Бернар Вербер - Рай на заказ [litres]

– Мадлен, вы – гений! Но очень бледный! И у вас сегодня день рождения. Послушайте, я не думаю, что вашим исследованиям повредит, если вы всего на час покинете лабораторию. Даже куры не сидят на яйцах неотлучно.

Колонна бронированных автомобилей остановилась перед Эйфелевой башней.

Из них стремительно выскочила группа телохранителей с наушниками внутренней связи. Следом, держа за руку Мадлен Валлемберг, появился полковник Пантель.

Мадлен с наслаждением вдыхала свежий воздух. Замерев на несколько секунд, она посмотрела на звездное небо. Настоящее. Она и забыла, как приятна жизнь вне четырех стен; ее восхищали запахи и ветерок, освежающий кожу.

Полицейское оцепление и группа фотографов тоже были тут, что означало: информация о семейном празднике уже просочилась к посторонним людям. Ее ждали. У Мадлен возникло ощущение, что она попала в западню, однако присутствие полковника, не выпускавшего ее руки, успокаивало ее. Репортеры непрерывно фотографировали кортеж, пока он не добрался до лифта, поднимающего посетителей в ресторан «Жюль Верн» на втором этаже Эйфелевой башни.

Карина и Мария-Жозефина уже наполняли бокалы шампанским.

– С днем рождения, Мадлен! – воскликнули они хором.

Девушка заняла свое место, радуясь тому, что снова общается с людьми. Жерар Пантель сел рядом с ней, по-прежнему не теряя бдительности.

Метрдотель принес поднос с маленькими вазочками, наполненными черными крупинками.

Мадлен спросила:

– Что это?

– Черная икра.

– Увы, с тех пор, как я стала работать с яйцами, я больше не могу их есть. Ни икру рыб, ни куриные или перепелиные яйца, ни тараму [42]. Я думаю, что всякое живое существо имеет право достичь зрелого возраста.

– Черт, – сказал Жерар Пантель. – Я должен был об этом подумать. Значит, вы не едите детенышей… Ни телятины, ни молодого барашка?..

– Ни поросят, ни кабанят.

Он налил Мадлен выпить и заказал блюда из овощей.

Карина подняла бокал:

– За яйца!

– За детей, которые растут! – поддержала ее Мария-Жозефина.

– За жизнь, которая продолжается, несмотря ни на что! – продолжила Мадлен.

– За дам! – провозгласил полковник. – Я согласен с поэтом и считаю, что «женщина – это будущее мужчины».

– За женщин! – подхватили обе матери.

Мадлен застыла, словно ей внезапно сообщили о катастрофе.

– Я что-то сказал не так? – спросил Жерар.

Помедлив, девушка объяснила:

– Все яйца с мужскими зародышами погибли в первые недели высиживания. Только женские зародыши выдерживают более десяти месяцев.

Полковник налил ей еще шампанского, и Мадлен продолжила:

– Это означает, что если начнется война… Если этот пакистанский псих применит свой «Big Crunch», а мои яйца сумеют выдержать этот удар и из них на свет появятся невосприимчивые к отраве люди, Землю будут населять только женщины.

– Но… тогда человечество погибнет.

– Нет, и в этом суть великого открытия, сделанного моей матерью. Вполне вероятно, что женщины смогут размножаться путем партеногенеза.

– Как ящерица Lepidodactylus? – Полковник поставил бокал на стол. – И тогда планету заселят клоны?

– Тут начинается самое удивительное, – сказала Карина. – Новые женщины задействуют разные генетические программы, и все их потомки будут отличаться друг от друга и внешним видом, и характером.

Повисла пауза.

– Мадлен, сегодня мы отмечаем день твоего рождения, – наконец произнесла Мария-Жозефина, – но мы также празднуем еще одно событие. Мы с твоей матерью… Мы собираемся заключить гражданское соглашение об общности интересов [43].

– Это, кстати, очень выгодно с точки зрения уплаты налогов, – добавила Карина, которая явно была несколько смущена.

Мария-Жозефина и Карина взялись за руки. Мадлен тут же снова улыбнулась:

– Пусть ваши интересы как можно дольше будут общими!

– За Еву-103! – провозгласил Жерар, вставая.

– За Еву-103, – подхватили остальные, отодвигая стулья, чтобы выпить стоя.

Когда все снова сели, метрдотель принес новые блюда.

Мадлен наклонилась и шепнула на ухо соседу:

– Многие из моих яиц погибли. Почему же именно Ева-103 первой пережила все стадии созревания? Может, все дело в том, что… – она пристально посмотрела на Жерара, – создавая Еву-103, я взяла сперму из последних партий, которые вы доставили мне в этом году… Но даже несмотря на заморозку жидким азотом, эта сперма показалась мне более молодой и свежей. Я в состоянии распознать свежесобранную сперму. И учитывая, насколько внимательно вы относились к качеству материалов, которые доставляете мне, я стала задавать себе кое-какие вопросы.

Полковник внезапно очень заинтересовался содержимым своей тарелки.

– Это моя, – пробормотал он.

– Вы хотите сказать: ваша сперма?

Мадлен расхохоталась. Полковник растерянно спросил:

– Почему вы смеетесь?

– Потому что меня посетила та же самая мысль, – пробормотала Мадлен, давясь от смеха. – Я использовала свою яйцеклетку. Выходит, что Ева-103… – наш ребенок. Вернее, наше яйцо. Его родителями не стали ни топ-модель, ни нобелевский лауреат. Это зародыш, произошедший от нас.

– Тогда выходит, что мы… стали его родителями, не занимаясь сексом?

– Ну да.

Жерар Пантель поправил галстук, пытаясь скрыть замешательство. Мадлен же оставалась невозмутимой.

– Если она выживет, то сможет производить на свет только девочек. И те в свою очередь тоже смогут дать жизнь только девочкам.

– Мир женщин? – вмешалась в разговор Мария-Жозефина. – Ну что ж, зато у них будет меньше соблазна затеять войну. Женщины дарят жизнь и поэтому больше ее ценят.

– Я чувствую себя едва ли не как доктор Франкенштейн, создающий монстра, – призналась Мадлен.

– Но вы сами привлекли всеобщее внимание к тому, что мир насекомых уже функционирует подобным образом. А насекомые живут на Земле гораздо дольше, чем мы. Вполне вероятно, что феминизация – это нормальный этап эволюции общественных животных.

– Возможно, вы правы. Нам это кажется диким, потому что мы сравниваем это с тем миром, в котором живем сейчас, но если у наших дочерей не будет выбора… В конце концов они просто забудут, что мужчины вообще существовали.

– Как ящерицы, которые перестают искать самцов.

Полковник задумчиво улыбнулся:

– Однажды на Земле останутся только женщины, а мужчины превратятся в легенду.

– Что вы сказали? – спросила Мадлен, подскочив на стуле.

– Однажды Земля будет принадлежать только женщинам, а мужчины – и это совершенно логично – канут в небытие. Тех, кто станет утверждать, будто они когда-то существовали, поднимут на смех. То есть мужчины превратятся в легенду.

– Именно эту фразу я слышала во сне, – сказала Мадлен.