Сергей Мавроди - Сын Люцифера

На ферме, куда привезли Дронова, кроме него был ещё один такой же бедолага. Вадик. Он находился здесь уже почти месяц.

— До шоссе отсюда километров двадцать. По лесу, — уныло объяснял он вечером слушавшему его в каком-то ступоре Дронову. — Жилья вокруг никакого. Куда бежать?.. Делаю что? Дрова колю, за скотиной ухаживаю… По хозяйству, в общем. На положении раба… Днём работаю, на ночь в комнату запирают… Жрать не дают почти… П и здят, чуть что… Короче, завтра сам всё увидишь…

— Подожди, подожди!.. — медленно произнёс Дронов. — Не по хозяйству же убираться нас сюда привезли!.. А ты один в квартире живёшь?.. А продавать её, случайно, не собирался?.. Риэлтерская фирма такая-то тебе, часом, не знакома?

Этой же ночью Дронов бежал. Решётки на окнах в его комнате оказались, правда, довольно, крепкими, но вот крепёжные болты зато еле держались. Забор вокруг фермы был не очень высоким. (Это Дронов успел заметить ещё днём, когда вылезал из машины.) Так что стоило подтащить к нему пару валявшихся во дворе пустых ящиков…

Просёлочная дорога, та самая, по которой его сюда и привезли, петляла среди леса. Дронов бежал по ней, стараясь поддерживать высокий темп и в то же время чутко прислушиваясь.

Не слышно ли сзади машины?.. Нет ли погони?..

Но все было тихо. Часа через два-три вдалеке уже послышался шум шоссе.

Дронов остановился на мгновенье (да!.. точно!) и с новыми силами как на крыльях устремился вперёд.

Какие двадцать!!.. — с радостным удивлением вспоминал он слова Вадика. — Километров десять-двенадцать тут от силы! Не больше.

Внезапно между деревьями впереди блеснул свет фар. Машина! Спасён! Дронов не раздумывая бросился к ней. Машина остановилась, и из неё мгновенно выскочили люди. Те самые, которые его сюда и притащили. Лжемилиционеры. Вероятно, охранники на ферме, обнаружив его побег, вызвали их по рации или телефону.

Но всё это Дронов сообразил позже. Когда его, жестоко избитого, везли обратно на ферму.

— В следующий раз — убьём! — холодно пообещал Дронову старший охранник. Всё понятно?

— Да… — пробормотал Дронов, вытирая кровь с разбитого лица.

— Не слышу! — угрожающе повысил голос охранник.

— Да! — громко повторил Дронов и опустил глаза. — Понятно.

Прошёл месяц.

Дронов почти смирился со своей новой участью раба. Тяжёлый однообразный труд, плохое питание, почти ежедневные побои… Всё это отупляло.

Скоро Дронову стало казаться, что он всегда жил на этой проклятой ферме. А Москва, квартира, свобода, даже несостоявшееся самоубийство и последующая сделка с дьяволом — всё это всего лишь сон. Прекрасный, волшебный, но — сон. И не более того.

— Слышь, Антон! — с опаской косясь на дверь, тихо прошептал на ухо Дронову чрезвычайно взволнованный чем-то Вадик. (Последнюю неделю они жили почему-то в одной комнате.) — Я подслушал тут сегодня случайно, как охранники между собой базарят. "С этими двумя кончать, говорят, пора. Квартиры их уже переоформили. Так что скоро сам хозяин сюда приедет". Похоже, нам кранты? А? Когти рвать надо! Пока не поздно!

Вадик с надеждой и ожиданием смотрел на Дронова. Глаза его лихорадочно блестели.

Мозг Дронова мгновенно заработал. Оцепенение последних недель как рукой сняло.

Вдвоём нам не убежать, — сразу же понял он, оценивающе глянув на своего товарища по несчастью. — Вадька вообще еле ходит. Кожа да кости. Дистрофик самый настоящий. Куда с ним бежать! Одному надо. А как одному? Он же меня одного не отпустит. А спим мы вместе, незаметно не удастся. Так-так-так-так-так-так-так!..

— Подожди ты, Вадь, не суетись, — медленно сказал он, чтобы выиграть время. — Обдумать всё надо, взвесить. Подготовиться хоть как-то. Поймают ведь — убьют!

— Да и так, и так убьют! — шепотом возбужденно закричал Вадик. — Чего нам терять?! Ты что, не понимаешь?!

— Ладно! — решился Дронов. — Завтра ночью. Вряд ли уж прямо завтра хозяин этот ихний приедет. День у нас уж точно есть. Сегодня ночью отоспимся как следует, завтра днём осмотримся ещё раз, что к чему, а ночью рванём. Будь, что будет!

— Точно! — Вадик в волнении стукнул кулаком в раскрытую ладонь. — Терять нам нечего!

— Всё! Решено, — согласно кивнул Дронов. — Значит, так и сделаем. А теперь спать давай. Нам завтра ночью ещё двадцать километров по лесу идти. Выспаться как следует надо.

Они быстро разделись и легли. Вадик был оживлён как никогда и даже, кажется, что-то напевал.

Дронов дождался, когда он уснёт, тихо встал, осторожно взял стоящую у кровати массивную табуретку, размахнулся, глубоко вздохнул и резко опустил табуретку на голову безмятежно посапывающего Вадика. Он хотел лишь оглушить его и поэтому ударил, по всей видимости, недостаточно сильно. Не успел он аккуратно поставить табуретку обратно на пол, как Вадик застонал и открыл глаза.

Перепуганный насмерть Дронов бросился к нему, выхватил из-под головы подушку и закрыл ею лицо Вадика. Вадик слабо трепыхался и мычал, а Дронов от страха прижимал подушку всё сильнее и сильнее, даже не соображая толком, что он делает.

Когда он наконец опомнился, всё было кончено.

Бедный Вадик был мёртв.

Дронов в ужасе несколько секунд смотрел на него, потом кинулся к окну и принялся судорожно, сдирая ногти, выкручивать и вырывать шурупы.

Перемахнув через забор, Дронов бросился к лесу.

Чёрта с два вы меня теперь поймаете! — задыхаясь, думал он. — Хрен я вам на дорогу теперь выйду! Лучше неделю буду по лесу блуждать!

Грязный, оборванный, голодный Дронов подошёл к своему подъезду и, задрав голову, посмотрел наверх. В окнах его квартиры горел свет. Там явно кто-то жил.

Ну, и что теперь? — Дронов тупо всё смотрел и смотрел, не в силах оторвать глаз. — Документов никаких у меня нет. Денег тоже ни копья. Хату они, судя по всему, уже продали, и там теперь новые хозяева живут. Которые, скорее всего, честно её купили и вообще ни сном ни духом.

И чего делать? В милицию обращаться? А убийство как же?.. Вадик?.. — он почувствовал, как какая-то тупая игла шевельнулась в сердце. — Если их поймают, мне тоже пиздец. Это ясно.

Дронов постоял ещё немного, глядя на свою, такую родную и ставшую вдруг такой чужой квартиру, потом медленно повернулся и, сгорбившись, тихо побрёл прочь.

Прошёл год.

Дронов постарел, сильно сдал, опустился и превратился, по сути, в самого обычного бомжа. Ночевал в подъездах, на чердаках, в подвалах — словом, где придётся. Свёл дружбу с такими же как он. Начал много и что попало пить. В общем, кое-как приспособился. Выжил.

Иногда он вспоминал всё происшедшее с ним как какую-то невероятную фантасмагорию. Он прокручивал в голове все те события снова и снова и не мог ничего понять. Все они так плавно и последовательно вытекали одно их другого и так плотно прилегали друг к другу, что казались звеньями какой-то одной, огромной, неразрывной цепи. Он словно под гору тогда покатился. А ухватиться было не за что.