Евгений Алёхин - Птичья гавань

Я залез на верхнюю полку и принялся за чтение «Бесов». Вечер, ночь, день, ночь — можно было отдохнуть, помолчать и дочитать роман.

Через несколько минут жена позвала меня на помощь. Я свесил голову вниз и увидел, как она лупит тапкой по стене.

— Таракан, — объяснила жена.

А через двадцать минут сказала, что увидела мышь. Я было не поверил. Думал, жена шутит. Но через минуту услышал визг и хохот в соседнем купе. Кто-то пытался прогнать мышь из-под своей постели.

Однако были и неоспоримые преимущества у индийского вагона класса «А» перед российскими плацкартными. Четыре туалета — как раз хватало, чтобы не было очередей. Три из них Indian style — с дыркой в полу. Я прочитал в интернете, что они, как правило, гораздо чище, и это было правдой. Здесь имелся кран, торчащий из стены, и ковшик на цепочке, чтобы подмываться. Четвертый туалет — Western style — был грязнее. Когда из любопытства я решил им воспользоваться, удивился, что унитаз неправильно собрали. Местный мастер почему-то сначала привинтил крышку, а сверху — стульчак. То есть при опущенном стульчаке воспользоваться унитазом было невозможно.

В России я давно уже старался не ездить на поезде, если в пути надо было провести больше суток, особенно зимой. У нас всегда так топят в вагонах, что дышать совершенно нечем, и мне доводилось терять сознание из-за этой духоты. В Индии, думал я, может быть еще душнее. Но оказалось, что, несмотря на плюс тридцать пять за бортом, в поезде приятно, совсем не жарко и не душно. Во-первых, двери были открыты, а во-вторых, в каждом купе можно было включить вентилятор.

Когда нам надоедало сидеть в купе, мы выходили в тамбур, садились прямо в дверном проеме и смотрели на проносящиеся мимо пейзажи: пальмы, холмы, деревни, свалки. Мусор валялся повсюду вдоль железнодорожных путей. Со времен, описываемых Ганди в его книгах, мало что изменилось: уборщики выкидывали мусор из своих мешков и ведер прямо в открытые двери, навстречу ветру.

Если не брать в расчет шумевших детей (с нами в купе на двух сиденьях ехала молодая семья из четырех человек) и надоедливых людей, раздвигавших шторы, предлагая «тьсяй» и кофе, самосы (местный веганский фастфуд, на который я скоро плотно подсяду) и «омлет, котлет», «колд гуд вотер» и прочее, то можно сказать, что поездка прошла очень хорошо. Выспались и успокоились, и я приближался к кровавой развязке «Бесов».

Наконец Ставрогин записался в граждане кантона Ури и повесился. Я выключил светильник и долго лежал на полке в темноте, прислушиваясь к своим ощущениям. За последние восемь лет я поменял много мест жительства: родительская квартира, общаги и съемные квартиры в Москве и Петербурге, пытался жить в Казани. Каждый раз, приезжая в новый дом, чувствовал себя по-настоящему живым неделю или месяц, обустраивался, находил или не находил работу. Но потом снова как будто засыпал, впадал в кому. А случалось, невыносимо тосковал по тому, чего у меня никогда не было: нормальной жизни, пятидневке, оплачиваемому больничному, собственной квартире, пусть даже взятой в ипотеку; домашней библиотеке, комнате, оборудованной под писательский кабинет и домашнюю студию звукозаписи; ученой степени, развитому интеллекту, сформировавшимся взглядам на общественно-политические процессы. Зажмурить глаза и перенестись в точку, в которой ты — сложившийся человек, в которой начинается финишная прямая. Но, видимо, я хотел этого благополучия не настолько искренне, как мечтал в отрочестве о том, чтобы иметь секс, писать книги и читать какой-то особенный рэп, имея свою верную аудиторию. Секс, книги, рэп и даже небольшая аудитория — со временем сбылось буквально, но не принесло удовлетворения. Может, если я по-настоящему мечтану об обывательском интеллигентском благополучии, мирно сосуществующем с творческой жизнью, и это сбудется через семь или десять лет.

Понервничать пришлось только в час прибытия. В билете было написано, что поезд прибывает на нашу станцию Magrao в пять ноль пять. Но, поскольку поезд отправился на сорок минут позже, я решил, что приедет он соответственно в пять сорок пять. Просто принял свое мнение как истину и поставил будильник на пять двадцать.

Я почти всегда просыпаюсь за несколько минут до будильника, и, когда проснулся в пять десять, в вагоне уже никого не было, только уборщики и проводники.

Я спрыгнул с верхней полки (жена, естественно, спала) и подошел к дверям.

Поезд тронулся.

И тут я подумал, что я идиот. Ведь исправлено ручкой в нашем билете только время отправления. Время прибытия не было исправлено, нет.

Я быстро вернулся к нашим местам, разбудил жену, и мы собрали вещи. Мы взяли карту и подошли к проводнику.

— Простите, — сказал я, разворачивая карту, — покажите, пожалуйста, где мы сейчас находимся?

Он внимательно уставился в карту. С серьезным видом смотрел туда минуту, потом стал смотреть на меня.

— Скажите, какая станция следующая?

Он сказал что-то непонятное.

Я несколько раз повторил свою просьбу — с разными интонациями, стараясь каждый раз использовать разные слова. Еще раз показал ему карту и спросил:

— Где мы сейчас?

Тогда проводник ткнул куда-то в центр материка. Поводил-поводил пальцем и ответил: — Мы здесь.

Пока внутренний «я» падал в пропасть, внешний «я» сообщил жене:

— Похоже, мы вообще сели не в тот поезд.

Наверное, такое возможно в этой стране.

Уселся на чужое место в чужом поезде и приехал жить чужой жизнью. Проводник подозвал еще какого-то человека, они вместе долго изучали карту, потом плюнули и пошли собирать белье.

Мы стояли в тамбуре, смотрели на рассвет и не знали, что делать. Через двадцать минут жена увидела указатель на аэропорт Гоа.

— Все нормально, — сказала она.

Мы просто проехали свою станцию. Когда поезд немного замедлился, жена предложила выпрыгнуть из вагона. Идея была заманчивой, но все-таки мы решили, что лучше доехать до станции. Там у нас будет больше шансов найти автобус до города Mapusa, от которого рукой подать до нужной нам деревни. Поэтому я рассудил так:

— Пассажиров в поезде нет. Думаю, следующая — конечная и она скоро будет.

И на этот раз нам повезло.

Это был тот редкий случай, когда привычные законы логики сработали здесь.

Мы вышли на станции Vasco da Gama — по карте это было не так уж далеко от той точки, в которую мы сейчас стремились попасть. Новое утро — утро дня, когда я увижу море. Море было где-то рядом, я чувствовал его свежесть, слышал его запах.

Железнодорожная станция в городе, названном в честь первого португальского колонизатора, была совсем небольшая. Как какая-нибудь, скажем, станция «Воронок» в Подмосковье. Утренний таксист сразу заметил нас и закричал: