Соня Дивицкая - Замуж срочно!

Кое-как она пыталась вытаскивать Бормана на прогулки, купила велики, придумывала разные маршруты.

Борман не любил кататься просто так, тогда она придумала гонять его на рынок, давала поручения, как ребенку, отстающему в развитии.

Каждый раз, выходя из дома, он проверял плиту, воду, свет, он мог вернуться с дороги, если сомневался насчет утюга.

– Тебе не кажется, что это невроз? – однажды не выдержала Аннушка.

– Не кажется, – сказал Борман. – Просто раньше жена проверяла…

Он с некоторым опозданием прикусил язык, и Аннушка понимала, что перестроиться для него проблема, но эти постоянные ссылки на бывшую ее утомили, и она иногда тоже срывалась.

– Да, знаю, твоя жена бегала за тобой с пылесосом и с подносом. Бегала, бегала… и…

Аннушка остановилась, но раздражение не отпускало еще некоторое время, и в такие моменты, особенно в дождливую погоду, ей очень хотелось сбежать от Бормана точно так же, как его бывшей жене. Борман как будто почувствовал это и предложил путешествие.

– Мотнемся в теплышко? – спросил он с виноватой улыбкой.

Мотнулись в Индию, она там изучала травки и массаж, а Борман загорал и спал. Веселье было дикое. Вернулись – и опять диван и телевизор.

Однажды Аннушка почти сбежала от него, села за руль и целый вечер каталась по городу. Это случилось после похода в мебельный центр. Она там страшно устала, Борман все выбирал на свой вкус, и кухню, и прихожую, предложения Аннушки отвергал сразу, их вкусы совершенно не совпадали.

– Зачем тогда ты взял меня сюда? Мне что-то непонятно, – обиделась Аннушка.

– Мне скучно одному мотаться… – ответил Борман.

Пока он ждал счет на кассе, Аннушка вышла на улицу, села в машину и решила не возвращаться. «Да, я не научилась жить для себя! – ругалась она всю дорогу. – Но жить для Бормана… Для мужика… По-моему, это слишком…»

Она объехала пару детских магазинов, купила внукам подарки, приехала к дочке, помогла ей убрать во дворе, поиграла с детьми, потом посидела со мной в маленькой кафешке в том доме, где раньше был ее кабинет. Салон был закрыт, квартирку она сдала, так что спрятаться ей было негде, и ночевать она вернулась к Борману.

Он как обычно смотрел телевизор, но, судя по тому, как быстро он открыл ей дверь и с каким взволнованным лицом встретил, было видно, что нервничал и ждал.

– Н-ну… И что ж ты даже мне не позвонил? – спросила Аннушка.

– Зачем? Ты большая, сама позвонишь, если нужно.

Она уснула в своей спальне, где уже по-домашнему расположилось ее индийское барахлишко и на полочке стояли целых пять зеркальных слоников. Всю ночь шел дождь, она открыла свой балкон, шум дождя ее успокаивал. Дождь стучал очень громко, но все равно ей было слышно, как в соседней спальне храпит Борман.

Утром они снова поехали в мебельный, Аннушка опять согласилась составить ему компанию. Когда подошли к машине, оказалось, что вчера вечером она забыла закрыть окно, и Борман с размаха опустился на мокрое сиденье. Он сморщился, открыл рот и хотел уже выдать что-то грубое, армейское, но сдержался.

– Хотел заорать, да? – усмехнулась Аннушка.

– Считай, что поорал. А ты вчера уйти хотела? – проскрипел Борман.

– Считай, что ушла. Ушла и вернулась.

– Вот и хорошо, – вздохнул Борман.

И они покатили покупать дурацкую мебель. Это было по осени, а летом у них родилась дочка, и у Бормана появился серьезный повод встать с дивана. Он не придумал ничего нового – снова решил строить дом, почти такой же, как тот, что продал в Германии.

Его бывшая жена все чаще стала приезжать в гости к своей дочери, но с Борманом она никогда не встречалась. Аннушка как-то пригласила все семейство на ужин, но дочка ответила: «Нет, мама не может. Для нее все это пока еще слишком тяжело».

После второго пришествия штамп в паспорте будет считаться дурным тоном. А пока мы так сильно боимся друг друга, что приглашаем государство в свою постель.

К документам я всегда относилась небрежно. И когда наши православные активисты проводят акции против электронных карт и паспортов, я их не понимаю. Товарищи активисты, вы боитесь получить число сатаны? Вы опасаетесь, что вас пронумеруют? Поздно! Нас всех уже давно пронумеровали, когда мы только родились, государство нас посчитало по головам, присвоило номер, серию… Но речь не об этом. Так просто к слову пришлось, мы сегодня в связи с темой замужа слишком много говорим про штамп в паспорте. Я вспомнила свой паспорт, с него началось наше знакомство с Надей. На самом деле в том же паспорте у нее было другое, непривычное нам южное имя, но мы ее звали по-русски – Надя, а чаще даже в шутку, на французский манер, Надин, она была секретарем у нас на факультете. Это была такая миленькая кавказская девушка, она мне напомнила секретаршу из фильма, «Служебный роман». Они, наверно, все похожи друг на друга, эти маленькие южные женщины, всегда хлопочут, всегда все знают и всегда улыбаются.

После школы я поехала поступать в университет, и на пороге приемной комиссии выяснилось, что я забыла дома паспорт, мне и в голову не приходило, что это настолько важная вещь, что без него меня не допустят к экзаменам. В общем, я стояла и хлопала глазами. Надин, наш секретарь, сидела за столом и с сожалением улыбалась. Ей как раз и поручили наши документы принимать.

– Может быть, домой поедете и вернетесь? – предложила она. – Сейчас только двенадцать…

– Не успеваю, мне до дома электричкой два часа, потом обратно…

Как на грех, это был последний день приема документов, не знаю, сейчас ума не приложу, почему я дотянула до последнего дня, почему не смогла явиться хотя бы днем раньше.

И тут Надин посмотрела на меня озорным хулиганским взглядом.

– Давайте, – говорит, – я так вас запишу, без паспорта.

– Что, можно?

– Не человек для субботы, – она улыбнулась, – а суббота для человека. Приезжайте завтра, я приму ваши документы задним числом.

И рукой махнула… Блузка красная, рукав длинный, сверкнул как флажок. «Какая умница», – я про нее подумала. Вы же знаете этих секретарей… Иногда какая-нибудь исполнительница как упрется из-за ерунды… «С котами нельзя!» – и все. «У меня приказ ректора!» – и ничего с ней не поделаешь.

На следующий день я привезла паспорт и заодно какие-то конфеты.

– Нет, нет, нет, – она энергично замотала головой. – Я ничего для вас не сделала. Это нормальное человеческое поведение.

Тремя годами раньше Надин закончила наш факультет и осталась работать в деканате, куда ее взяли с удовольствием, лучшего секретаря, чем кавказские женщины, не найти, она все делала быстро, тихо и с улыбочкой. Всем двоечникам незаметно от декана ставила допуск к сессии, всем родителям говорила, что у ребенка одни пятерки, преподавателям всегда напоминала, где и с кем у них лекция, а то стоят в курилке вечно, болтают о своем… И конечно, как положено хорошему секретарю, она все про всех знала, только мы ничего не знали о ней.