Наталья Мелёхина - Железные люди (сборник)

В один из дней во время такого блаженного послеобеденного отдыха Игорь вдруг услышал мелодию, одновременно и знакомую, и непривычную. Чуткий слух музыканта зацепился за нее, и вот уже Игорь попался на свежие ноты, как рыба на крючок. Из сладкой полудремы, будто из прогретого солнцем пруда, его вытащили на склизкий берег реальности. Музыкант открыл глаза, минут пять еще полежал, прислушиваясь, и с возрастающим раздражением понял, что мелодия доносится из-за окна – там кто-то играл импровизацию на его собственную композицию «Тень».

Игорь чертыхнулся, нехотя встал с кровати, открыл окно и выглянул. Он увидел паренька лет двадцати, который сидел на скамеечке во дворе и наигрывал темы из «Тени» на самой обычной, дешевой гитаре. У ног мальчишки лежала матерчатая сумка. Музыкант вспомнил, что именно этот юноша время от времени приносит молоко в трехлитровых банках. В потрепанную сумку влезало ровно две банки, и Игорь каждый раз думал: не оборвутся ли от ветхости ручки? Кажется, Настя как-то рассказывала, что мальчик – младший сын в огромной семье, и его родители держат целую уйму разнообразного скота – от коров до кроликов.

– Эй, прекрати! Ты меня разбудил! – недовольно велел Игорь, высунувшись в окно.

Юноша, услышав окрик, покраснел, как-то сразу ссутулился и втянул голову в плечи.

– Простите, Игорь Александрович, я не хотел.

Музыкант почему-то не ожидал, что деревенский подросток, которого только что грубо окликнули «эй!», начнет величать его по имени-отчеству, да еще и ответит так ясно и твердо. Игорь ждал в ответ максимум короткое «извиняюсь» – и это в самом лучшем случае.

– Я просто жду, когда помоют и вынесут банки из-под молока, – объяснил юноша так, как будто сомневался, что ему разрешено здесь находиться.

– Понятно, – ответил Игорь.

Возвращаться в постель теперь не имело смысла. Он тоже вышел на улицу, сел на вторую скамейку прямо под пионами и закурил, через клубы дыма рассматривая мальчишку.

У юноши было совсем гладкое лицо, даже без юношеского пушка. Ровная здоровая кожа, обветренная и загорелая. Волосы – удлиненные, темно-каштановые, давно не стриженные. Невысокий. Худышка. Пальцы на руках не крестьянские, аристократически длинные, но в них въелось что-то черное – солярка, черничный сок? Красивая форма ногтей. Выцветшая темно-серая футболка с непонятным рисунком. Явно куплена на китайском рынке в райцентре. Старая и велика. Левый рукав оторвался и потом был аккуратно пришит почему-то темно-синими нитками. Джинсы черные, плотные, с малюсенькой дыркой на левом колене. Жарко, наверное, сейчас в таких. Для юноши его возраста уместнее были бы шорты или хотя бы легкие брюки. На босых ногах, покрытых слоем пыли, резиновые шлепки. Шлепки тоже велики, а в них аккуратные, как у девушки, маленькие ступни.

В это время вышла Настя. Увидев музыканта, недовольно пыхтящего сигаретой, и смутившегося под его суровым наблюдением мальчика, она вдруг широко улыбнулась.

– Вот, Митя, банки. Ты что же тут играл? Игоря разбудил? То-то он мрачнее «Тени»!

Сегодня Настя была дивно хороша в своем простом ситцевом платье с зелеными узорами – все эти листочки-лепесточки, спиральки-огуречики… Рыжая и высокая, она не просто стояла на чисто вымытых половицах крыльца, она попирала их босыми ногами, возвышалась вверх, тянулась к небосводу… Богиня солнца, да и только! Игорь залюбовался ею, и свинцовая туча раздражения окончательно испарилась. Здесь все случалось не по правилам. Красота вероломно взяла его в окружение, устроила засаду. С одной стороны – воссияла бликами улыбок солнечная богиня, с другой – молчал испуганный загорелый мальчишка с дрянной гитарой.

– Ничего, – буркнул Рудин.

– Я нечаянно, – напомнил юноша.

«Уши бы тебе надрать», – хотел сказать ему Игорь, но вместо этого спросил:

– Работаешь? Учишься?

– Учусь. На пятом курсе. На филфаке.

– Ох, Митя, наверное, одни девчонки на курсе, – улыбнулась Настя.

Игорь, не зная, что еще сказать, произнес первое, что пришло на ум:

– Филолог… Понятно.

– А вы думаете, раз из деревни, так обязательно на агронома должен учиться? – с вызовом спросил Митя. Было видно, что его уже достали вопросом, почему парень учится на филфаке.

– Можно еще на ветеринара или на тракториста, – не смутился Игорь, но тут же примирительно добавил: – Но филолог тоже хорошо. Мой дядя был лингвист.

– Петр Игоревич Рудин – один из видных представителей Ленинградской филологической школы, – отчеканил юноша.

Настя незаметно для мальчика скорчила Игорю смешную рожицу: вот, мол, тебе, Рудин, ложкой по лбу от молодого поколения.

– А ты в группе играешь? – без всякого перехода спросил Игорь, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. – Можно твою гитару посмотреть?

Мальчишка, стесняясь, протянул свой затрапезный инструмент.

– Ну, не то чтобы в группе… Мы тут на День деревни концерт готовим… – Митя начал путано, с запинками, рассказывать: – У нас тут два пацана приехали на лето, Серега и Колян, они в музколледже учатся. А еще Ленка Иванова к бабе Тоне ездит, ну, внучка ее – она в этом году универ заканчивает… Упс! В смысле Ленка, а не баба Тоня. У Ленки синтезатор есть. Ну, и мы с Дюшей тоже умеем играть, и вот нас в клубе тетя Лина попросила сделать концерт для молодежи, потому что для пожилых Маша готовит с детьми, а для всех вечером еще будет дискотека, тетя Лина проведет. И мы, кстати, «Тень» выбрали, потому что вы, Игорь Александрович, тут у нас отдыхаете, но там непонятный аккорд в середине, никак понять не можем, что за фигня…

Игорь совсем запутался в хороводе имен, поэтому только кивнул. Он осматривал многострадальную гитару. Прежде чем попасть в заботливые руки к будущему филологу Мите, она много перетерпела. Когда-то инструмент был желтого цвета, но его неумело попытались перекрасить в черный. Краска теперь лежала неравномерно, бурыми пятнами, через вишнево-серый слой предательски просвечивала белесая желтизна, будто проплешины из-под окрашенных волос старой дамы. На первых трех ладах вообще никакой краски не сохранилось: вся истерлась под многочисленными пальцами неизвестных игроков, зажимавших все те же три «блатных» аккорда. Верхний ряд колков блестел, как новая заплата на рубахе у нищего. Скорее всего, Митя недавно поменял старые колки на только что купленные в магазине. Струны стояли тоже сравнительно новые, уже вытянувшиеся, но еще не разыгранные достаточно хорошо, металлические, хотя изначально гитара предназначалась для исполнения классики, и разумнее всего было бы поставить на нее нейлон. А еще разумнее – купить новую гитару. Игорь попытался настроить инструмент – звучала «деревяшка» вполне прилично. И даже приятно! Он так удивился и обрадовался, что тут же изумленно и весело сообщил об этом и Насте, и Мите: