Леонгард Франк - Избранное. В 2 т. Т. 2

— Это невозможно, просто невозможно. Ну как вы отсюда выберетесь?

— Через стену.

— Часовые будут стрелять.

— Хотите со мной — укладывайте вещи. Разговаривать сейчас некогда.

— А там немцы. Что будет с нами, даже если нам удастся выбраться?

— Не знаю.

— Либо нас убьет здесь французская охрана, либо там — немцы.

— Вы правы. Но если мы будем сидеть и ждать, пока в лагерь войдут немцы, у нас даже не останется выбора между французской пулей и верной смертью в немецком концлагере.

Михаэль продолжал поспешно укладывать вещи.

При виде этой слепой решимости пражец сорвал с гвоздя свои вещи. Соседи недоуменно взглянули на них и тоже принялись укладываться. Не прошло и десяти минут, как две тысячи узлов и чемоданов были уложены, хотя никто не представлял себе, как они отсюда выберутся.

Раздался свисток — сигнал построиться во дворе. Все вышли, немые, испуганные. Михаэль стал в последний ряд живой подковы, спиной к стене, где был проход в заднюю часть двора. Узелок он положил рядом.

В центр подковы выступил комендант и изрек:

— Я сообщил вам через ваших уполномоченных, почему я не могу вас отпустить. Охрана усилена.

Надеюсь, что никто из вас не окажется настолько неблагоразумным, чтобы предпринимать попытки к бегству. Еще раз напоминаю вам, что охрана получила приказ стрелять. Распакуйте свои чемоданы и сохраняйте спокойствие.

Среди гробовой тишины раздался треск мотоциклов. В воротах появился немецкий лейтенант и два автоматчика. Лейтенант с любопытством оглядел сборище, обернулся и поманил своих солдат.

Неописуемый страх овладел всем двором. Где-то послышалось рыдание.

Пока во двор входили немецкие солдаты, Михаэль и пражец, укрываясь за спинами оцепеневших людей, пробрались на задний двор, за ними последовали шестидесятилетний профсоюзный деятель из Мюнхена и австрийский журналист, который опубликовал в английской и французской печати несколько антинацистских статей. На глазах у французского часового они подтащили к стене стол, а на стол взвалили ящик. С переднего двора донеслись слова команды. Потом послышались шаги: взвод немецких солдат двигался к заднему двору.

Французский часовой, ошеломленный появлением немцев, в руках которых находился теперь и он, сбитый с толку внезапной переменой власти, явно не мог сообразить, что же ему теперь делать, поэтому, когда четверо беглецов стали перелезать через стену, он просто отвернулся.

Они спрыгнули со стены и бросились бежать вниз по склону.

Когда Михаэль обернулся, чтобы узнать, что случилось с пражцем, — тот упал, когда прыгнул со стены, — он увидел на вершине косогора трех немецких солдат. Солдаты вдруг опустились на колени, и раздалась пулеметная очередь.

Беглецы побросали свои узелки, устремились к ручью, перебрались через него, вскарабкались на крутой берег и нерешительно оглянулись вокруг, не зная в какую сторону им надо бежать, чтобы не угодить немцам в руки.

Какой-то школьник соскочил с велосипеда и, захлебываясь от желания помочь, объяснил им, как дойти до побережья, не попадаясь на глаза немцам.

Перед ними возвышался крутой холм. Когда они добрались до вершины холма, сердце шестидесятилетнего мюнхенца не выдержало — он упал мертвым.

Спотыкаясь и тяжело дыша, спустились они по узкой тропе, которую указал им мальчик, и увидели перед собой море. Они пустились бежать по берегу, подгоняемые сознанием, что с каждой минутой уходят все дальше и дальше от лагеря. Лишь когда стемнело, они остановились на ночлег, укрывшись под глинистым откосом.

Целью их пути была Англия. Но старый рыбак разбил эту мечту — по всему побережью немцы конфисковали все горючее, чтобы рыбачьи моторные лодки не уходили из Франции. Рыбак сказал:

— Они не хотят, чтобы наша молодежь бежала в Англию. По ночам они обшаривают на катерах с прожекторами все море. Теперь здесь не пройти и весельной лодчонке.

Почернело небо и море. И в этой темноте они всю ночь шли дальше и дальше по побережью.

Четыре мертвых дня провели они в разрушенной каменной хижине, не зная что им делать. Один крестьянин тайком приносил им еду. Треск мотоциклов, проезжавших мимо хижины, настойчиво и неоднократно напоминал им, что, если они останутся здесь, их рано или поздно обнаружат. Но куда податься, они не знали. Позади лежало море, впереди стояла немецкая армия.

В двадцатый раз вышли они на берег Франции, откуда не было ни одной дороги к свободе. Наконец Михаэль высказал новую мысль, она не раз уже приходила в голову его спутникам, но они не решались ее высказать вслух из-за полной неосуществимости:

— Мы можем выбраться из Франции только через какой-нибудь порт на Средиземном море. Единственное, что нам осталось, — это бежать к Средиземному морю.

Криво улыбаясь, австрийский журналист отвечал ему с таким видом, будто он все уже давным-давно обдумал;

— Мы находимся около Атлантического океана, отсюда до Средиземного моря, в частности до Марселя, тысяча километров, а поскольку мы должны делать большой крюк около всех городов и местечек, занятых немцами, нам надо пройти минимум две тысячи километров. И не как-нибудь, а пешком. Поезда не ходят.

Пражец в отчаянии добавил:

— Но ведь между Атлантическим океаном и Средиземным морем немецкая армия.

Михаэль ответил:

— И здесь тоже.

Утром, когда они проснулись, шел дождь. После бесконечных переговоров решили — поскольку реальных возможностей нет — испробовать нереальную: пройти сквозь немецкую армию от Атлантического океана до Средиземного моря.

Пражец, человек боязливый, горестно воскликнул:

— Это верная смерть.

Около полудня, когда кончился дождь, они тронулись в путь. Вещей у них не было. Трое небритых бродяг шли по дороге, где их в любую минуту могли остановить немецкие мотоциклисты. Потом свернули и пошли полем.

Через четыре часа, обогнув занятый немцами городок, до которого по прямой дороге было всего полчаса ходьбы, поднявшись на холм и снова увидев Атлантический океан до возмутительного близко, они поняли, что путь к Средиземному морю из-за всех этих неизбежных обходов займет много-много месяцев.

В деревнях царила странная тишина. Люди иначе переходили привычную уличку, иначе смотрели. Злой рок поразил страну.

Сельский жандарм, который должен был располагать точными сведениями, так как он сам только что возвратился из соседнего городка, заверил их, что немцев в нем нет и, следовательно, там можно спокойно переночевать.

Трое небритых и запыленных чужаков немедленно привлекли в городке общее внимание, но жители держались так, будто они без слов заключили с беглецами союз против общего врага.

По узкому переулку они подошли к пересекающей его главной улице — там перед церковью собралось свыше ста человек, молчаливых и неподвижных, словно они ожидали выноса гроба. Беглецы не видели из переулка, что происходит на главной улице; ничего не подозревая, они дошли до угла и внезапно очутились перед немецкими мотоциклистами и солдатами, которые спрыгивали с грузовиков. Лейтенант, руководивший взятием города, стоял посреди улицы, сигарета почти вертикально свешивалась у него изо рта. Он подозрительно посмотрел на застывших от страха бродяг.