Наталия Миронина - Волшебная сумка Гермионы

– Это когда же?

– Тогда на реке. Хотелось тебя удивить. Ты была такая сосредоточенная на своих проблемах, на состоянии Майи, а я смотрел и думал, что ты…

– Несчастная женщина, которая борется с жизнью?

– Да, примерно так. И мне захотелось отвлечь тебя. Дать понять, что есть другая жизнь, другой мир. И я многое могу тебе дать, если ты захочешь. Именно тогда я вспомнил, что богат. Очень богат.

– Об этом можно забыть?

– Я не избалованный человек. Но не потому, что у меня какие-то принципы в этом смысле, а потому, что мне легко обходиться разумным минимумом. Так не хлопотно. Я живу в небольшой квартире. Да, в центре, но квартира в старом доме, я только недавно сделал там ремонт. Есть небольшая дача, оставшаяся от родителей. У меня нет машины. То есть у компании есть несколько машин, но я езжу с водителем на самой простой, чтобы не привлекать внимания. А если никуда не спешу и погода хорошая, запросто могу поехать на общественном транспорте.

– С ума сойти, святой человек, – засмеялась Кира, – и еще он умеет жарить вкусную картошку!

– Понравилась? То-то же! – приосанился Крылов.

– А теперь расскажи, пожалуйста, что это за предприятие, которым я теперь владею?

– Хорошо, – кивнул Крылов, – теперь ты знаешь, что я богат, но денег трачу мало. Дочери вот только перевожу каждые полгода определенную сумму, чтобы она в будущем могла воспользоваться счетом, который специально открыл для нее. Но этот момент наступит после рождения ребенка. Видишь ли, так хочется внука, что согласен на внучку.

Кира вздрогнула и вспомнила о Майе.

– А так… На себя почти не трачу, я и в отпуск-то почти не ездил все эти годы. На даче сидел, поближе к Москве и к работе. А потом появилась ты. Кстати, мы еще знакомы не были, а я уже о тебе многое знал. Майя все мне рассказывала, как вы жили и учились в Италии. Она очень к тебе привязалась. Потом эта ее история. Моя встреча с тобой. И тот самый вечер на реке. Знаешь, ты ведь очень красивая. Но совсем этого не осознаешь. Мне захотелось вскружить тебе голову, чтобы твоя жизнь стала моей. Я приглядывался к тебе и потихоньку начал действовать.

– Каким образом?

– Мои люди все узнали про эту вашу птицеферму. От тебя я услышал о ней впервые. Сама ты мне рассказала про свое увлечение шитьем и сумками. Я видел твои эскизы. Я ничего не понимаю в моде, но могу сказать, что голова у тебя работает как надо. И у тебя есть вкус. То, что у тебя есть сила воли и упрямство, – я это уже знал. Ты попросила не уезжать отсюда. Вот и не уедем. Через некоторое время ты получишь свидетельство на дом и землю. Вся эта птицеферма принадлежит тебе. Дом в отличном состоянии. Предыдущий хозяин там отлично потрудился – все внутренности переделал, а капитальное здание не тронул. И там ты можешь открыть свои мастерские. Вся недвижимость оформлена по дарственной. То есть я купил все это у прежних владельцев и подарил тебе.

– Андрей, я даже не могу это все осознать. У меня нет слов… – Кира посмотрела на Крылова.

– Не надо мне ничего говорить, – перебил ее Крылов, – это тебе мой свадебный подарок. А то, что это принадлежит тебе, осознаешь позже. Вот получишь документы – и начинай работать. А посмотреть все можно хоть завтра, ключи ты найдешь у себя под подушкой. Ты войдешь хозяйкой. Это приятная штука – иметь свое дело. И у тебя это получится.

– Почему под подушкой? – удивилась Кира.

– Хотел сюрприз сделать. Мне родители подарки всегда под подушку клали. А я потом – Майе.

– Сюрприз удался… И я должна тебе сказать спасибо в первую очередь за суд. Он не удовлетворил иск Виктора.

– Кто бы сомневался, – усмехнулся Андрей, – жаль, что они столько нервов вымотали.

– Знаешь, вот я думаю, не прозвучи твое имя, не огласи Семен Семенович твои заслуги, не упомяни он птицеферму, таков ли был бы результат? Выиграла ли бы я дело?

– Выиграла, но только позже. После апелляции. А какой смысл было так затягивать это сомнительное удовольствие? Видишь ли, казус этого суда был в том, что всерьез здесь ничего нельзя было доказывать.

– Это как?

– Смехотворная претензия к тебе как к матери. Она требовала либо утрированно-формального подхода, либо какого-то незначительного факта, который повлиял бы на ход событий. Судья же действовала в интересах Виктора и Зенининой. Нет, не явно, не нарушая закон и порядок, а тонко, акцентами, нюансами. Посуди сама, если бы ты была алкоголичкой, бьющей ребенка, спас бы тебя дом, купленный тебе малознакомым мужчиной? Нет, конечно. Более того, он усугубил бы твое положение. Ты обратила внимание, какой Семен Семенович зануда? Как он мелочно, дотошно отвечал на каждый выпад той стороны и обязательно выдавал банальную, избитую формулировку? Например: «Надо порадоваться созданию новой семьи!»

– Откуда ты знаешь, что он так говорил?

– Мы обсуждали с ним заседания.

– С ума сойти, я даже этого не заметила. Кстати, а ведь если говорить о формальностях – я ведь действительно ребенка оставила чужим людям.

– Да, формально это так. И именно это играло против тебя. Та сторона тоже строго формально подошла к делу. Мало ли, что вся Вяземка знает о вашей дружбе с Вороновой, что отец дочери не уделяет ей должного внимания, что Антонина Васильевна отказала тебе в помощи. Это все на уровне разговоров. А формально – да, ты оставила Лену в чужой семье. Поэтому старик и не стал ничего доказывать – ни вашу дружбу с Вороновой, ни то, что отец был виноват в случившемся. Семен Семенович только обозначил эти моменты. Но формально к тебе претензий быть не может: твой поступок был вынужденным, тебя оставили без помощи, но ты вышла победительницей. А победителей не судят.

– Победительницей?

– Да, конечно. Чем закончилась твоя поездка в Италию?

– Чем?

– Открытием предприятия на территории Вяземки, созданием новых рабочих мест и вложением капиталов в родную деревню.

– Ага, – задумчиво ответила Кира, – и я теперь влиятельный человек?

– Должна им стать, – улыбнулся Крылов.

– Но мне точно это все не снится? Я не сошла с ума, не перенервничала и ничего не путаю? – спросила Кира, принимаясь листать документы, которые подвинул к ней Крылов.

– Эта дарственная на твое имя – абсолютная реальность. Кстати, как и предложение, которое я тебе делал.

– Слушай, а мы не спешим? С договорами, с предложением…

Крылов помолчал, а потом сказал:

– С договорами не спешим, они уже позади. А вот с предложением… Тебе решать.

– Я боюсь, что ты все это делаешь, спасая меня, из жалости, от душевной широты, сочувствия. Боюсь, что ты перепутал любовь и сострадание.

– Ничего я не перепутал, – вдруг буркнул Крылов, – если ты больше не хочешь картошки, давай пить чай. Я торт купил, сладкого вдруг захотелось.