Тамара Лисицкая - Тихий центр

Таня сидела рядом с боссом, пыталась понять, что же говорит режиссер. Он предлагал какие-то новые концепции, такие, чтобы вообще обойтись без моделей в кадре, раз это как-то так критично. Вообще, модель здесь не нужна. Товар, по определению, не гламурный, а повседневный. Наоборот, надо позиционировать его, как доступный. Понятный, необходимый. Для такой рекламы подойдет простой человек в кадре, обычный.

— Вот как вы, например! — режиссер ткнул пальцем в Таню. — Или вы!

Теперь уже Вадим попал под определение «обычный».

Два таких обычных, простых человека переглянулись.

— Так что, можно Таню снять? — не понял Вадим.

— Ну, гипотетически… Можно найти актрису с таким же типажом. Какие проблемы?

— Не хочу никаких актрис. Пусть Таня снимается.

Компаньон, который тоже присутствовал на переговорах, весело поднял брови. Во, какой поворот! Плющит нашего чемпиона! А девочка хороша! Тихо-тихо — и оп! Коззза.

— А чего? — компаньон крутнулся в стуле. — Мне идея нравится! И Таня нравится! Чего?

Вадим странно посмотрел.

— В общем, если все за, утверждаем новый сценарий и работаем. Время идет.

— Я против! — Таня подняла руку. — Я не собираюсь делать то, чего не умею!

— А что тут уметь? — компаньон хохотнул. — Камера! Мотор! Снято!

— Ну, я бы тоже поостерегся, — режиссер корректно улыбался куда-то в сторону. — Это не так уж и просто! Требуется специальное образование! В конце концов, это целая наука — нравиться людям с экрана…

— Таня нравится людям в жизни, понравится и с экрана, — Вадим встал. — Мне важно, чтобы у зрителей были нужные мне, приятные ассоциации. Таня подходит. Все. Извините, мне пора.

Таня молча пошла следом.

Режиссер тяжко вздохнул, пугаясь грустных перспектив.

— Вадим! Что за глупые идеи?

— Почему глупые? Вполне здравые!

— Все это выглядит очень некрасиво!

— А мы с тобой съездим в салон красоты, и сразу станет красиво!

Таня посмотрела на Вадима с таким разочарованием, что тот сразу исправился:

— Ну, почему некрасиво? Вполне мотивированно! Вполне логично! Хочешь, я еще раз объясню тебе необходимость именно твоего участия?

— Да при чем тут это? Вадим! Даже если ты защитишь диссертацию на эту тему, от этого твои коллеги не станут воспринимать такой выбор иначе! Они скажут, что Вадим всюду снимает своих женщин!

Тут уже Вадим посмотрел на Таню. Но не с разочарованием, а с каким-то таким мыслительным туманом на оба глаза.

— Своих женщин?..

Таня вспыхнула:

— Я не это хотела сказать!

Попыталась уйти, Вадим тормознул:

— Ну, я все понял, понял… Хорошо. Давай так, как ты хочешь.

— Я хочу, чтобы меня все оставили в покое.

И снова пошла куда-то. Без истерики, без красивостей, чтобы заметили, как грозно и эффектно я ухожу. Действительно устала.

— Таня! Ну, в чем дело? Ты злишься из-за этой вчерашней девушки? Ничего не было!..

Тане враз стало легче. Но нельзя, чтобы Вадим заметил! Нельзя!

— Вадим! Мне все равно, понятно?

— А мне нет! — он снова остановился. — Слушай, ты же умная? Пожалей хоть ты меня! Я от Оли натерпелся! У меня во где эти дамские штучки сидят!

— Хватит меня сравнивать с Олей! Я — не Оля! Я от безделья не маюсь до такой степени, чтобы в подъездах карнавалы устраивать и чужих мужей совращать! У меня проблем столько, что Оле и не снилось! И решаю я их чаще всего сама!

— Можно подумать, я не готов тебе помочь? Можно подумать, у меня счастье рекой льется! Таня! Я бьюсь не меньше твоего! А в каких-то вопросах и больше! Просто жаловаться мне некому! Ты вот хоть поорала на меня, и тебе полегче стало!

— А ты не орешь?

— Я? Нет, — Вадим развел руки в стороны. — Видишь? Я почти не ору. И надо бы, но не хочу. На тебя не хочу.

Вадим был усталый, измученный. Не так обычно выглядят герои. А он же герой. Он спас ночью дом, например. Именно поэтому и выглядит плохо — тот, кто спасает, ему же некогда… Могла бы Таня влюбиться в Вадима, увидь она его сейчас в самый первый раз в своей жизни? Кто его знает. Кажется, Таня вообще уже никогда не сможет влюбиться.

— Ладно, Вадим.

Таня была грустная, сонная, не очень красивая от коросты бед последних месяцев. Раньше Вадим неоднократно деловито фантазировал на тему, а что будет, если Таню выкрасить в другой цвет, переодеть и сверху бантик? Ему, как человеку, знающему цену связей и зависимость от первого впечатления, было важно отполировать картинку. Любую. Жена должна быть красивая, квартира, машина. И лицо, и одежда, и обувь, и мысли. Чистят же зубы, и дело не только в гигиене, Когда чистят зубы, о стоматологической угрозе вообще не думают. Дело в культурной памяти, в цивилизованных традициях. Так вот внешнее благополучие женщины, это как раз из той серии, когда…

— Вадим! — Таня вдруг посмотрела с каким-то таким просветлением, как будто засекла его мысли и хотела сейчас попросить о сеансе косметолога. — Помоги и ты мне, а? Я хочу удочерить девочку Дашу!

Ирина Павловна часок помаялась дома. Не спалось. Не сиделось. Даже не маялось толком. Было страшно, холодно, одиноко и теперь еще всюду мерещился страшный призрак соседки. Ирина Павловна вдруг явственно ощутила, что тоже может умереть. Что вот тут болит. А там ноет, и уже давно. Но даже не физическая боль казалась сейчас невыносимой — к ней уже привыкла, к самой разной… Душа болела, горела, корчилась, пульсировала, истекала горем. Надо было срочно пить… Срочно!

И, мать его, ни капли в доме!

И только мутный флакончик зятьевского парфюма в ванной. Не взял, подлец! Танькин же подарок! Оставил… И правильно!

Ирина Павловна поднесла было узкое горлышку к пересохшим губам, но вдруг — хрясь! И о пол его, этот флакон!

— Чтоб я что-нибудь у этого подлеца взяла!.. Когда-нибудь!.. Таньку мою бросил! Таньку! Таньку!!!

Отомстила зятю.

А теперь надо было разобраться с душой…

Лилии Степановны дома не оказалось. А больше — все. Идти не к кому. Просить пятерку не у кого.

Ох, тревожно! Ох, черно!

Томящаяся Ирина Павловна позвонила на всякий случай в квартиру номер три. Живет же там кто-то! Кто-то же ее купил! Человек же! А если человек — так и сердце у него есть! Не оставит в беде! Долганет!

Не открыли.

Зато квартира наркомана Мити оказалась открыта.

— Здрасьте в вашу хату! — громко крикнула Ирина Павловна, шаркая тапками о половичок. — Есть хто дома?

Ей не ответили, но это ничего. Ирина Павловна прошла на кухню. Где обычно гнездятся хозяева? На кухне!

Гнездился только хозяин, Митя. Был очень помятый, задумчивый, лохматый.

— О! — сказал хозяин. — Соседка любимая! Добро пожаловать! Красота спасет мир!

— Деньги есть? — приветливо кивнула Ирина Павловна. — А то дети мои посбежали, матери даже на хлеб не оставили!