Эмма Берсталл - Мои дорогие девочки

– Что? – Виктория не хотела, чтобы ее вопрос прозвучал резко, но сын удивил ее.

– А почему нет?

Она снова посмотрела в окно на черное небо над крышами домов.

– Мне казалось, ты захочешь остаться дома сегодня вечером и составишь нам компанию.

– Нет.

Виктория услышала, что он направился в сторону двери.

– Мне нужно уйти, как ты не понимаешь! На меня здесь все давит. Я просто схожу с ума! Иди к Саломее. Ей уже давно пора быть в кровати.

Виктория уставилась на него, словно впервые услышала имя дочери. Любимая Саломея. Малышка ведь еще не ужинала, она должна идти к ней. Необходимо быть сильной, как сказал Ральф, ради благополучия детей. Они – главное в ее жизни, и она любит их всей душой. Но горе словно сковало Викторию.

– Я приготовлю пасту, – сказала она, смягчившись. – Ты поешь перед уходом?

– Я не голоден.

– Но ты давно ничего не ел.

– Перекушу позднее.

Виктория проводила Ральфа взглядом. Он вышел из комнаты, и она слышала, как он зазвенел ключами, которые лежали на столе в холле, надел пальто, обулся и с силой захлопнул за собой дверь. Затем она встала, задернула шторы, отгородившись от холодного вечера, и, медленно переставляя ноги в больших розовых тапочках, спустилась по лестнице к дочери.

Четверг, 10 декабря

– Вот, выпей! – Трейси со стуком поставила чашку на прикроватный столик Кэт и присела рядом. – Как ты себя чувствуешь?

Кэт проглотила слюну: рот пересох, и она чувствовала неприятный привкус. Голова кружилась – слишком много дешевого вина было выпито вчера вечером. Понятное дело, проспав весь день на диване, она была полна сил, и они с Трейси очень долго не ложились, курили и пили красное вино.

Поднявшись на локте, Кэт сделала глоток из чашки. Чай был горячий и сладкий. Трейси положила два куска сахара – именно так, как Кэт любила.

– Отвратительно, – наконец ответила Кэт и упала в кровать. – Который сейчас час?

Трейси взглянула на часы на запястье.

– Семь сорок. Мне уже пора идти. И ты давай поднимайся.

Желтые волосы Трейси были мокрые после душа, от нее пахло мылом и шампунем. Она надела красный свитер крупной вязки и джинсы. Какой смысл наряжаться, если работаешь в химчистке?

– Тебе нельзя пропускать работу, иначе потеряешь ее, – предупредила Трейси.

– Я и не собираюсь.

На самом деле Кэт не была уверена, хватит ли у нее силы воли подняться с кровати, не говоря уже о том, чтобы провести на работе целый день. Она сделала еще один глоток.

– Только допью чай. Спасибо тебе…

Неожиданно Трейси встала и сдернула одеяло с кровати. Кэт стало холодно, хотя она была в пижаме.

– Нет! – воскликнула она и попыталась вернуть одеяло, но Трейси крепко держала его.

– Слезай с кровати, Кэт Мэнсон. У тебя, конечно, горе, но я не допущу, чтобы твоя жизнь пошла прахом. Ты отправишься сейчас на работу так же, как все!

Кэт неохотно поднялась, сняла пижаму и принялась надевать костюм, который был на ней вчера. Трейси стояла, сложив руки на груди, и наблюдала за подругой. Ее круглое лицо, обычно улыбающееся и приветливое, сейчас было строгим, как у школьной учительницы. Кэт это было неприятно, но она была благодарна Трейси. Неизвестно, как бы она справилась без подруги. Если бы не Трейси, Кэт забралась бы в кровать и отказывалась бы вставать, постепенно теряя силы, и однажды от нее ничего не осталось бы.

Трейси ждала, пока подруга оденется, умоется и почистит зубы. Пока Кэт была в ванной, она чувствовала, что Трейси стоит под дверью и внимательно следит за происходящим.

Когда Кэт вышла из ванной, Трейси сказала:

– У тебя на голове такой ужас! Сделай что-нибудь с этим гнездом!

Кэт провела рукой по затылку. Трейси права – волосы сзади спутались в гигантский колтун. В нем можно было спрятать птицу или даже мышь! Трейси давно называла прическу Кэт «гнездом», и эта шутка вошла в их обиход. Видимо, Кэт спала беспокойно, постоянно крутилась в кровати, а утром ей требовалось много времени на то, чтобы расчесать волосы.

– Я не могу. Нет времени! – Кэт вернулась в ванную и собрала спутанные волосы в «хвост», стянув резинкой.

Трейси нахмурилась:

– Тебе нужно купить маску для волос или еще какое-нибудь средство для ухода.

Ах, если бы!

– А где твоя сумка? Карта на проезд? Деньги?

Кэт огляделась и увидела сумку у двери – там же, где оставила ее вчера.

– Мне пора идти, – сообщила Трейси, натягивая черное пальто. Это было правдой, иначе она могла опоздать. – Ты ведь поторопишься? – Она снова строго посмотрела на Кэт.

– Обещаю.

Подруга ушла, закрыв за собой дверь и оставив Кэт одну. Она неожиданно испугалась и уже готова была броситься следом, но сумела сдержаться. Нечего ждать, что Трейси будет рядом с ней двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Это было бы несправедливо по отношению к ней.

Кэт надела черные ботинки с оранжевыми шнурками от «Доктор Мартенс», зеленую парку и уже собиралась накинуть на голову капюшон с мехом, когда зазвонил ее сотовый телефон. Она вздрогнула. Номер был неизвестным, и ей не хотелось отвечать, но любопытство взяло верх.

– Кэт?

Голос показался знакомым.

– Это Виктория Брук. – Женщина явно нервничала. Кэт тоже заволновалось, и ее сердце забилось чаще.

Она не могла пошевелиться, пока Виктория торопливо объясняла цель звонка. Кэт чувствовала, что Виктория пытается сделать вид, будто владеет ситуацией, но у нее это плохо получалось.

– Я хотела убедиться, что с тобой все хорошо, – сказала она.

Кэт молчала.

– Мне бы хотелось помочь тебе, – продолжила Виктория, запинаясь. – Я пока не знаю, что оставил мне Лео, – торопливо добавила она. – Не видела завещание.

Кэт по-прежнему молчала.

– Но ты так молода. Не думаю, что ты уверенно стоишь на ногах…

– Откуда у тебя мой номер? – Кэт понимала, что вопрос прозвучит резко, но не могла поверить, что Виктория не разыгрывает ее.

– Из телефона Лео.

Что ж, возможно.

– Зачем ты мне звонишь?

– Все не так просто… Честно говоря, я сердита на Лео за то, что он был с тобой. Если бы ты была старше, тогда другое дело. И я хочу попытаться как-то компенсировать тебе ущерб.

Кэт уже готова была высказать Виктории, что ей не нужны ни помощь, ни сочувствие, – она сама позаботится о себе. И делает это с пятнадцати лет. Но Кэт сдержалась. Порыв Виктории показался ей искренним, а в голосе звучала неподдельная доброта. На глазах у Кэт снова появились слезы, и от этого она пришла в ярость.

– Мне пора на работу, – прошипела она. – Иначе я опоздаю.

– Да, конечно.

– Я надеюсь, ты в порядке. – Почему она говорит это Виктории? – Я имею в виду, ты и дети.

– Это так тяжело!

Кэт услышала, что на другом конце линии Виктория всхлипнула, и сама уже готова была расплакаться, но лишь крепче сжала трубку.