинов в Трай-Сити [30] Городская агломерация, в которую входят три города. . Каждый с фонтаном.

– Это здорово, мама, – сказал Райан.

– Просто замечательно, – сказала Рени.

– И, может быть, если в этих пяти дела пойдут хорошо, мы сможем открыть еще три-четыре магазина и тогда вернуться к вопросу о русской заячьей губе, – сказал отец Райана.

– Вы не устаете удивлять, – сказал Райан.

Рени вышла с ребенком.

– Я выйду с ребенком, – сказала она.

Роды не прошли бесследно. Рени казалась располневшей, не такой энергичной, как прежде. И еще она побледнела, словно кто-то прошел обесцвечивающим лучом по ее лицу и волосам.

Ребенок и в самом деле походил на эльфа.

Ребенок-эльф посмотрел на птицу, показал на птицу.

– Птица, – сказала Рени.

Ребенок-эльф посмотрел на их огромный бассейн.