Виктория Токарева - Дом за поселком: Рассказы и очерк [сборник]

Я обеспокоенно спрашивала:

— Ты собираешься купить?

— Как я могу купить, если Маша не продает? Зачем ей продавать? Дача стоит, есть не просит. Недвижимость — она и есть недвижимость. Стоит и не движется. И никуда не денется.

Я успокаивалась. Дом — не машина, его не угонят…

Бабушка и внучек были не бесхозные. Я время от времени видела родителей Максима — молодую пару, внезапно разбогатевшую во время перестройки. Тогда было много таких счастливчиков. Существует французское слово «нувориш» — это значит новый богач. Сын бабы Вали по имени Виталий относился к этому новому классу.

Нувориши мягко презирали творческую интеллигенцию, но в лицо не плевали. И за это спасибо. Деньги стали мерилом счастья. Много денег — много счастья. Однако есть вещи, которые за деньги не купишь: дети, любовь, здоровье — короче, главное.

Баба Валя стала моей соседкой. Она пообещала Маше ничего не трогать, не ломать и не менять. Сохранять дом в первозданном виде.

Тане Егоровой пришла пора съезжать с дачи. Это совпадало с ее планами. Она не хотела оставаться без Марьи Владимировны в пустом доме на выселках.

Таня взяла себе на память маленький медный чайник, который она когда-то подарила Андрею. Это была память о золотых временах, о любви, которая оказалась единственной на всю жизнь. А сейчас этот чайничек стоял на полочке, никому не нужный, и чужие равнодушные глаза обходили его стороной. Больше Таня не взяла ничего, хотя вокруг стоял императорский фарфор. Марья Владимировна знала, что собирать.

Я пошла проводить Таню до автобуса. Был ясный день. Мы шли в сторону камвольной фабрики, потом через мостик.

Кончился большой период в Таниной жизни. Начинался другой, неизвестно какой. Таня шла в незнаемое.

Забегая вперед, надо сказать: ее новая полоса оказалась плодородной. Книга принесла ей деньги, успех, а в довершение появился воздыхатель с серьезными намерениями. Не такой статусный, как Андрей, но лучше, чем ничего. Только что была пустыня: бедность, одиночество, унижение. И вдруг — все сразу в полном объеме. Такое впечатление, что ей помогли сверху. Но кто? Андрей? Марья Владимировна? Скорее всего, она, потому что Андрей забыл Таню еще при его жизни.

Баба Валя была молодая для бабушки: пятьдесят два года. Внешность у нее была не современная, но привлекательная: этакая Одарка из гоголевского хутора близ Диканьки. Головка будто лакированная, все волосы назад, собраны в пучок. И черные южные глаза, стреляющие огнями. Веселая, смешливая, с холмистым задом, который ей шел. Она призывала меня перекраситься в блондинку. При этом говорила:

— Мы будем преступно хорошеть.

Я краситься не стала. В светлых волосах я похожа на Деда Мороза.

Мы много времени проводили вместе. Нельзя сказать, что мы дружили. Скорее дружили наши внуки, но мне было легко и бездумно в ее обществе.

Баба Валя наняла рабочих, и они поставили новый дорогой забор.

— Ты собираешься купить дачу? — снова заподозрила я.

— Да не будет она продавать! Маша хочет сохранить дачу как музей своего отца. И правильно. Не у каждого такой отец.

Андрей умер в сорок шесть лет. Он не дожил до своей старости и остался в людской памяти молодым и красивым. Как Гагарин. Как Кеннеди. Как Че Гевара. Эта ранняя смерть создает ореол мученика и вызывает дополнительную любовь и поклонение.

Я понимала Машу и не приставала с вопросами, поскольку это было неделикатно.

Прошел год.

В одно прекрасное утро в мою калитку позвонили. Я открыла и увидела бабу Валю. Она держала в руках кулек с халвой. Под мышкой у нее была какая-то папка.

— Привет! — поздоровалась я. — Что-нибудь случилось?

— Ага. Я купила мироновскую дачу и оформила в собственность. Пойдем, выпьем чаю. Отметим.

Значит, халва предназначалась к чаю. Это был подарок мне за удачную сделку, поскольку я стояла у истоков: познакомила бабу Валю с Машей. Баба Валя постоянно повторяла, что Маша дом не продает, и усыпила мою бдительность, запустив «дезу». Так на шпионском языке называется дезинформация. В результате конкурент был устранен, дом от меня ушел. Ушла моя мечта.

Причина — моя доверчивость. А Валентина — баба тертая. В молодости она работала администратором в гостинице. Хорошо разбиралась в людях, и во мне разобралась. Она стояла передо мной с кульком копеечной халвы. Хоть бы шоколад купила. Мне захотелось сказать: «Пошла вон», но я сказала:

— Проходи.

Мы прошли в столовую. Я поставила чайник. Валентина сидела у меня два часа и за все это время я не сказала ни слова. Я не могла говорить. Я погрузилась в ступор. Меня накрыла депрессия. Как могло случиться, что я отдала свою мечту? Вернее, у меня ее увели из-под носа, меня обыграли.

Депрессия набирала силу. Я рисковала провалиться в нее с головой и утонуть. Но мне помогла моя подруга Людка.

Людка выслушала мою историю и сказала не задумываясь:

— Не нужна тебе эта дача. Ты отдала бы за нее все свои деньги с кошельком, а потом приехала бы на базар, стояла и думала: купить тебе яблоко или нет?

Я тупо смотрела на Людку.

— Помнишь, как говорил Буратино? «Надо иметь денежки за щекой». А ты бы отдала все свои сбережения. А на что жить? Что есть? Грызла бы угол дачи? Благодари Бога, что он тебя оградил от этой ошибки. И Вальку благодари. Она — твой ангел-хранитель.

— Валька меня кинула, — обиженно напомнила я.

— И очень хорошо. Зачем тебе две дачи?

— Вложение денег, — объяснила я.

— Вкладывать надо лишние деньги, а не последние деньги. Тоже мне, бизнесмен…

Я почувствовала, как я выплываю из депрессии.

На дворе стоял май месяц. В это время года я обычно собираю листву, чищу участок. Я помнила, что у Марьи Владимировны были замечательные грабли — цепкие и прочные.

Я зашла в ее двор, открыла сарай и взяла грабли.

Я чистила участок и думала: «Вернуть грабли или необязательно?» Кому возвращать, спрашивается? Вальке? Обойдется. Она мне больше должна.

Днем мне позвонила дочь и сказала, что она сломала палец на ноге.

Я организовала ей врача. По телефону. После этого я взяла грабли, отнесла их обратно и поставила в сарай на прежнее место. Я была уверена: Марье Владимировне не понравилось, что я претендую на ее добро. И она дала мне знать. Перелом пальца — ее работа. Казалось бы, глупость. Но не глупость. Живые и мертвые связаны между собой. Как пел Высоцкий, «наши мертвые нас не оставят в беде». И наоборот: проучат, если им что-то не понравится.

Баба Валя обещала Маше не трогать мироновский «ларек». Оставить родовое гнездо в первозданном виде. А если решит поставить новый дом, то сделает фундамент на другом конце участка. Места хватит, участок большой.

Баба Валя поклялась своим здоровьем и здоровьем всех родственников. Однако через неделю пришел бульдозер и сбрил «ларек» до основания. Затем пришла другая техника и вывезла строительный мусор.