Джози Силвер - Один день в декабре

Я чувствую себя пленницей, связанной по рукам и ногам. Конечно, я прекрасно знаю, что зарплаты Оскара вполне хватит, чтобы содержать семью, а я зарабатываю столько, что едва-едва смогу сама себя обеспечить. Но почему он все решил, не посоветовавшись со мной? Для него моя работа — это скорее хобби, чем попытка сделать серьезную карьеру. В голове у меня царит полный сумбур. Я действительно рада за Оскара, рада, что его старания оценили по достоинству. Но у меня нет ни малейшего желания бросать свою работу, бросать Лондон и начинать новую жизнь в другом городе. Получается, за успех Оскара должна заплатить я, расставшись с тем, что мне дорого. Это несправедливо.

— Надеюсь, ты не ожидаешь, что я с готовностью отвечу «да»? — спрашиваю я слегка дрожащим голосом.

Вообще-то, Оскар не из тех, кто не дает себе труда задумываться. Но, судя по всему, восторг по поводу нового назначения лишил его здравого смысла.

— Я ожидаю, что ты, по крайней мере, взвесишь все за и против, — отвечает Оскар, и в голосе его звучит обида. — Ты ведь понимаешь, насколько это важно для меня.

— Мне казалось, ты тоже понимаешь, насколько важна для меня моя работа, — делаю я ответный выпад. — Почему ты обязательно должен работать в Брюсселе? Разве нельзя было подыскать тебе подходящую должность в Лондоне? Почему ты должен жить за границей? И я с тобой заодно.

— Я полагаю, руководство рассматривает мое новое назначение как награду, а не как наказание, — раздраженно качает головой Оскар. — Странно, что ты воспринимаешь это иначе.

Он смотрит на меня с удивлением, точно я полная идиотка, не понимающая очевидного. Я отвожу глаза в сторону.

— А тебе не приходило в голову, что наши родные будут без нас скучать? — меняю я тактику. — Ты будешь очень редко встречаться со своей матерью. А если появится ребенок, у нас вообще не будет возможности вырваться в Лондон.

В моем голосе звучит вызов, и я даже не пытаюсь его скрыть. И он еще смел обставить эту гнусную новость как торжественное событие! Явился с цветами, не сомневаясь, что я от радости буду прыгать до потолка. Если мы семья, мы должны принимать все решения вместе, невзирая на то, кто больше зарабатывает.

— Я не хочу жить в разных странах со своей мамой, Оскар. Тем более, если у меня действительно будет ребенок. Мама обожает возиться с малышами, и я не должна лишать ее счастья быть бабушкой.

Исчерпав все аргументы, мы молча смотрим друг на друга. Прежде мы никогда не ссорились и не спорили. Теперь только этим и занимаемся.

Челюсти Оскара напряжены, взгляд неподвижен.

— У меня нет времени на долгие размышления, Лори. В банковском деле решения принимаются быстро. В понедельник утром я должен дать ответ Брэнтману. И единственно возможный ответ — «да». Если я отвечу «нет», какого черта мне вообще там делать?! — Оскар отчаянно всплескивает руками. — На моей карьере можно будет поставить крест. Люди, лишенные амбиций и не желающие расти, в банке не нужны.

Я молча качаю головой. Конечно, относить Оскара к разряду людей, лишенных амбиций и не желающих расти, до крайности несправедливо.

— Пойду приму душ, — говорит Оскар, поднимаясь.

Прежде чем уйти, он бросает на меня долгий взгляд, словно ожидая извинений. Но я лишь тяжело вздыхаю и отворачиваюсь.

Минуту назад перевалило за полночь. Это означает, что у меня задержка один день. Вчера Оскар, обиженный и расстроенный, улетел в Бельгию. Все выходные он пытался внушить мне, как замечательно жить в Брюсселе, а я упорствовала в своем нежелании покидать Лондон.

Сегодня понедельник, и, когда наступит утро, Оскар, вне всякого сомнения, официально заявит, что согласен принять новое назначение. Я сворачиваюсь клубочком и закрываю глаза. Со своей стороны, могу официально заявить, что чувствую себя страшно одинокой.

— Я купила тест на беременность.

— Ты его уже сделала?

В Лондоне сейчас пять часов вечера, значит в Перте два часа ночи. Но Сара не в претензии на то, что я разбудила ее. У меня задержка четыре дня. Она первая, кому я об этом сообщила.

Прижимая мобильник к уху, я бросаю ключи и сумочку на столик в холле.

— Нет. Я боюсь.

В глубине души я сильнее всего боюсь, что результат окажется положительным. Но об этом я предпочитаю молчать.

— Оскара дома нет?

Я окидываю глазами пустую квартиру:

— Он должен вернуться через пару часов.

— Подожди, — доносится из трубки приглушенный голос Сары. Через несколько секунд она говорит уже громче. — Прости, я просто вылезла из кровати и плеснула себе вина. Теперь могу спокойно разговаривать. Сделай быстрей этот тест, Лу.

— Прямо сейчас? — спрашиваю я дрогнувшим голосом.

— А зачем тянуть? Или ты хочешь дождаться, когда вернется Оскар?

Конечно она права. Учитывая наши нынешние напряженные отношения, будет намного лучше, если результат, каков бы он ни был, я узнаю до приезда Оскара.

— Хорошо, — шепчу я и шарю в сумке. — Он в коробочке.

— Вытащи его из коробочки.

Трясущимися пальцами я открываю бумажную коробочку.

— Там какой-то запечатанный пакетик. А, погоди, тут есть инструкция. — Я разворачиваю сложенный вчетверо тонкий листочек. — Сар, она ужасно длинная. Мне ее до вечера не прочитать.

Я разглаживаю инструкцию на кухонном столе. Но буквы такие мелкие, что мои затуманенные волнением глаза отказываются их разбирать.

— Плевать на инструкцию! Прочти вслух то, что написано на упаковке, — приказывает Сара; я переворачиваю коробочку и послушно читаю вслух. — Отлично! — изрекает невозмутимая, как огурец, Сара. — Все, что тебе нужно, — пописать на бумажную полоску, закрыть крышку и подождать три минуты. Две голубые линии означают, что ты беременна, одна — что нет. И дурак разберется.

— Дурак, может, и разберется. А я уже забыла, что означают все эти чертовы линии, — хнычу я.

— Ничего, Лори, действуй смелее! — снисходительно смеется Сара. — Мы должны все выяснить. Бери эту штуковину и иди в туалет.

Я сбрасываю туфли и запираюсь в туалете. Сама не знаю зачем, ведь в квартире я одна.

— Сижу на унитазе, — сообщаю я Саре.

— Молодец. Открывай пакет.

— И зачем они так крепко запечатывают эти паршивые пакеты, — бормочу я. Наконец мне удается вскрыть пакетик и вытащить белую пластиковую полоску. — Готово.

— Замечательно. Теперь писай на нее.

В растерянности я гляжу на полоску у себя в руках, потом выполняю приказ.

— Слышу, как ты писаешь! — доносится из лежащего на полу телефона смех Сары.

— Заткни уши, — отвечаю я. — Господи боже, я описала себе пальцы! Какая гадость!

— Ничего, вымоешь, — веселится Сара.

Я трясу полоской в воздухе, закрываю ее крышкой и кладу на угол раковины.