Лоран Гунель - Бог всегда путешествует инкогнито

Я переходил со станицы на страницу, пробегая глазами внятные статьи. На одном сайте я обнаружил список фамилий на французском языке, и напротив каждой фамилии были обозначены проценты:

«Бернар Вьялли 13,4 %, Жером Кордье 8,9 %, Игорь Дубровский 76,2 %, Жак Ма…»

Я покосился на название сайта: societe.com, сайт финансовой информации о предприятиях. Нет, конечно, однофамилец. Но для очистки совести кликнул. На веб-сайте был представлен список акционеров общества под названием «Люксар СА». Ничего общего. Я вернулся на Гугл к другим результатам поиска. Ага, вот еще на французском: «Убил ли Дубровский Франсуа Литтрека?» Я вздрогнул. Информация была опубликована на сайте прессы, lagasettedetoulouse.com. Сердце у меня забилось все чаще и чаще, и я нажал кнопку сайта.

Ошибка на странице. Найти страницу невозможно. Черт побери, они не желают обнародовать свои связи…

Возвращаюсь в Гугл. На разных сайтах прессы опубликованы еще статьи, судя по всему на ту же тему. «Дело Дубровского. Когда обвиняемый берет все в свои руки». Я кликнул. Текст комментировал ход процесса, но, вместо того чтобы разъяснить суть дела, описывал поведение означенного Дубровского на слушании. Он без конца поправлял своего адвоката и в конце концов занял его место. Статья сообщала, что судьи были совершенно выведены из строя его вмешательствами…

Судьи… Это было заседание суда присяжных, значит слушалось дело по обвинению в убийстве.

Я заглянул в другую статью: «Узнаем ли мы когда-нибудь правду?» Журналист рассказывал о повороте ситуации на процессе и изумлялся, каким образом человек, представленный полицией как виновный, сумел заронить сомнения в умы всех присутствующих.

Многие статьи говорили примерно о том же. И все они были датированы… семидесятыми годами. События тридцатилетней давности… Пресса опубликовала в Интернете свои архивы.

Статья в «Монд»: «Фрейд, пробудись, они все сошли с ума!» Я кликнул. Статья подписана неким Жаном Калюзаком и датирована 1976 годом. Длинный текст в основном был посвящен осуждению методов психиатра Игоря Дубровского, которые квалифицировались как опасные. Я вздрогнул. Это он… Автор нападал на модель психиатрического лечения, принятую в Соединенных Штатах, приверженцем которой был Дубровский. Он достаточно резко осуждал сами основы работы психиатра. Статья не оставляла никаких сомнений в виновности Дубровского. То, что он толкнул юного Франсуа Литтрека на самоубийство, при обстоятельствах, до сих пор не выясненных, казалось очевидным. Калюзак требовал смертной казни.

Вот это новость! Я попал в руки опасного психиатра, который, может быть, сам более безумен, чем его пациенты… О господи…

Я поискал еще статьи. И мне в глаза бросилось слово «оправдан». «Паризьен» напечатала «Дубровский оправдан». Я кликнул.

«Оправдание Дубровского ставит проблему перед всей профессией. Журналист задает вопрос: как суд мог отпустить человека, вина которого столь очевидна?»

Другая статья вопрошала, не загипнотизировал ли психиатр судей, чтобы повлиять на их решение, и приводила смущающие высказывания людей, принимавших участие в дебатах.

Еще две статьи сообщали об исключении Дубровского из медицинского сообщества решением совета и объявляли это решение мутным и непонятным, тем более что совет отказался комментировать в прессе причины такой санкции.

Их я тоже прочел.

Я выключил компьютер с тяжелым сердцем. Надо было как-то себя защитить, выйти из этой ситуации. Но как? Одно было ясно: попытка выполнить миссию, которую он напоследок мне поручил, проблемы не решит.

Вот уже два дня я прокручивал в голове все возможные варианты. Ни один не подходил. Приходилось смириться с очевидностью: вариантов не было, особенно после того как полиция отказалась мне помочь. Я пришел к выводу, что единственной моей надеждой оставалось убедить Дюбре изменить решение и снять последнее задание. Это самое мудрое из всего, что можно сделать. И я решил применить его же приемы, чтобы заставить его передумать.

Я разработал подробный сценарий, выстроил целую цепочку положений, вопросов и аргументов, предусмотрел все возражения, просчитал все возможности, все реакции…

Много дней провел я, шлифуя детали наступления, пока не понял, что уже давно готов и топчусь на месте только потому, что хочу оттянуть событие. Дюбре меня пугал, и при мысли, что надо будет вернуться в его логово и добровольно оказаться у него в когтях, меня охватывала тоска.

Наконец я назначил время. Я решил явиться неожиданно и застать его врасплох после обеда, когда его энергетика явно снижена. Однако дожидаться, пока уйдет прислуга, в мои планы не входило.

Я отправился к нему около половины десятого вечера и сошел с автобуса на остановку раньше. Хотелось пройтись, чтобы насытить мозг кислородом и порастрясти сведенный судорогой желудок. В жарком и душном воздухе, напоенном ароматом лип, чувствовалось приближение грозы.

В квартале по-прежнему царила тишина, хотя некоторые обитатели уже вернулись из летних путешествий и отпусков и обживали апартаменты. Я мысленно повторял все сценарии. Шансы у меня, конечно, были слабые, но я хранил надежду, которую пробудило страстное желание вырваться из тисков Дюбре.

Пока я подходил, силуэт замка выплывал на меня из полумрака. Наконец я остановился перед высокой, ощетинившейся пиками решеткой. Окна погружены в темноту. Повсюду мертвая тишина. Казалось, дом необитаем. На небе то и дело вспыхивали зарницы.

Я в сомнении стоял перед звонком, вглядываясь в темноту. И вдруг услышал женский голос, что-то резко говоривший. Окна холла осветились.

— Больше не могу! С меня хватит! — кричала женщина.

Дверь распахнулась, и на пороге появился чей-то силуэт. Я застыл от удивления, не в силах осмыслить происходящее. Молодая женщина, сбегавшая по ступеням крыльца, была не кто иная, как… Одри. Одри, моя любовь…

Прежде чем я смог пошевелиться, калитка в решетке резко распахнулась, и она оказалась нос к носу со мной. Она тут же отпрянула, на лице отразилось удивление, глаза расширились.

— Одри…

Она не ответила, в глазах застыла мука, лицо исказилось, как от боли.

На потемневшем небе одна за другой вспыхивали зарницы.

— Одри…

Глаза ее наполнились слезами, она увернулась от меня.

— Одри…

Я шагнул к ней… Чувства захлестнули меня, я разрывался между неодолимым влечением и невыносимой болью оттого, что она снова меня оттолкнула.

Она остановила меня, вытянув руку, и проговорила сквозь рыдания:

— Я… не могу…

И убежала, не оглядываясь.

Боль моя тут же обратилась в неистовый гнев. Забыв страх, я бросился к калитке. Заперта. Я как сумасшедший давил на кнопку внутреннего переговорного устройства, пока не онемел палец.