Майкл Морпурго - Слушай Луну

Каждый раз, когда доктор приезжал на Брайер, они с Мэри обсуждали состояние Люси обстоятельно и во всех подробностях: что могло послужить причиной или причинами нежелания или неспособности Люси общаться и что можно с этим сделать. Эта странная и непостижимая девочка, поселившаяся в доме Уиткрофтов, завораживала доктора Кроу и не давала ему покоя, и каждый свой визит к ним он тщательно описывал в своем дневнике.

Только сейчас, под вечер, вернулся с Брайера, проведав четырех пациентов, включая Джека Броуди и Люси Потеряшку. Устал. Миссис Картрайт снова испекла мне рыбный пирог. Я с детства терпеть его не могу, но сказать ей об этом у меня не хватает духу. Одиннадцать лет она служит у меня экономкой, и все одиннадцать лет я намекаю ей, что не люблю рыбный пирог. Все без толку. Она прекрасная женщина и очень помогает мне с хозяйством, хлопочет обо мне и о моих пациентах не покладая рук. Но ее рыбный пирог… ее рыбный пирог кошмарен.

Люси Потеряшка из дома Уиткрофтов по-прежнему остается для меня загадкой, тайной за семью печатями, но в то же время и настоящим чудом. Физически она, бесспорно, семимильными шагами идет на поправку. Кашель, который так долго мучил ее с тех самых пор, как ее нашли на острове Сент-Хеленс, можно сказать, прошел. В легких чисто, температура нормальная. Лодыжка совсем зажила. Но она почти не прибавила в весе. По моему мнению, она все еще слишком худа и слаба. Но миссис Уиткрофт замечательно хорошо о ней заботится, в этом у меня нет никаких сомнений.

Мэри Уиткрофт – женщина, которая отлично знает, чего хочет. Несколько лет назад как долго и упорно она боролась за то, чтобы забрать своего несчастного брата Билли домой из психиатрической клиники! Я был на ее стороне и стал свидетелем ее непоколебимого мужества и решимости на протяжении всей этой нелегкой борьбы. Она сражалась за него как тигрица и с тех пор денно и нощно заботится о нем. Она просто чудо. А теперь, как будто ей мало Билли, она взяла к себе Люси Потеряшку все с той же непоколебимой решимостью. Она печется об этом ребенке, как о своем собственном. Я бы даже сказал, – хотя, разумеется, никогда не произнесу этого вслух, – что миссис Уиткрофт слишком о ней печется, такова ее всепоглощающая привязанность к этой девочке.

Поистине вся семья безоговорочно приняла ее в свое лоно. Никого из них, надо думать, ничуть не смущает странное поведение Люси. Джим Уиткрофт по секрету признался мне, что музыка, которую она практически безостановочно слушает на моем граммофоне, порой вызывает у него жгучее желание завопить. И он частенько упрекает меня – как сделал это сегодня, надеюсь, в шутку – за то, что я принес в дом «эту адскую машину», как он иногда ее называет.

Но они, как и я, отдают себе отчет в том, что музыка, которую слушает Люси, пробудила что-то в ее душе, какое-то, надо полагать, смутное воспоминание и, несомненно, вновь возродила в ней интерес к жизни. Она обретает себя через музыку, я абсолютно в этом убежден. Девочка явно стала намного счастливее, хотя по-прежнему никогда не улыбается – что, по-видимому, весьма огорчает миссис Уиткрофт. В глубине души я подозреваю, это потому, что радоваться этому ребенку, по сути, нечему. Но, по крайней мере, девочка как будто уже освоилась и чувствует себя в окружении новой семьи вполне непринужденно.

Я вижу, что ей нравится одежда, которую сшила для нее миссис Уиткрофт. Ей нравится печь хлеб и нравится, когда миссис Уиткрофт расчесывает ей волосы перед камином. Конечно, она по-прежнему ничего не говорит, но зато подпевает без слов в такт музыке. Я полагаю, музыка доставляет ей глубокое и неподдельное удовольствие, как и мне самому. Мне думается, я не склонен к фантазиям, однако же порой мне кажется, что я вижу, как в ее глазах начинает брезжить огонек понимания, когда она слушает граммофон, главным образом ту последнюю пластинку, которую я ей принес, с фортепьянной пьесой Моцарта. Я позабыл, как она называется, но это очень красиво, изумительно красиво, и девочка ее любит.

Ни откуда она родом, ни кто такая, по-прежнему не известно. За все время она произнесла ровно три слова: «Люси», «пианино» и «Уильям». Ни одно из них она больше не повторяла, как мне сказали. Мне кажется, она попросту не хочет разговаривать, поэтому даже не пытается. Наблюдая за ней, я не могу отделаться от ощущения, что внутри нее живет глубокая печаль, которая подавляет как ее речь, так и ее память. Музыка помогла развеять эту печаль, но лишь самую малость. (Почему вдруг она так одержима именно фортепьянной музыкой, я не могу даже представить. К сожалению, у меня больше не осталось пластинок с фортепьянной музыкой, все отданы ей.)

Я заметил, что она предпочитает всем остальным общество юного Альфи. Миссис Уиткрофт подтвердила мое наблюдение. По словам миссис Уиткрофт, когда сегодня с утра Альфи перед уходом в школу отправился кормить кур, Люси последовала за ним во двор. Хотя миссис Уиткрофт это радует, она призналась мне, что у нее вызывает досаду то обстоятельство, что Люси с такой охотой вышла на двор с Альфи – притом по собственному почину, – в то время как сама она не раз безуспешно пыталась уговорить Люси сходить с ней вместе на ферму или проведать дядю Билли на берегу или на «Испаньоле», пойти ловить креветок или просто прогуляться по острову.

(Выходя из дома, я заметил дядю Билли, который не покладая рук трудился на своей любимой лодке, и он радостно помахал мне рукой. Он что-то пел. Он явно пребывает в хорошем расположении духа.

И это всецело благодаря неусыпной заботе и попечениям миссис Уиткрофт.)

Сегодня утром, говорят, Люси Потеряшка впервые отважилась выйти из дома с тех пор, как ее нашли, и это свидетельствует о значительном прогрессе. Я вновь подчеркнул в разговоре с миссис Уиткрофт, сколь важно, по моему мнению, теперь побуждать Люси выходить из дому как можно чаще, чтобы это по возможности вошло у нее в привычку. Я сказал, что прогулки помогут ей окрепнуть физически и улучшат ее аппетит, а окружающая природа сделает ее счастливее, что, безусловно, справедливо для любого из нас – таково мое твердое убеждение. Миссис Уиткрофт снова повторила мне, что ей не хочется принуждать девочку что-то делать, что Люси лишь молча отворачивается от нее, если она пытается. Но она заверила меня, что продолжит и дальше ее уговаривать. Чаще бывать на свежем воздухе, чаще гулять, чаще кормить кур – вот лучшее лекарство для девочки, сказал я ей.

Распрощавшись с миссис Уиткрофт, я столкнулся на причале с Альфи, который возвращался домой из школы, и воспользовался этой возможностью, чтобы похвалить его за его старания помочь Люси, а заодно и попытался донести и до него тоже, как важно, чтобы он продолжал выводить Люси из дома при каждом удобном случае. Он обещал, что постарается. Славный парнишка. Они все славные люди, все их семейство. А самая славная – миссис Уиткрофт. Она замечательная женщина, сильная и красивая, но в то же время грозная, решительная, прямолинейная, порой даже безжалостная – в некотором отношении схожая с миссис Картрайт. Обе они, надо сказать, не из тех, кому стоит перечить. Глядя на таких женщин, я радуюсь, что живу холостяком, и исполняюсь новой решимости до конца моих дней таковым оставаться.