Коллектив авторов - Маруся отравилась. Секс и смерть в 1920-е. Антология

Работницы вокруг Милды.

Первая работница. Милда…

Милда. Ну?

Вторая работница. Слушай внимательно.

Милда. Брось…

Первая работница. Ты фи Мифилафадфя профостифи.

Вторая работница. Чего крутишь языком?

Третья работница. Эти сволочи (в сторону хозяек ) подбили.

Милда. Они не сволочи. Они стадо. Они от примусов озлобились и одурели.

Дисциплинер с Вопиткисом.

Дисциплинер. Вот. Выдержала баталию. Побледнела. Тошнит…

Вопиткис. И вы не понимаете, что это?

Дисциплинер. Нет.

Вопиткис. Товарищ Милда, поздравляю вас первый!

Милда. С исходом собрания?

Вопиткис. Нет, совсем с другим. (Уводит Милду.)

Первый рабочий. Так, значит, уборная нечищеной останется?

Боб. Куда? Сейчас заседание рабочей фракции.

Второй рабочий. Отзаседали.

Уборщица. Ну, выметайся, кто есть! Намусорили!

Боб. Тут заседание сейчас.

Уборщица. Довольно. Назаседались. Задницы пожалейте. С вами никогда не вымоешь. (Подтыкается.)

Толстовка входит.

Чего пялишься? Ног бабьих не видал? У, жеребец гниловатый!

Толстовка. Просил бы не орать при людях.

Уборщица. «Просил бы не…». Уходи живой, а то брючки забрызгаю. Глаза пялит ноги глодать! Тебе, может, до пупа задернуться? Тесто кобелиное!..

Боб. Чего ругаешься? Луш?

Уборщица. Ну, пошел, пошел! Все вы кобели.

Боб. Да ведь это я…

Уборщица. И ты кобель. И тута (на зрительный зал) вона сколько кобелей сидит, глаза пялят. Ух, как шмякну вот этим квачом! Пошли! Пошли! Кыш!

Милда в комнате сидит, ослабла, склянки на столе. Вбегает Яков с детской коляской.

Яков. Товарищ Милда! Тебя обидели?

Милда. Яков! Сколько раз я вам говорила, что меня обидеть не могут.

Яков. Брось. Мне рассказали. Они же вцепились в тебя, привязались, мызгали. Скажите, пожалуйста, «не могут обидеть»!

Милда. В стране, где государь — мой класс, где моя газета, мой прокурор и начальник милиции — кто меня может обидеть? Если бы меня обидели, я бы пошла в нарсуд, не беспокойся, а я пошла бы к себе в комнату.

Яков. Лицо твоей белей известки, а потом этой, валерьяновкой, пахнет. Храбришься ты. Говори, что?

Милда. Ребенок, Яков.

Яков. Чего ребенок?

Милда. Ребенок здесь.

Яков. Да что ты? Ну-у! Вот история? Когда?

Милда. Только что определился.

Яков. Точно угадал. (Показывает на люльку.) Смотри! Шел мимо Сухаревки — стоит. Чем не автобус? А? Колеса — лет на пятнадцать. Плетушка новенькая и стóит сплошные алюминиевые медяки. Ребенок, значит.

Милда. Ребенок.

Яков. Фу, как здорово. Смотри, пожалуйста! (Воображает.) Берем, Сажаем. Как вашему благородию лежится? Выньте, товарищ ребенок, ногу из рта. Смотрите, товарищ ребенок, на телефонном проводе галка. Едем. Панелью. Нет, извините, гражданин, поступитесь в сторону. Гражданочка, берегись, переедем. Старушка — спасайся врассыпную. Гражданин едет. Стой! Автомобиль, дай дорогу! Не плачьте, товарищ сын, улицу переедем. Милиционер, очистите проход! Палку вверх! Автобус, стоп! Мотоциклет, стоп! Едем, гражданин. (Хватает Милду на руки.) Милда!

Милда. Яков, пустите!

Яков. О-го-го! Мы теперь комиссары. О-го-го! Мы теперь покажем.

Милда. Яков, не смейте меня носить!

Яков. Я не тебя ношу. Я ребеночка ношу. Ты — что? Ты — упаковка. Тара. Тара! Тарарабумбия. Держись! Наша взяла!

Милда. Пусти, черт! Не сметь меня трогать!

Яков. Милка! Возьму ножик, возьму вилку… (Отпускает.)

Милда. Ну, спасибо!

Яков. Чего «спасибо»!

Милда. Так ведь сработали?

Яков. Ну вот, тоже… Подумаешь, дом выстроили.

Милда. А думаешь, просто? Устала в заботе.

Яков. Какой заботе?

Милда. А вот сидишь и точно ухом к собственному животу: пойдет кровь — не пойдет, пойдет кровь — не пойдет. Теперь ясно. Ну, еще раз спасибо, Яков. Иди.

Яков. Чего «иди»? Как иди? До вечера, что ль?

Милда. Нет, не надо. Совсем не надо заходить.

Яков. Как совсем не надо? Не понимаю.

Милда. Очень просто. Уговор у нас был?

Яков. Какой уговор?

Милда. Что ходишь ко мне ты до того, как выяснится, что ребенок есть, а потом отношения прекращаются и никаких претензий.

Яков. Как никаких?

Милда. Так, никаких.

Яков. Я ему отец или нет?

Милда. Отец.

Яков. Так я имею право.

Милда. Никакого. Рожу — покажу, а других прав нет.

Яков. Как так — нет? А кто его воспитывать будет?

Милда. Я, а потом детдом, а потом детский сад, а потом…

Яков. А кто его содержать будет?

Милда. Я. Ты забыл. Помнишь, бумажку в ту ночь я тебе дала — мой отказ от претензии.

Яков. Какую бумажку? Выкинул я твою бумажку.

Милда. Нет. Я положила ее тебе в карман.

Яков ищет.

Не в этой блузе, это воскресная, тогда ты был в рабочей.

Яков. Ерунда! Если ты помрешь, кто платить будет?

Милда. Предусмотрела. Я застраховала свою жизнь на имя ребенка. Иди, Яков. Не устраивай шума.

Яков. Значит, отлежал. Готово. Как жеребца заводского. Случили — и довольно. Да?

Милда. Яков, не возбуждай себя.

За сценой. Опять пошло.

— Пустите ее в комнату, пустите ее.

Яков. Не дури мне голову.

Милда. Яков, у вас Липа. Яков, идите к Липе.

Липа ( на пороге). Хе-хе! Погнали Яшку? Говорила. Ну, иди. Посмотрим, может, и приму.

Милда. Товарищ Липа, не издевайтесь над ним, ему сейчас не по себе.

Липа. Ему сейчас не по себе? Так что ж, прикажете у вас эту посылку забрать?

Милда. Товарищ Яков!

Яков бесится.

Липа. Без расписочки. Пожалуйте, голубчик!

В толпе смех. Липа к ним.

Заржали?

Голос. В чужом доме без дерзостей.

Липа. За спектакль благодарите, что бесплатный.

Яков хватает колясочку, взмахивает, чтобы разбить. Милда перехватывает.

Милда. Товарищ, бросьте буйство. Это деньги стоит. Это вам годится.

Яков. До свиданья. ( Быстро выходит. В дверях берет Липу под руку.) Идем, Липка. (Толпе.) Ну, шушера! Брысь! Липка, пусти руку.

Толпа разбегается. Милда одна. Ходит по комнате. Потом устанавливает в угол колясочку. Открывает записную книжку, читает: «Питание беременных, расчет». Стук в дверь.