Сергей Лойко - Рейс

— Не переживай. Выполнишь задание, слетаешь ко мне на недельку в Москву. Я тебя за ручку свожу к полковнику Сергею Федоровичу Глушакову, начальнику лаборатории рефлексотерапии в Мандрыко. Он тебя за один сеанс на ноги поставит. Ноги будут, как у жеребца. Про спину забудешь. И х…й будет стоять, как у Гагарина.

— А я все думал, почему он разбился. Рычаги перепутал.

Оба засмеялись.

— Товарищ генерал-лейтенант, у меня есть одна просьба.

— А-а, так ты с требований на просьбы перешел, полковник? — Троекуров снова хитро посмотрел на Горового. — Это уже неплохо.

— Подполковник, товарищ генерал, — поправил его Горовой.

— Ну, знаешь, военный, это мне решать, сколько тебе звездочек носить. Сказал — полковник, значит, полковник. Жди приказ первого августа. Со всеми вытекающими. У тебя, кстати, выпить чего-нибудь найдется? А то в горле пересохло. Давно столько ни с кем не гутарил.

— «Боржоми»?

— Ты, полковник, действительно сегодня что-то тормозишь. Я же ясно сказал — выпить, а не сиську пососать. Я доходчиво излагаю?

— Так точно, товарищ генерал! — звякнул воображаемыми шпорами повеселевший Горовой.

Пока он открывал сейф и тянулся за дежурным коньяком, генерал напомнил ему о его просьбе:

— Так что ты хотел, Горовой? Какая просьба? Давай, валяй, я сегодня добрый.

— Вы не могли бы лично отдать приказ моему расчету? А то, знаете…

— Знаю, — оборвал его довольный генерал. — Знаю, что ты меня опередил. Именно это и собирался сделать. Зови сюда своих ворошиловских стрелков. Кстати, знаешь про них анекдот?

— Про моих ребят?

— Нет, про стрелков.

— Не знаю. А может, знаю… Нет, не знаю, — Горовой произносил слова, не вдумываясь в их смысл. Мгновенная реакция Троекурова на его просьбу показалась ему странной, но в чем здесь подвох, он еще не понял, и ему снова стало тревожно на душе.

— Короче, — генерал взял его за локоть. — Кстати, знаешь, что надо говорить, когда кто-то в разговоре с тобой говорит «короче»?

— Нет. А что?

— «Короче у соседа» — надо говорить, — лицо Троекурова вдруг стало пунцовым от резкого приступа смеха. — Короче, б…дь, у соседа! А-ха-ха-ха-ха! Ты понял? Что у соседа — короче?

— Понял, товарищ генерал, — выдавил из себя смешок Горовой.

— Так вот. Короче, идут два ворошиловских стрелка по площади Пушкина в Москве, — грузное тело и лиловые щеки генерала все еще сотрясались от смеха. — Ты в Москве был? Площадь видел?

— Так точно. Был, видел.

— Молодец, — генерал успокоился и не дрожащей более рукой начал разливать коньяк по рюмкам, которые Горовой достал вместе с бутылкой из сейфа. — Ну, давай! За звезды в небе. Чтоб на погоны сыпались! И за силу русского оружия. Вздрогнем, брат!

Троекуров одним глотком выпил рюмку и, не поморщившись, налил себе еще. Горовой последовал его примеру.

— Лимона у тебя нет случайно? — улыбка на лице генерала стала тепло растекаться по всему его телу. — Люблю, знаешь, по-человечески, чтобы и вкус был, и букет.

— Так точно, — Горовой полез в маленький холодильник под портретом Верховного главнокомандующего в форме офицера-подводника. — Как я мог забыть?!

Он достал уже порезанный на дольки лимон на блюдечке с золотой каймой и поставил на стол.

Выпили еще по одной.

— Ну вот, значит, идут стрелки эти… ворошиловские… по площади Пушкина, — язык у генерала начал слегка запинаться. — Ты, кстати, заешь, поч…чиму площадь так называ-ется?

— Ну, имени Пушкина, поэта.

— Пра-а-а-льно. А если ни-и знашь названи-и-и-я, как узнать назва-а-а-а-а-ние?

— Не знаю.

— Во-о-о-т им-м-м-но. Там Пушкин стоит. Сан Сегей-е-е-е-йч. Памятни…ик! — Троекуров икнул и потянулся за лимоном.

— Да, знаю. Стоит.

— Так во-о-о-т. Один стрело-о-к другому говори-и-т: «Не пйму. Па-а-а-мятник Пушкину. А попа-а-а-а-л-то Дантес!» Данетес, б…дь, попал. Понима-а-ашь?

— Так точно. Ха-ха-ха! — в этот раз Горовой засмеялся ненатужно. Он никогда не слышал раньше этого анекдота. — Дантес попал, товарищ генерал. В Пушкина.

— Во-о-т им-мно, — удовлетворенно хмыкнул Троекуров. — Как ты в того «Стрижа». — Генерал-лейтенант смачно высморкался в огромный, как шаль, носовой платок, спрятал его в карман кителя и продолжил совершенно трезвым голосом: — Ну, полковник, давай своих ворошиловских орлов. У меня всего час остался.

Через двадцать минут все четверо были в штабе. Разговор прошел спокойно и взвешенно. Протрезвевший генерал пообещал расчету новые звездочки и должности. Всем, кроме механика-водителя. Тому денежную премию. По-отечески обнял каждого, рассказал дежурный анекдот про смекалистого солдата и под дружный хохот своего воинства отправился на аэродром, где его уже ждал самолет с включенными двигателями.

— Я не слышал этого анекдота раньше, — капитан ФСБ Чернецов снял наушники и спросил старшего лейтенанта Павленко. — Правда, смешной?

— Вы про какой, Николай Борисович? — Павленко тоже снял наушники. — Если про смекалистого, которому писец, то, да, слышал. А про Пушкина нет.

— Ну правда ведь смешной?

— Очень, Николай Борисович, — Павленко с сосредоточенным видом вновь надел наушники и отмотал запись назад.

Они сидели в мини-вэне «Фольксваген» у дома через дорогу от входа в часть, метрах в пятидесяти от штаба.

— Гораздо смешнее, товарищ капитан, что разговор, кроме нас, еще кто-то писал.

— С чего ты взял?

— А наденьте наушники, плиз.

— Ну, надел. И где?

— Вот. Послушайте здесь, в самой концовке.

Чернецов напрягся и расслышал отчетливый сухой щелчок в конце записанного ими разговора.

— И что? — спросил он. — С чего ты взял, что это запись?

— У нас жучок вставлен в его семейную фотографию. Ту, что на столе, в толстой позолоченной раме с подставкой. Щелчок отчетливо слышен, так? Щелкнуло то, что лежало на столе рядом с фотографией. Вот, к примеру…

Павленко достал свой смартфон «Самсунг» и поставил его на запись. Через несколько секунд выключил. Отчетливый щелчок в конце был идентичен записанному только что в кабинете Горового.

— Кроме того, по ходу записи были многочисленные наведенные помехи, — добавил Павленко. — Помните этот писк время от времени, как будто волна в радиоприемнике слетает?

— Да, точно. Я думал, это у нас какие-то помехи.

— Нет, не у нас. Разговор писал кто-то еще. Кроме нас.

— Ух ты. Интересно девки пляшут. И кто же?

— Я думаю, командир бригады. Генералу зачем это писать?

— По логике вещей — да. Ему незачем. Х…ёво это, Павленко.

— Вот и я о том же. Вносим в отчет?

— Придется. Куда денешься…

Эфэсбэшники были правы. Горовой записал весь разговор на свой второй смартфон, в котором, кроме Лидиного номера, больше никаких других контактов не было. Сейчас подполковник вновь в который раз прослушал всю запись в телефоне от начала до конца и процедил сквозь зубы: