Николай Липницкий - На грани жизни

— Что там, Витёк?

— Нога. Зацепили меня. Мне не уйти. Идите сами. Я прикрою.

— Да пошёл ты… Прикрывалыцик тоже выискался!

Короткого взгляда вокруг хватило, чтобы понять: позиция для обороны ни к чёрту. Чуть выше бы, вон туда, к тем камням. Сверху нависает козырёк — сама природа тыл прикрывает, а спереди тоже можно неплохо устроиться. Правда, для отхода путей никаких. Карман карманом. Но уходить Виталька не собирался. Один не уйдёт, а с Витькой бесполезно. Жизнь подороже продать — вот всё что остаётся.

— А ну-ка, Витёк…

Виталя взвалил на плечо далеко не маленького сержанта и, на чём свет кляня покойного майора, рванул к выбранной позиции. Пули свистели совсем рядом, но пока бог миловал. «Везёт только дуракам и пьяницам» — вспомнилось не к месту любимое высказывание комбата. Не очень вежливо сбросил с себя Грищенко и улёгся сам.

— Ну вот, Витёк, и наша позиция. Будем надеяться — не последняя.

— Товарищ лейтенант. Ещё не поздно. Я прикрою. Вы ещё сможете уйти. Придёте с помощью. А я здесь продержусь. Ну давайте… — уговаривал Грищенко.

Виталя глянул на него. Слёзы катились по пыльным щекам сержанта. Для себя он уже решил, кому в живых оставаться, а кому погибнуть. Но его здоровое сильное тело никак не могло смириться с тем, что придётся умирать. Как обидно, что маленький кусочек металла всё повернул по-своему.

— Ага, разбежался — процедил сквозь зубы Виталя, готовя свою позицию и вглядываясь в бегущие к ним фигурки: — мы, Витёк, с тобой сейчас им дадим перцу. Главное, экономь патроны. Нам ещё долго тут куковать, пока кто-нибудь стрельбу не засечёт. Что-то они слишком нагло себя ведут. Прочищу ка я им мозги гранатой.

Виталя размахнулся и кинул гранату туда, где кучковались, готовясь к атаке духи. Раздался взрыв, разметавший несколько тел по склону. Ещё одну партию отбил несколькими очередями Витёк. Такой решительный отпор заставил задуматься духов. На время они вышли из-под огня и сосредоточились в непростреливаемой зоне. Виталя понимал, что это ненадолго, но любая минута передышки была здесь дорога.

— А ну, Витёк, пригнись. Обслужи пока сам себя. Мне раной твоей заниматься не время. Они что-то там затевают. Смени позицию и голову не высовывай, пока, а я слетаю вон за тот валун.

Виталя рассчитал правильно. Сейчас духи двинут на штурм, а, значит, будут обрабатывать огнём те позиции, которые засекли. Так оно и получилось. На их старые позиции обрушился бешенный шквал огня, а потом двинулись духи с криками «Аллах акбар». Какого же было их изумление, когда с фланга, вслед за полетевшей гранатой ударил автомат Витали. Атака захлебнулась.

— Что, вкусно? Могу ещё вкуснее — прохрипел Виталик, меняя позицию.

На этот раз духи долго не решались двигаться в перёд. Настолько долго, что в голову стала закрадываться слабая надежда: может уйдут. Нет, уходить они не собирались. По прежним позициям, с которых они с Витьком стреляли, ударили залпом из подствольных гранатомётов, потом обрушили поток огня и под его прикрытием упрямо поползли вверх. Граната, выпущенная из подствольника, разорвалась рядом и мелкие осколки камня впились в лицо. Плевать. Глаза целы.

— Витёк, как ты?

— Ничего, держусь.

— Давай, брат, держись.

Витьку тяжелее. С раненной ногой позицию много не поменяешь, поэтому он находится под непрерывным обстрелом. Духи медленно, но уверенно приближаются, умело используя складки местности. Несколько человек уже совсем близко и, по-видимому, готовятся к последнему броску.

— Витёк, отсекай остальных. Этих я встречу.

Сержант кивнул головой и выпустил очередь, заставляя нападавших прижаться к земле. Четверо упрямо рвались вперёд. Виталя переместился ниже, уйдя в мёртвую зону и неожиданно вырос перед этой слишком ретивой четвёркой в полный рост. Всё-таки гениальный человек этот Калашников. Автомат буквально рождён для рукопашного боя. Чётко, как на занятиях в спортзале, Виталя ткнул одного в солнечное сплетение стволом и с подъёмом вверх ударил магазином под челюсть. Времени не было смотреть, как покатился по земле дух, зажимая руками разорванное горло, из которого хлестала фонтаном кровь. Второй тут же успокоился, получив в лицо мушкой и, на добавку, тем же магазином по гортани. Третьего встретила железная скоба складного приклада АКС, удар ногой в солнечное сплетение уложил его на землю. Уже встречая четвёртого, он добил лежащего ударом ноги в шею, с удовольствием чувствуя, как затрещали шейные позвонки. Четвёртый растерянно глядел на три трупа, ещё пару секунд бывших крепкими здоровыми мужиками. Виталя ударил его ногой в челюсть и, успев краем глаза отметить, как раскололась о скалу голова духа, прыгнул в укрытие. И вовремя. Витёк менял магазин, а с двух сторон к ним уже подползали. Виталя бросил гранату в одну сторону и полоснул длинной очередью в другую. Что-то магазин скользкий и липкий. Ах да, это же кровь этих… Рядом, наконец заработал автомат Витьки. В два ствола быстро вернули нападавших на исходные позиции.

— Как с патронами. Витёк?

— Последний магазин, а у вас?

— У меня есть ещё один. А гранаты?

— Три. Я ими не очень. Бросать неудобно. Нога мешает.

— У меня одна осталась. Ты знаешь… Одну отложи подальше. На всякий пожарный. Витёк глянул на Виталю и всё понял. Да, умирать в двадцать лет не хочется, но живыми попадать в руки этим…

Опять полезли. Бой закипел с новой силой, когда вдруг нападавшие заметались, оттянулись назад и спешно ушли. Не веря своему счастью, ребята настороженно оглянулись вокруг и заметили пехоту, поднимающуюся по склону развёрнутой цепью.

Это была внеплановая колонна, которая никак не могла быть здесь в это время. Но она была, и это было для ребят огромным везением. Издалека, услышав стрельбу, старший колонны выслал вперёд конвойный БТР пехоты, а те, увидев разбитый УАЗик, сразу поняли в чём дело.

— Я же тебе говорил, Витёк, что рано нам ещё собираться на свои похороны! Что, сволочи, взяли?! — орал Виталька, а слёзы катились по его щекам, смешиваясь с грязью и кровью от многочисленных царапин. Рядом взахлёб рыдал Витёк, отбросив в сторону, ставшую вдруг такой ненавистной, отложенную гранату.

Барашек получился на славу. После традиционной молитвы полевые командиры потянулись к лягану с горячим, маняще ароматным мясом. Рахмун на правах самого уважаемого человека приступил к разделке бараньей головы. Некоторое время ели молча., однако, насытив первый голод, разговорились. Разговоры ни о чём постепенно переходили на более насущные темы. Наконец, соблюдя все необходимые приличия, Рахмун начал разговор.

— Мы с вами, братья, собрались здесь, чтобы обсудить одну очень важную проблему. Тропы перекрыты. Мы зажаты в плотном кольце. Если мы останемся зимовать здесь, скоро наши люди будут пухнуть с голоду.