Роман Супер - Одной крови

Юля вставала на ноги опытным путем, как и почти все онкобольные в России, без помощи специалистов. Одну за другой она возвращала себе прежние жизненные радости. Ура, вернулись месячные! Ура, прошел стоматит! Ура, избавилась от тахикардии! Ура, вены снова стали похожи на вены, а не на веревки! Ура, сократился прием таблеток с двадцати штук в день до десяти.

Ура, снова можно подниматься по ступенькам на четвертый этаж без передышки! Ура, можно бегать! Ура, можно ходить в бассейн! Ура, и это, поверьте, очень большое ура — появились волосы! Сначала пух, как у младенцев. Потом твердые волоски, торчащие ежиными иголками из головы.

Потом под собственной тяжестью волосы ложатся. И вот на голове уже короткая мальчишеская стрижка. К черту все эти платки и шапки! Мы сложили их в пакет и ритуально сожгли, закопав пепел в землю.

Со временем мысли о возможном рецидиве немного отпускают. И вообще — любые мысли о раке понемногу отступают. Мы перестаем говорить об этом, сидя за обеденным столом, по телефону, в письмах друг другу. Мы возвращаемся к другим темам, о которых пришлось забыть на время лечения. Мы вечерами снова слушаем пластинки Дэвида Боуи и Моррисси. Мы вспоминаем наши поездки на море, в Европу и в Индию. Мы снова любуемся нашим прекрасным сыном и удивляемся, как мы могли такое натворить? Мы вспоминаем наших милых друзей, ходим в театр к Кириллу Серебренникову, закатываем вечеринки, возвращаемся на работу, снова с интересом смотрим по сторонам, ко мне возвращаются командировки, фильмы, репортажи. Из нашего лексикона постепенно пропадают медицинские термины. Мы забываем вкус больничного водянистого картофельного пюре и специфический резкий запах в больничных коридорах двадцатого этажа онкоцентра. В людях мы начинаем видеть людей, а не пациентов. На карте метро вдруг появляются другие станции, не только «Каширская», появляются ветки других цветов — не только зеленого.

Место деструктивного страха все больше занимают рассуждения о том, какие уроки мы вынесли из всего этого кошмара.

Для меня главным уроком стала моя жена. То, с каким мужеством и упорством она переживала эти адские пять месяцев, делало более мужественным и упорным меня самого. Юля отважно шаг за шагом преодолевала путь, который многим справедливо кажется бесконечно трудным. Она не позволила, чтобы эта болезнь ее сожрала. Она поддерживала и вселяла жизнь в других в те моменты, когда сама с большим трудом даже вставала с кровати. Ее любовь к людям, к жизни, к деланию, а не бездействию покорила меня. Я переоткрыл свою жену заново. Узнал о тех ее качествах, которые, вероятно, просыпаются в людях только в самые драматические и критические периоды в жизни. Теперь я точно знаю, что Юля этими бесценными качествами переполнена. Теперь я в сто раз сильнее завидую себе, вспоминая, как однажды зимой Юля приобняла меня и молча подняла правую руку, на которой была надета варежка с вышитым словом «да», вверх, согласившись таким образом выйти за меня замуж.

Это прозвучит странно, но, раз уж рак стал частью нашей жизни, мы попытались вступить с ним в контакт. Попытались «узнать» у него, что он все-таки имел в виду тем солнечным апрельским утром, когда Юля нащупала его у себя над ключицей. Мы поняли, что рак научил нас лучше справляться с унынием. Рак помог нам иначе взглянуть на многие вещи: те проблемы, которые казались до болезни ужасными, несправедливыми, трудно решаемыми, мешающими нормально жить, после болезни просто растворились в соляной кислоте. Рак как бы шепнул на ухо: «Эй, ребятки, вы с ума сошли? Вы правда считаете, что по таким пустякам можно расстраиваться? Можно унывать? Не смешите меня. И себя не смешите тоже». Не сразу и не просто, но мы поняли, что рак — это не наказание, а испытание, которое помимо длинного, уходящего за горизонт товарного поезда неприятностей хранит в себе еще и потенциал для духовного, нравственного роста. Болезнь научила Юлю и меня сопереживать людям. Болезнь научила нас слушать друг друга: после того, как моей жене поставили диагноз, до этих самых дней мы не повздорили с ней ни разу. Ссоры, обиды, недомолвки, секреты, непонимание — всего этого больше нет.

В книге Кена Уилбера «Благодать и стойкость» мы наткнулись на любопытную мысль, которая помогла нам осмыслить Юлин онкологический опыт еще глубже: «В нашей иудейско-христианской культуре, с ее упором на понятия греха и вины, слишком легко увидеть в болезни наказание за неправильные поступки. Я предпочитаю буддийский подход, где все происходящее воспринимается как возможность научиться сильнее сострадать другим, служить им. На происходящие со мной «плохие» вещи можно смотреть не как на наказание, а как на возможность проработать дурную карму, покончить с ней, расплатиться по счетам… Каждый месяц, каждую неделю, каждую минуту отпущенного мне срока я проживу с ощущением того, что смерть не так уж далека. Странно осознавать, что со мной навсегда останется этот кнут, эти шпоры, которые будут постоянно напоминать мне: живи, бодрствуя! Словно я все время таскаю за собой наставника по медитации, и в любую секунду учитель может неожиданно прикрикнуть на меня».

Болезнь дала знание. Знание того, что жизнь висит на волоске. Жизнь всех шести миллиардов людей висит на волоске всегда, каждую секунду: что бы они ни делали, как бы себя ни чувствовали, где бы ни находились. Раковые клетки вытаскивают это знание из глубины подсознания на самую поверхность. Это знание наполняет каждый прожитый день смыслами, красками, запахами, цветами, событиями, которые в повседневной беготне обычно не заметны. А теперь — очень даже.

Удивительно, но Юля стала помнить каждый час каждого прожитого дня до мелочей. Я спрашиваю у нее, что мы делали в этот день месяц назад, и она сходу вспоминает все детали, все слова. Помнит все, вплоть до того, что мы ели на ужин такого-то числа. Она не убивает время, не транжирит его и не торопит, а уважает, ценит, делает его соучастником жизни. Она запоминает наши дни наизусть. Каждый — как любимое стихотворение. Каждый — как бесценный эпизод.

Пригород Петербурга. Павловский парк. Роскошная дача Багратиона усыпана цветами и людьми в красивых одеждах. Здесь все-все-все наши друзья. Поездами, самолетами, автомобилями добрая сотня приятных московских лиц катапультировалась в этот не по-питерски ясный день сюда. Еще одно удивительное качество Кати Гордеевой — умение собирать вокруг себя лучших людей страны. Саша Уржанов, Сережа Нурмамед, Женя Богданович, Маша Слоним, Ксения Раппопорт, Ольга Лавренкова, Галя Тимченко, Валера Панюшкин, Коля Картозия… журналисты, режиссеры, продюсеры, актеры, писатели, художники — все встретились в одном роскошном месте, чтобы поздравить Катю и Колю.